– Что происходит? – раздался молодой заспанный голос второго заключённого. – Ещё кого-то привели?

– Да, принесло на ночь глядя, – ответил ему первый.

Глаза Берта попривыкли к темноте, и теперь он мог разглядеть сокамерников. Рядом на соломе лежал мужчина средних лет, приземистый и массивный, как башня, в которой они сейчас находились. Другой – упитанный молодой человек – был ровесником Берта. Сразу бросались в глаза его щеголеватые сапоги с узким носом, а под плащом тот носил короткую котту, какие в деревне не встречались, с завязками и с орнаментом, да и из сукна, видимо, не дешёвого.

– Что ж, так и быть, давайте знакомиться, раз уж разбудили. Поспать на том свете успеем, – голос старшего сокамерника звучал размеренно и теперь уже добродушно. – Как звать и откуда?

Ман и Берт назвали своим имена и уселись на солому.

– Я – Даг, – представился мужчина, – а это – Эмет. Похоже, ближайшие дни нам придётся вместе торчать в этом вонючем подземелье.

– А вас за что тут держат? – спросил Ман.

– Да так, за ерунду: я с сеньором поссорился, а паренёк монашку охмурил.

– Брехня! – проворчал Эмет, неохотно принимая сидячую позу – Она по собственному желанию, сучка, пошла, а потом всё на меня свалила. Ну ничего, меня выкупят.

– У него папаша – богатый виллан(8), – объяснил Даг. – Подфартило парню. Не всем из нас такие везунчики, но у каждого своя судьба – ничего не поделаешь.

– А тебя, – осторожно спросил Берт, – тоже на рудники?

Даг покачал головой и усмехнулся:

– Не, что ты, меня на главную площадь в Нортбридже, на виселицу.

– На виселицу?! – Берт даже подумать не мог, что можно так беззаботно говорить о собственной казни.

– За то, что поссорился с сеньором? – удивился Ман

– Так я его слуге физиономию подправил. Вот и обвинили в бунте и подстрекательстве.

Берт и Ман сочувственно посмотрели на Дага.

– За что же ты его так? – Ман нащупал сноп соломы и устроился на нём, испугав при этом крысу, которая с писком бросилась наутёк.

– Да надоело всё, – махнул рукой Даг. – Понимаешь, тут жрать нечего, а они на свои поля гонят работать сверх всякой меры. Да это баран первый полез с плёткой. И поделом ему! Об одном жалею, что к «свободным» не удрал, когда была возможность.

Берт мысленно восхитился поступком Дага и мрачной решимостью, с которой тот смотрел в будущее.

– К Трёхпалому, что ли? – переспросил Ман. – Это же бандиты! Они деревни разоряют, скот угоняют к себе в леса. Мы и так голодаем.

– Эх ты! – Даг укоризненно покачал головой. – Веришь всему, что сочиняют сеньоры? Да они это специально напридумывали. «Свободные» никогда не поднимают руку на простых людей, вроде нас.

Ман хотел возразить, но тут во дворе послышались топот копыт и встревоженные голоса. Четверо собеседников насторожились.

– На дороге видели тёмных, – кричал человек, только что прискакавший в замок. – Они подошли совсем близко к деревне! Передайте сэру Фридульфу: надо выслать отряд.

Двор замка ожил: лошади заржали, а люди, бряцая оружием, забегали туда-сюда, засуетились.

– Тёмные перешли горы, – задумчиво проговорил Даг, – на моём веку такого ещё не было. Жопой чую, что-то грядёт.

Примечания:

1.Мобад – здесь священник в хошедарианской религии

2.Серв – крепостной крестьянин

3.Стёганка – стёганый доспех, представляет собой кафтан, набитый паклей, ватой или конским волосом. Использовался либо, как самостоятельный доспех (небогатыми воинами), либо в качестве поддоспешной одежды.

4.Фальшион – однолезвийный меч с клинком, расширяющимся к концу. Был проще в изготовлении и дешевле, чем обоюдоострый меч. В то же время, благодаря конструкции клинка обладал хорошей пробивной способностью при рубящих ударах.

5.Котта – верхняя туникообразная одежда с рукавами.

6.Катафракты – здесь тяжеловооружённые конные воины, обычно знатного происхождения – основа феодальной армии.

7.Донжон – главная башня замка, могла служилить так же жилищем для хозяина замка, слуг и гарнизона.

8.Вилланы – в разных странах средневековой Европы так назывались как феодально-зависимые, так и лично свободные крестьяне. Здесь обозначение свободных крестьянин, имеющих собственные земельные наделы.

В камине, украшенном скульптурой с двумя оскаленными волчьими пастями, потрескивали остатки дров, почти не дававшие тепла для обогрева огромных графских покоев. Отблески огня плясали на развешанных по стенам коврах, оружии и головах убитых зверей. Возле камина расположились резное дубовое кресло с высокой спинкой, письменный стол и кровать, рядом с которой на полу лежала медвежья шкура. Дополняли интерьер скамьи, расставленные по периметру, пара шкафов и комодов. Дневной свет проникал в помещение сквозь высокое стрельчатое окно, устремлённое к каменному своду потолка, покоящемуся в полумраке.

У окна, скрестив руки на груди, стоял высокий, стройный мужчина с лысеющей седой головой. Его длинная, чёрная котта, покрытая растительным орнаментом, имела золотые завязки на груди и была подпоясана кожаным ремнём. Безупречная осанка и широкий торс выдавали в нём воина, а жёсткие черты лица, плотно сжатые тонкие губы и гордо приподнятый орлиный нос говорили о несгибаемом характере и привычке повелевать. Под изящными бровями расположились близко посаженные карие глаза, в которых в настоящий момент читалась усталость. Именно усталость в последние годы стала неизменным спутником графа Ардвана Нортбриджского, временами загоняемая глубоко внутрь, она не отступала ни на шаг и вновь давала о себе знать в минуты одиночества. А всё потому, что теперь воину приходилось день за днём вести неравный бой с новым грозным врагом – старостью, которая довлела мрачной тенью, забирая себе с каждым годом всё больше прав.

Ардван смотрел на город, раскинувшийся внизу. Замок стоял на вершине холма, и из графских покоев, находящихся на верхнем этаже донжона, просматривались, как на ладони, все прилегающие окрестности. Каменистый склон опоясывали три ряда крепостных стен, между которыми притаились казармы, кузницы, амбары и небольшое святилище с кладбищем в роще по соседству. Город же имел собственные стены и отделялся от замка рвом с водой. Попасть в цитадель графов Нортбриджских можно было, только пройдя через город и воротную башню с подъёмным мостом, а затем поднявшись по дороге, выдолбленной в склоне холма, ко вторым воротам. Третьи ворота, расположенные ещё выше, вели непосредственно во внутренний двор. Ров опоясывал холм с двух сторон, а с остальных подступы защищала полноводная река, прозванная Мутной за характерный зеленоватый цвет воды. Из графских покоев просматривался и длинный каменный мост, построенный так, что его башни примыкали непосредственно к городским стенам, а сам он являлся продолжением системы фортификаций Нортбриджа. Эта переправа и дала в своё время название замку, а потом и поселению, возникшему рядом.

Сегодня город, как обычно, кишел человеческой массой, домики бюргеров жались друг к другу, будто пытаясь согреться в этот холодный, пасмурный день и серели сплошной чередой крыш, заполонивших всё пространство внутри стен. Узкие улочки стекались к главной площади, рядом с которой высилось тяжеловесное строение главного храма, даже издалека поражая строгостью и величием, устремляясь вверх стрелами арок и витражей. Но сейчас взгляд графа был прикован к самой площади, там вершилась казнь: нескольких преступников, приговорённых к повешению, возводили на эшафот.

Стук в дверь прервал раздумья. Граф обернулся, и в его глазах вспыхнул огонёк, столь привычный для всех, кто знал этого человека.

В покои, припадая на одну ногу, проковылял кастелян замка – коренастый мужчина с крупной головой и прямодушным выражением на грубом лице.

– Разреши, милорд, – небрежно произнёс он.

Ардван снова повернулся к окну, огонь в глазах погас.