— Какой же ты жалкий, — очень тихо произнесла Катя.

— Не надо строить здесь из себя крутую. Всем известно, что ты и гроша ломанного не стоишь. А ещё раз тыкнешь, поплатится за твой поганый язык не кто иной, как Тишков Иван.

— Не смей его трогать! — вскричала она, но собрала всю волю в кулак и сказала: — А что вы, Константин Денисович, сможете ему сделать? Как вы хотя бы к нему подберётесь?

— Найду как-нибудь! — затем Климов затих и оглянул комнату. — Но мне хотелось бы ему отомстить…

— За что?

— За унижения! Этого я не прощаю никому!

— А вспомни, скольких ты унижал.

— Мне можно.

— Почему это?

— Я вижу вокруг себя и понимаю гораздо больше других, вас — амёб.

— Видимо, он тоже больше понимал. Тем более тогда, когда, как ты говоришь, он тебя «унизил», именно Ваня и не дал совсем затоптать тебя, когда ты…

— Не напоминай мне о моих слабостях! — вскрикнул чиновник Климов. — Называется, рушим храм, да не до конца, чтобы было о чём жалеть и чем попрекать, как ты это пытаешься делать.

— Я не…

— Да помолчи ты, курица безмозглая. Что он там такого понимает, твой Тишков? Я навёл справки: в прошлом глуповатый неудачливый гвардеец, которого прогнали из гвардии. Зачем-то стёр себе память и омолодился на двадцать лет — может, заново пережить годы унижения. А интересно, зачем на самом деле себе память стирать?

— Тебе этого не понять, — сквозь зубы произнесла пленница.

— И всё же, — продолжал мучитель. — Я намерен ему отомстить. Да так, чтобы он от осознания этого впадал в ужас. Но чтобы пока что, какое-то время, долгое, наверное, он этого не знал, — и Климов сделал шаг в сторону девушки. Это испугало её. — Он ведь тебя любит?

— К чему это? — уже почти дрожащим голосом сказала она.

— Нет, ну ты ответь. Мне всё-таки интересно… — с какой-то даже, можно сказать, обаятельной улыбкой сказал Климов.

— Любит, — с вопросительным взглядом ответила Екатерина, не понимавшая, чего хочет её оппонент, если не сказать, заклятый враг.

— Очень хорошо, — тихо воскликнул Константин, махнув рукой в сторону окна. Оно закрылось. — Усилить подавление Аквариума! — вскрикнул он, и в комнате вдруг стало необычайно сухо, словно кто-то вытягивал жидкость.

— Что происходит? — застонала пленница, чувствуя такую боль, точно её кожу режут в тысяче мест.

— А ты-то его любишь? — гнул своё Климов.

Катя бессильно падала.

— Я не понимаю, зачем тебе это?

— Отвечай, а то убью, — сказал он очень тихо, просто, спокойно, даже в чём-то нежно.

— Очень, — сглотнула воздух Катя. Она вся дрожала и дёргалась.

— Хорошо, — прежним тоном продолжал Костя. — Значит, будешь против. Это очень хорошо.

— Против чего?

Климов резко подошёл к ней сбоку, схватил одной рукой за шкирку, другой за волосы и швырнул на кровать. Катя очень больно ударилась о спинку и взглянула на мучителя своего. Тот снял с себя пиджак и начал расстёгивать свою рубашку.

— Чего ты хочешь сделать? — спросила она, уже начиная с ужасом понимать намерения этого человека. Силы оставляли её, боль постепенно утихала, на её место приходил паралич конечностей.

— Молчать, — презрительно цыкнул он, подойдя, затем сильно ударил её ладонью по лицу. От удара у неё помутилось в глазах и закружилась голова. Он продолжал: — Всё равно Доброверову ещё долго допрашивать будут, а потребность-то надо справлять, — он усмехнулся, наклонился к кровати, продолжил своё дело, надругательство над беднягой…

* * *

Рядом с огненным кругом стоял домик. В нём раздавались какие-то смешки. И тут, открыв дверь, двое кериланцев в форме вышвырнули человека в потрёпанной и рваной одежде, с длинными чёрными волосами, которые быстро стали ещё и грязными. Это была девушка. Она лежала в луже, и из её сине-зелёных глаз без остановки лились слёзы. Сначала это была истерика, потом тихое подвывание.

Она поняла, что на её вой сейчас прибегут пьянствующие кериланцы и отпинают её. Она попыталась встать. Не получилось: паралич почти прошёл, но в этом доме ей как следует подбили ноги. Она поползла по грязным, противным лужам, по мхам, подальше от этого места.

Эти люди ей побрезговали, тем более, что их непосредственный руководитель, чиновник, а теперь ещё и полковник, Климов привёз им блудных женщин в таком количестве, что Катя совершенно не могла понять, как столько человек вообще поместилось в этот домик. А вот поколотить кого попало вояки не отказались. Задачей их здесь было, между прочим, следить за тем, не подошло ли ещё гвардейцев из Борсии к их стратегической базе. Но, как мы видим, задача эта не очень-то блюлась.

Там внутри Катя как могла подползла к двери. Часовой принял её за жертву чьих-то садистских развлечений и спросил пароль, без которого не впускали и не выпускали. «Корбда», сказала она, и полезла через порог. Увидев такое, двое солдат загоготали, удалецки схватили её и отправили в полёт до ближайшей грязной лужи.

Чем дальше Катя удалялась от главной башни, тем слабее становилась боль, которая подавляла в ней магическую силу, и сильнее ощущались физические ссадины, ушибы и раны. Она доползла до небольшого леса, приблизилась к первому же пню, зацепилась за него и кое-как уселась сверху.

— Фух, — бормотала она. — Хоть что-то. Боже… — она вспомнила, что случилось пару часов назад. — Какой кошмар! — она чувствовала себя грязной и какой-то размазанной, что ли. — О боже! Хоть бы никто не узнал! Какой подлец! Какой подлец! И как ещё его можно было хоть капельку любить! И зачем ему это? Уверена, что он это делал не просто так, а с какой-то целью… Отомстить ему! — она подумала о своём любимом мужчине. — О нет! Только не это! Хотя он вряд ли скажет, а если скажет… Ваня ему не поверит! Я не дам поверить! Скажу, как было! Но пока, а я надеюсь, всегда так будет, он ничего не узнает! Мы договорились не держать друг от друга секретов, но это… — и Катя опять расплакалась.

Слёзы лились с полчаса, после она подобрала длинную палку и, опираясь на неё, побрела из этого леса. Но куда идти? Она не знала. Возможно, она никогда больше и не увидит Ивана. Это пугало её и заставляло плакать.

— Я даже не могла сопротивляться… Где был бог, про которого говорил Ваня? Зачем это всё! Только бы снова тебя увидеть, Ваня…

Она падала на колени и снова ревела. Затем шла. В планах сбежавшей пленницы было выбраться за ограду Войланска.

И тут ей повезло. К ночи, когда уже совсем стемнело, она обнаружила, что столица Керилана не со всех сторон обнесена стенкой, и обошла её. Затем она начала хромать вдоль стены.

«Надо найти азимут, — думала она. — Собрать силы и начать колдовать… Надо добраться до нашей базы…» Она перестала бормотать. Силы оставили её. Она завалилась на траву и отключилась. Начался то ли сон, то ли обморок.

* * *

Вечером всё того же двадцатого июля в кабинете у Крилова на основной базе кериланцев в Войланске, помимо самого императора, собирались его приближённые: Фёдор Лапутин и Пётр Птичкин. Они ждали ещё одного.

И этот человек сейчас подходил к двери.

— Ой, — бормотал он растерянно. — Вроде бы успел, — он осматривал свой пиджак. — Да уж, отвратительно оказалось. Не думал, что так не понравится… Надеялся, хоть какое-то удовольствие получить. Ошибся. Как мерзко… Помылся вроде бы хорошо. Так, тут нормально? Всё, что это я сам с собой говорю? Пора уже.

И он зашёл в кабинет к императору.

— Климов! — обратился к нему очень громко Птичкин. — И тысячи лет ни прошло, как ты быстро!

— Действительно, юноша, — холодно заметил Крилов. — Не гоже так опаздывать.

Лапутин, отошедший от окна, наконец заметил Константина.

— А что ж это с вашей рожей? — усмехнулся он. — Откуда такой фингал?

— А, это! — растерянно проговорил молодой человек, который не успел даже в зеркало заглянуть. «Вот ведь дрянь! У неё точно были парализованы конечности, а вот шея — нет. Умудрилась врезать в нос прямо своей жирной рожей!» — Это я с одним парнем из органов подрался. Не подумайте, господа, так, на интерес.