— Атлинно-могильный лес, — сказал Борис, — Атлинно-могильный город лежит прямо перед вами.

Трое путешественников вышла из дома Бориса и увидели через поле перед собой тот самый лес Соснову, на опушке которого они оказались, перейдя по порталу. Здесь были и берёзы, и лиственницы, и хвойные деревья. Все они были выше и пышнее тех, что находились вблизь Доброграда.

— Монастырь Торра — сказал сторож, — находится в самой чаще, раньше, сто лет назад, там была опушка. Он вокруг завален и туда довольно тяжело идти, — он оценивающе посмотрел на заинтересованных героев, вздохнул и сказал. — Ладно уж, верю вам. Я сам туда хожу один-два раза в неделю, проведать как там. Пару деревьев с мужем Гары срубить, рядом, под корнями, копаем могилы, там мой семейный склеп, можно сказать — рядом с монастырём. А внизу, в погребе, стоит саркофаг. В нём… — он посмотрел на лица собеседников. Те были несказанно рады.

— Так стало быть, — весело воскликнул Иван, — мы нашли его?! Он там? Грифоносфинкс там?

— Да, — сказал Борис. — Больше никакой мистики. Саркофаг открывается заклинанием. Он там лежит, красно-зелёный, в высоту полсотни метров, в длину и ширину почти по десять. Он там!

Все четверо радостно пошли в лес, прихватив несколько балахонов в доме Бориса, дабы их не застигли врасплох холод и древесные клещи. Вначале они обходили и перелезали обваленные деревья, огибали ямы. Володя даже один раз провалился в канаву по неосторожности. Борис был магом земли, но хорошо был знаком и с магией воздуха. Он высушил ноги Володи, но обувь, носки и штаны всё же пришлось менять.

— Я никогда не забуду это лето, — иронически проговорил тот, сидя без штанов на удачно подвернувшемся пеньке.

По дороге попадались муравейники; путники обошли озеро, вокруг которого обнаружили остатки костров.

— Видно, местная молодёжь развлекается, — фыркнул Борис, поглядывая на мусор рядом со следами костровищ.

Путники тоже остановились у берега озера, разожгли огонь и перекусили. Через полчасика, отдохнув, они встали и начали двигаться дальше. Снова и снова попадались муравейники. Иван собирал с кустов чернику. Путники выходили на более широкие дороги. Небо темнело, было около восьми часов.

Все эти муравейники, тропинки, какие-то неизвестные деревянные и каменные развалины напоминали Ивану о старом добром лагере гвардейцев, о их летних исследовательских походах. И какая-то спутанная слабая грусть проскочила в душу. Это была уже лишь искра, оставшаяся от когда-то ярко горевшего, как он тогда думал, вечного, огня…

Дальше Борис вынул из рюкзака раздвижную магическую трость-посох и повёл путников через болото. Шли они сквозь него минут двадцать. Слышались голоса животных, пение птиц, странный вой. Борис пояснил им, что это волки. Оказывается, здесь водились и лисы, и медведи, и волшебные агридусы, борскийские белые белки, дятлы. Последние будто приветствовали путников своим стуком.

Когда они уже прошли болото, проводник оглянулся.

— Вы не потеряли дорогу? — взволнованно спросил Виктор.

— Нет, что вы! — усмехнулся Борис. — Вы же не можете забыть место, где вы работаете, например. Только вот, чувствую, переночуем мы там. Сколько времени?

— Уже полдесятого, — взглянул Володя на часы. — Сколько ещё идти?

— От нас зависит, — сказал проводник. — Коли поторопимся, за десять минут управимся, а коли нет — в два раза дольше выйти может.

Они шли уже второй час. Все устали, но по-прежнему были охвачены интригой, усилившейся в этом полувечернем-полуночном лесу. Соснова, по соображению Ивана и Володи, оказалась очень большой. Виктор же думал о своей семье, о том, что делать Оксане, как им быть с Володей и, как и все остальные, об артефакте…

Они прошли все просеки да тропинки и шли уже по самым заросшим местам чащи, по которой, видимо, кроме Борисовой и мужа его сестры, уже давно не ступала никакая другая нога человека.

И вдруг вдали, среди частых веток и кустов, показалось что-то белое.

— Это он, — заранее ответил Борис на потенциальные вопросы.

Через пару минут они подошли ближе. Это было вовсе невысокое здание из белого камня, высотой в один-полтора этажа и почти незаметное за листвой. Сверху виднелся пирамидообразный деревянный купол. Он же, если отойти хотя бы на небольшое расстояние, совершенно сливался с лесом. Иван подумал, что, если бы не род Бориса, передававший из поколения в поколение знание о местонахождении этой точки, её бы можно было найти только случайно.

— Сразу видно, что старый, — сказал Иван. — На новых — купола круглые.

— Такой купол, — сказал Борис, — и есть настоящий. Благодаря ему все голоса и молитвы звуком направлены ввысь — не только символически, как понимаете… — он подошёл к деревянной двери, запертой, по-видимому, им же самим двумя накрест лежащими длинными брусками. Все четверо сняли их, Борис достал из рюкзака ключ, повернул его и открыл путникам дверь. — Проходите.

Они поднялись по нескольким ступенькам и вошли в монастырь. Внутри было темновато, так как уже практически стояла ночь. Слабое освещение проходило сквозь верхние окна, по-видимому, новые. Это заметил Володя.

— Это я их поменял три года назад, — сказал Борис, наблюдая за его взглядом. — Изначально тут вообще стёкол не было. Зимой приходилось тяжко.

Он зажёг 4 большие свечи в углах помещения. Они находились в главном зале. Спереди было 4 хода.

— Крайние, — указал Борис, — ведут в палаты монахов. Там хранятся книги на двух языках, стоят кровати. Средняя левая — это ход в нижний склеп. Там похоронены монахи, некоторые члены моей семьи и сам Торр.

— А кто это был такой? — спросил Иван.

— Он жил полторы тысячи лет назад и воевал с жаворонками ада. Но впоследствии стал монахом и основал здесь свой монастырь, призывая всех следовать за ним и его учением. Он посчитал, что сила не в битвах, а в мольбах. Не знаю, прав ли он… — Борис загадочно посмотрел на путников. Его лицо освещали свечи. — Он мой предок.

Виктор и Владимир одновременно вздрогнули. Борис же продолжал:

— Средний справа — ход к саркофагу. Там нет освещения, поэтому нам понадобятся факелы.

Борис подошёл к алтарю, взял 4 палки и зажёг их от свечи, поочерёдно раздавая остальным.

— Хоть какой-то свет, — сказал он, оглядывая комнату.

— А почему мы не можем воспользоваться магией света? — спросил Иван.

— Ты что, дурень? — возмутился Борис. — Ты хоть можешь себе представить, какая здесь рядом с таким артефактом может быть реакция!

Они подошли к ходу.

— Ну, вперёд, — улыбнулся Борис, и они начали путь.

Это был круглый туннель. Видно, что стены здесь не то, что старинные, а скорее древние. Они шли, как с горки, имелся небольшой наклон. Иван и Виктор оглядывались по сторонам и обнаруживали надписи, сделанные преимущественно креинскими буквами.

— Сюда бы Влада, Вадима или Илью, — усмехнулся Иван, глядя на Виктора; затем повернулся к Володе. — Ещё Серёгу, Лену, Лизу и Гошу.

— Ага, — шепнул Володя. В таком помещении почему-то само собой у них отпало желание говорить в голос. — Или ещё лучше Сарайских, Конскую и Лёху с Пашей из Тольского! А вообще лучше всех вместе. Может, ещё Шалскую?

— Не, — хмыкнул Ваня. — Она ж не умеет без волшебства. Её тут вывернет наизнанку.

Володя тихо загоготал.

Они шли аж минуты три, после чего Борис указал на последний участок дороги — вперёд и вниз. Там ждала не слишком длинная винтовая лестница.

— Как же тут глубоко, — сказал Володя.

— Монахи строили это лет двадцать, — сказал Борис. — Во славу Грифоносфинкса. Когда-то здесь стояли красивые статуэтки, вазы, стены были разрисованы эпизодами из героических эпосов о великом существе. Ярко горело множество ярких факелов, освещая их. Время стёрло почти всё это.

Они довольно быстро спустились по винтовой лестнице и оказались перед большой серебряной дверью, на которой золотыми буквами была выбита надпись на креинском.

— Сие тута вёзкоит гриффёногосвикс, — прочитал Борис, а затем примерно перевёл: — Здесь покоится грифоносфинкс.