– Думали, сможете безнаказанно воровать в графском лесу? – продолжал зубоскалить всадник. – А мы вас прижали. Допрыгались!

– Послушай, господин, – Ман силился предать себе уверенный вид, – мы не сделали ничего противозаконного, у меня есть разрешение на охоту.

– Показывай! – скомандовал человек с гербом.

Охотник осторожно уложил тушу оленёнка на землю, полез за пазуху и к великому удивлению Берта вынул свёрнутый лист бумаги и протянул лесничему.

Тот внимательно изучил документ, а потом, прищурившись, посмотрел на Мана:

– Ты, должно быть, за дурака меня держишь? Или думаешь, я читать не умею? Это прошлогодняя регалия!

– Не может быть! – Ман попытался сделать удивлённое выражение лица. – Только на прошлой неделе же покупал. Там наверняка ошибка! Или я не ту бумагу взял. Точно! У меня дома лежит разрешение, я просто перепутал! Я никогда…

– Хватит дурака валять, – прервал его всадник с гербом, – в замке разберёмся. Посмотрим, вспомнит ли главный лесничий твою рожу.

Он приказал своим людям связать браконьеров.

– Стойте, но ведь можем же договориться! – Ман попытался прибегнуть к последнему доводу. – У меня дома лежит бочонок отличного вина! Клянусь, вы не пожалеете!

Удар в лицо от одного из спешившихся всадников заставил замолчать. На губах Мана выступила кровь. Берт даже не думал сопротивляться, не желая получить по зубам, он стоял с обречённой покорностью, пока лесничие связывали его руки.

Оружие и добычу, отобранные у незадачливых браконьеров, погрузили на лошадей. Берта и Мана, обмотав длинной верёвкой, привязали к седлу одной из лошадей так, чтобы они могли идти следом. И процессия двинулась в направлении леса, из которого приятели только что пришли. Берт печально посмотрел на шпиль колокольни, торчащий над деревьями, где остались родной дом и семья – даже попрощаться с ними не успел. А в душе зрела обида и злость на Мана, на его разглагольствования о храбрости, укоры и обвинения, из-за которых Берт и потащился за ним в лес.

– Всё из-за тебя! – обиженно прошептал он приятелю, идущему впереди, – Тоже мне, храбрец! Что теперь делать?

Но Ман даже не обернулся. Следовало полагать, ему и самому было паршиво на душе. Всадник, скачущий позади, приказал заткнуться, и Берт больше не делал попыток заговорить.

Несколько часов Берт и Ман семенили за лошадью лесничего. Широкая спина командира отряда по-прежнему маячила впереди, а замыкающий то и дело подгонял пленников бранными окриками, стоило кому-то из них попытаться размять гудящие ноги. Берт, проведший в пути большую часть дня, чувствовал, что скоро свалится от усталости, а Ману приходилось тяжко из-за рваного башмака, сильно мешавшего ходьбе. Но всадники даже не думали делать привал. «Им-то не надо отдыхать, сидят себе и сидят», – с обидой думал молодой охотник и продолжал покорно идти.

Блэкхилл являлся ближайшим замком к деревне Обернвиль, в которой вырос и прожил свои неполные двадцать лет Берт, но даже эту крепость молодой человек не видел ни разу. Он знал о замках только по рассказам ныне покойного отца и деревенских стариков. Образы крепостей и катафрактов(6) в блестящих доспехах, что в легендах всегда представлялись чем-то величественным и героически прекрасным, с детства будоражили воображение. Но не так он хотел побывать в замке – не в качестве заключённого, которого связанным тащат за лошадью, не в отчаянном и жалком положении человека, обречённого на смерть. А во всём виноват проклятый Ман! Ман и другие сельские парни, вечно подтрунивавшие над Бертом за нерешительность и трусость! В думах молодого охотника именно они сделались причиной свершившейся беды. Так, размышляя обо всём на свете, Берт старался отвлечь себя от накопившейся в ногах усталости, но мысли погружались с безнадёжный провал будущего, и на душе становилось только гаже.

Смеркалось. Лес вокруг дороги растворялся в сумерках. Всадники зажгли ручные масляные фонари, и свет заиграл на хмурых, усталых лицах и серо-коричневых одеждах путников. Длинные тени от движущихся фигур заканчивались во тьме, куда не доставал свет тусклых горелок. Ноги Берта заплетались, но по словам лесничих он знал, что Блэкхилл был уже близко и надо потерпеть ещё немного. Если бы Берт сейчас мог радоваться, то радовался бы этому факту, но удручающее положение, в котором он находился, и безрадостные перспективы перевешивали предвкушение отдыха.

Выйти из глубоких раздумий заставил тревожный возглас замыкающего.

– Эй, за нами кто-то скачет! – крикнул всадник и натянул поводья.

Отряд остановился, Ман и Берт обернулись: и правда, позади в полумраке проглядывали нечёткие очертания фигур, едущих верхом по лесной дороге. Было в них что-то необычное, зловещее, но что именно, Берт и сам понять не мог.

– Давайте, пошевеливаемся! – приказал командир отряда, – не нравится мне это.

– Может путники? – предположил один из всадников.

– Странные они какие-то, – заметил замыкающий.

– Нечего глазеть, – повторил командир, – нас не так много, чтобы разбираться. Доберёмся до замка, а там пусть сэр Фридульф высылает сторожевой отряд.

Сердце громко заколотилось. Забыв об усталости, Берт прибавил шаг вслед за ускорившимися лесничими. Теперь его беспокоило только одно: миновать пугающий лес и оказаться в безопасности за стенами крепости. Загадочные преследователи заставляли нервничать всех.

– Странные они, – твердил замыкающий, – и лошади у них какие-то странные.

– Может, оставим этих здесь и поскачем быстрее в Блэкхилл? – кивнул на пленников другой лесничий, и на лбу Берта выступает холодный пот.

– Нет уж, – возразил третий, – я получу свою двадцатку за арестантов, пусть хоть сами бесы из преисподней меня преследуют.

– Если б они хотели, давно напали бы, – рассудил командир, – поэтому никого отпускать не будем. А может, они на то и рассчитывают, пытаясь нас запугать? Может, эти двое – их дружки?

Почти всю оставшуюся дорогу до Блэкхила неизвестные не отставали. Когда совсем стемнело, фигуры исчезли в ночи, но люди понимали, что преследователи ещё там, в темноте, таятся жуткими тенями, почти бесшумно парят среди ночного леса. Лес, однако, скоро закончился, и Берт увидел впереди огни. Там была деревня, а за ней, на холме, смутно вырисовывался приземистый силуэт замка. На открытой местности преследователи отстали, но Берт вздохнул с облегчением, лишь оказавшись за крепостными стенами.

Когда Берт представлял замки, воображение рисовало огромные белоснежные сооружения, упирающиеся в небесный свод. Сейчас же он видел перед собой невысокую стену грубой кладки и три толстые приземистые башни с деревянными крышами. Одна из них – прямоугольная, похожая на большой дом, – являлась по совместительству жилищем сеньора, остальные две выполняли в основном оборонительные функции. Внутри замок был очень тесен: основную часть пространства занимал донжон(7), а двор вокруг заполняли амбары, конюшни и прочие хозяйственные постройки. Впрочем, времени осмотреться у Берта не оказалось, поскольку их с Маном сразу же повели в подвал одной из угловых башен и затолкали в маленькую вонючую камеру, куда почти не проникал свет единственного фонаря, висящего снаружи рядом с дверью. Здесь уже находились двое заключённых: они храпели, свернувшись на соломе возле полукруглой стены. Берт разглядел крошечное окошко под потолком, выходящее во двор.

– Ты во всём виноват, – набросился он на приятеля, как только дверь камеры захлопнулась; обида, глодавшая Берта всю дорогу, выплеснулась наружу, – из-за тебя я попёрся в проклятый лес! Вечно за нос меня водишь! И что теперь с нами будет? А с ребёнком моим?! Тебя только должны были схватить – это твоя идея, я вообще не при делах.

– И так тошно, может, заткнёшься? – огрызнулся Ман, – Я тебя силой тащил? Вот! Что ты меня обвиняешь? У меня тоже семья.

– Да что ж это такое! Опять спать не дают, – рядом раздалось хриплое ворчание, и оба приятеля вздрогнули.

Что будет? – продолжал разбуженный. – Я скажу, что будет. На рудники вас отправят – вот, что будет. А теперь хорош гундеть – спать надо.