– Сейчас ты считаешь так, но никто не знает, что будет потом, люди изменчивы, – печально произнёс он.

– С тех пор, как я встретила тебя, меня не оставляет страх, что однажды ты исчезнешь, как тогда, на второй день, когда я послала за тобой слуг. Боюсь, однажды просто не найду тебя здесь. Пообещай, что больше так не поступишь.

Монтан задумался:

– Я ничего не могу обещать. Это мне не по силам.

Лаодика хотела сказать ещё что-то, но тут послышались шаги и на террасе появился Лукас, как всегда одетый с иголочки. Но сейчас на его шоссах и высоких сапогах осела дорожная пыль.

– Приветствую вас, голубки, – на губах мужчины играла ехидная усмешка.

– Ты давно приехал? Даже не знала, что ты тут, – Лаодика поднялась с ложа.

– Только что. Есть кое-какие дела: пара человек из Совета желают пообщаться с тобой, сестрица. Кажется, речь идёт о нашем молодом друге.

– Причём тут Монтан? – голос Лаодики утратил мягкость и приобрёл прежние властные нотки. – Я поговорю с ними.

– Лучше их заверить, что его тут нет, – Лукас подошёл к столику, – дело весьма щепетильное. Понимаешь, город частично выгорел, и ходят нехорошие слухи. А ещё какие-то фанатики трезвонят, что явился их пророк и предал Нэос суду Божьему. Знаешь, какие дела там сейчас творятся? Доходит до открытых расправ над этими глупцами. Представь, если толпа узнает о сокрытии нами виновника бед?

– Толпе не по зубам стены моей виллы. Но с чего они решили, что это дело рук Монтана?

– Сложно сказать. Слухи рождаются сами собой, а опровергнуть их ой как не просто. Для нашей общей безопасности лучше отрицать любую причастность к этим событиям. Ты же не хочешь потерять сторонников в Совете?

Лаодика повернулась к Монтану:

– Видишь, дорогой, я тоже зависима от воли людей и даже от дурацких слухов. Ну и заварил же ты кашу! А ведь всего-то надо было рассказать о своей проблеме мне.

Она удалилась, а Лукас присел рядом с Монтаном.

– Как поживаешь? – поинтересовался он.

– Мне нравится здесь.

– Да, хорошее место, и виды превосходные. Я бы тоже поселился тут, но у нас, простых смертных, обычно много дел, а потому целыми днями приходится торчать в городской суете. А благодаря некоторым, там теперь воняет гарью, и бродят толпы злых, бездомных горожан. А ещё дворец… эх, ты бы видел, в какую ужасную пустошь превратился наш прекрасный садик! – мужчина сделал трагическую мину.

Монатан промолчал, и Лукас продолжил:

– Не знаю, как у тебя это получилось, но, что сделано, то сделано. У меня к тебе вот какой вопрос. Я понимаю, моя сестра от тебя без ума: ты избавил её от страшного недуга, и Лаодика теперь тебе по гроб жизни благодарна, да и я тоже. Но не обижайся: твоё присутствие здесь, скажем так, не очень желательно. Сестра, конечно, официально заявит, что тебя тут нет, и мы тебя не знаем, но не все слуги умеют держать язык за зубами – рано или поздно информация просочится. Я переживаю за наше будущее, да и за твоё тоже. Быть может, стоит на время уехать? Например, в Сапферос. Там очень даже не плохо. Может, найдёшь применение своим способностям. Если ты в одиночку полгорода сжёг и стольких людей поубивал, далеко пойдёшь в этом мире!

– Но ведь дело не только в этом? – Монтан внимательно посмотрел в глаза Лукасу.

– А в чём ещё?

– Я вижу, ты к своей сестре испытываешь не только братские чувства.

Мужчина слегка смутился, но быстро взял себя в руки:

– Я хочу для неё блага, как и ты. Если она выбрала тебя, что ж, не стану мешать. Но если положение нашей семьи пошатнётся, мы многое потеряем. Ты не глупый парень – должен понимать это. Богатство и знатное происхождение ещё не означают, что можешь вести себя, как вздумается. Порой приходится считаться с мнением толпы, или, по крайней мере, делать вид. И, наверное, ты уже понял, что симпатии граждан Нэоса сейчас не на твоей стороне.

Монтан задумался о том, как сложно устроен этот мир, как прочно всё переплетено в единый клубок, и как трудно порой стать здесь счастливым.

– Только не реши вдруг, что я хочу тебя оскорбить, – осклабился Лукас. – Не надо меня сжигать, как того врача.

– Что ты, я даже не собирался, – замотал головой Монтан.

– А хочешь, открою секрет? – Лукас наклонился к юноше, переходя почти на шёпот, – Если бы ты употребил свои силы, чтобы помочь Нэосу: например, обеспечил бы городу процветание, или прекратил очередную бесполезную войну, тебя бы народ признал, простил, и ты смог бы вернуться сюда с честью и славой. Ты бы стал героем в глазах многих!

– Но что я должен делать?

Лукас рассмеялся и развёл руками:

– О боги, я не знаю! У меня же нет таких способностей!

– Ладно, – сказал Монтан, – надо подумать.

– Что ж, очень благородно с твоей стороны. Знаешь, а я, наверное, сложу про тебя поэму: не часто среди нас, людей, появляются боги, – последнее слово Лукас произнёс с подчёркнутым сарказмом, и ехидная улыбка снова скривила его тонкие губы.

***

Солнце клонилось к закату. На западе над океаном небо наполняла зловещая синева, она набухала и бугрилась предгрозовой опухолью, издали угрожая ворчанием громовых раскатов. Ветер усилился. Он теребил ветви прибрежных деревьев, будто желая сломать их или пытаясь оборвать свежую, недавно окрепшую листву. В роще, что приткнулась к самому краю берегового уступа, сидели люди – человек пятнадцать, мужчины и женщины, – они расположились на земле вокруг юноши в богатых одеждах, внимая каждому его слову. Чуть поодаль на пригорке белел гранит каменной стены, окружавшей особняк.

– Вы преданно следовали за мной все эти дни, – говорил Монтан. – Знаю, некоторым из вас довелось пострадать, когда Суд Божий явился этому городу, знаю так же, что претерпели за имя моё, когда люди, не знающие истины, гнали вас и обвиняли в поджоге. Претерпели и не отступись! Но время пришло: я должен явить Божий Суд другим городам и правителям земли, а потому скоро я отправлюсь в Катувелланию прямиком к королю.

– Мы пойдём за тобой, о великий! – раздались несколько голосов.

– Нет, – юноша сделал лёгкий жест рукой, – всех взять не могу. Вы нужны здесь, дабы обращать заблудших. Кроме того, я не должен раскрывать себя, пока мы не доберёмся до места – таков замысел. Со мной пойдут лишь трое.

– Но кто?

– Те трое, кто первыми узнали меня.

– Я готов! – вскочил лысый Кенэй. – Сделаю, как скажешь, господин!

Нефсефей и Хирон так же приняли известие с энтузиазмом.

– Хорошо, тогда собирайтесь в дорогу: через несколько дней выходим.

Туча надвигалась, угрожая разразиться ливнем. Ветер рвал листву. Юноша поспешил обратно в особняк.

Эстрид не могла уснуть. Как и в ту ночь, когда она только пребыла в поместье Мьёлль, девушка с замиранием сердца прислушивалась к звукам за окном. Только присутствие Хенгиста, с которым Эстрид с недавних пор делила супружеское ложе, помогало чувствовать себя в безопасности. Он спокойно похрапывал рядом, не ведая страхов, испытываемых юной дочерью купца, а меч его, спрятанный в ножны, мирно стоял у стены. Эстрид пододвинулась к мужу и вместе с теплом его тела ощутила прилив нежности, проникающий в самые глубины души и убаюкивающий беспокойный разум.

– Милый, – прошептала она, сильнее прижимаясь к возлюбленному.

В стойлах заржали лошади, Эстрид встрепенулась. Животные быстро затихли. Лошади могли испугаться чего угодно, но девушка решила на всякий случай помолиться. Как обычно, она обратилась к святой покровительнице. Лицо мученицы Эстрид из Норта, которое усердная прихожанка не так давно могла наблюдать каждый день на росписях храмовых стен, тут же всплыло в памяти, оно выражало возвышенную умиротворённость и вместе с тем укор то ли палачам, то ли смотрящим на неё прихожанам – художник умело передал эмоции, подобающие каждому нарисованному святому.

Помолившись, Эстрид снова попыталась уснуть, но её намерения нарушил стук – кто-то громко и настойчиво барабанил кулаком в дверь. Эстрид вздрогнула, а Хенгист проснулся.