Когда Ардван и Тедгар подошли к месту схватки, люди почтительно расступились. Граф кипел от негодования, мысленно проклиная своего брата. Сэра Орсольфа он считал одним из лучших дружинников наряду с сэром Баразом. Не хотелось потерять такого бойца перед самым походом.

– Что за представление ты устроил в моём замке, сэр Хадугаст? – грозно спросил Ардван.

– Мы тебя заждались, брат. Нехорошо было бы начинать поединок без хозяина дома! – голос Хадугаста звучал, как обычно, задорно.

– Объясни, что тут происходит? Что не поделили? Если один причинил другому ущерб, я бы предпочёл, чтобы казус был разрешён в рамках суда, – Ардван стоял, уперев одну руку в бок, а другую по привычке положив на навершие меча, который сейчас хотелось самому пустить в ход против брата-скандалиста.

– Милорд, – произнёс сэр Орсольф, его глаза горели яростью, – дело касается чести. Этот подонок вознамерился обесчестить мою супругу. Позволь проучить его в поединке!

– Я так и думал. Опять ты за своё, Хадугаст? – Ардвана распирали досада и злость. – Ты, вероятно, не слышал, когда я сказал, что в этих стенах нет публичного дома?

– Слушай, Ардван, я всё понимаю, – голос из-под шлема звучал вызывающе, – но мне кажется ты стал слишком щепетильным. Это дело между двумя мужчинами, и суд тут неуместен. В суд ходят только женщины и беспомощные старики. Мужчины решают дела на поле боя!

Вмешался сэр Тедгар:

– Милорд, скорее всего, суд принудит к испытанию поединком. В таких делах бывает сложно найти однозначное решение, особенно, если нет свидетелей. Пусть лучше бьются здесь и сейчас: меньше волокиты.

– Ладно, – уступил Ардван, – пёс с вами, деритесь.

– Не волнуйся, милорд, я выбью эту жирную тушу из седла, – крикнул напоследок Орсольф.

Оба всадника разъехались, а затем, пришпорив лошадей, рванули галопом навстречу друг другу. Катафракты сгруппировались, уперлись в стремена ногами и закрылись щитами, выставив вперёд копья. Когда бойцы поравнялись друг с другом, наконечники пик сухо ударились в щиты, оба катафракта покачнулись, но смогли удержать равновесие и разъехались для повторной сшибки.

– Сэр Орсольф не упал, – прокомментировал Тедгар, – удар такого громилы, как твой брат, выдержать непросто.

– Если этот идиот, Хадугаст, покалечит одного из моих лучших дружинников, – процедил Ардван, – он у меня по гроб жизни не расплатится. Три шкуры с него спущу!

Катафракты разогнали лошадей и вновь схлестнулись. Раздался лязг железа: копьё Орсольфа скользнуло по шлему Хадугаста, а тот в свою очередь промахнулся. Огромный воин чуть не вывалился из седла, из-под маски донеслась брань. Не медля ни секунды, он снова развернул коня и нетерпеливо вонзил в бока шпоры. В это время сэр Орсольф уже мчался во весь опор на своего противника, сверкая наконечником пики. Ещё один удар. Послышался треск ломающегося дерева. Никто не заметил, что произошло. Когда катафракты разъехались, Орсольф держал сломанное древко, а щит его треснул по всей длине. Хадугаст же остался без копья, он откинулся на круп лошади и, как только животное остановилось, свалился на землю.

Два кнехта подбежали к нему. Громила пытался встать и вытащить из ножен меч, но тело не слушалось. Обломок копья сэра Орсольфа торчал из-под правой ключицы Хадугаста, в щите зияла брешь. Удар оказался столь сильным, что наконечник пробил щит, железную чешую на кожаной основе и толстый гамбезон. Ардван вздохнул с облегчением. «Поделом этому идиоту, – подумал он, – мой доблестный воин не опорочил свою честь и проучил выскочку. Надо бы его наградить». Сэр Орсольф издал победный клич, который подхватили дружинники и остальные коленопреклонённые графа, собравшиеся смотреть поединок. Но Хадугаст, видимо, не считал себя поверженным. Ему всё-таки удалось достать меч, на торчащий из тела обломок копья он не обращал внимания. Пошатываясь, катафракт направился в сторону сэр Орсольфа, но тут граф собственнолично вышел на середину ристалища и, встав на пути брата, поднял ладонь вверх и объявил:

– Один из противников упал с лошади. На этом поединок может считаться завершённым. Достаточно!

– Это не турнир, братец, – хрипел Хадугаст, – я ещё не закончил!

– Хватит, я сказал, – повторил Ардван холодным, властным тоном и уставился на катафракта таким взглядом, что тот больше не посмел сделать и шага. Хадугаст со злости бросил меч о землю и, пошатываясь, побрёл прочь. Один из кнехтов стал поддерживать его за руку, но раненый в сердцах отпихнул слугу.

Граф и сэр Тедгар направились обратно в башню.

– Интересно, сможет ли Хадугаст принять участие в походе? – спросил кастелян.

– Царапина. Оклемается, – сухо бросил Ардван

– Кажется, копьё вошло глубоко. Дай Бог, выжил бы.

Ардван остановился и посмотрел на Тедгара:

– Как думаешь, зачем мой брат это затеял? Да и как так получилось, что он потерпел поражение от сэра Орсольфа? Не видишь ничего подозрительного?

– Нет, милорд, твой брат, хоть и хороший воин, но необуздан и строптив. Рано или поздно он найдёт свой конец в одной из таких безумных драк.

– Ладно, плевать. Пришли ко мне лекаря, когда тот осмотрит Хадугаста.

Ардвану не было жаль брата. Постоянные выходки и наглое, непотребное поведением раздражали, казалось правильным, что его, наконец, проучили. Если бы только это пошло ему впрок!

Лекарь Гира – тощий, пожилой мобад – явился сразу после того, как закончил работу. С его слов Ардван понял, что Хадугаст ранен не опасно. Наконечник вошёл неглубоко, и рана не представляла угрозы жизни. Тем не менее, правой рукой катафракт двигал через боль и постоянно кашлял с кровью

– Такое бывает, если человек ранен в грудь, – объяснил врач, – будем надеяться на милость Всевидящего. А пока вашему брату нужны покой, сон, ежедневные растирания мазями и молитвы.

Ардван про себя даже восхитился живучести Хадугаста. Этот человек бывал ранен несчётное количество раз, но его ничто не брало, и после очередной травмы, воин снова садился на коня и продолжал драться, как ни в чём не бывало.

– Сможет ли он через две недели отправиться в поход? – спросил Ардван.

– На всё воля Всевидящего, но я бы не советовал: ему нельзя активно двигаться в течение пары месяцев.

«Прекрасно! – подумал граф. – Теперь братец останется здесь нахлебником, а я даже не знаю, что от него ожидать. А если он специально всё подстроил? Он же всегда завидовал мне!». Ардван подошёл к окну, из которого, как на ладони, виднелся город. Кто из верных людей сможет позаботиться о делах во время его отсутствия? Кто сможет обуздать Хадугаста, если тот надолго засядет в замке? И кому достанется всё это, если Ардвану не суждено вернуться с войны? Внезапно граф почувствовал опустошённость и отчаяние. Смерть шла неумолимо, и день за днём силы покидали его. Воин становился стариком.

– На всё воля Всевидящего, – повторил он, – все мы Его дети…

Пожилая хозяйка суетилась возле очага, готовя еду в почерневшем глиняном горшке. Просторную комнату наполняли дым и запах куриной похлёбки. В другом конце на соломенной кровати сидел Монтан, а рядом за столом расположился Феокрит, подсчитывающий блестящие серебряные монеты. Дверь открылась, и в дом вошли два человека с носилками, на которых лежал старик. Они сняли шляпы и поклоном поприветствовали молодого целителя.

– Помоги, добрый господин, мой отец совсем плох, – сказал один из мужчин.

За последние несколько дней Монтан слышал подобных фразы больше, чем за предыдущий год странствий. Люди всё шли и шли к нему с самыми разными проблемами, они просили, умоляли, настаивали, и конца края им не было видно. Большинству из них Монтан помогал: он мог облегчить боль и страдания, даже если не чувствовал сил излечить болезнь. Но порой люди являлись с весьма необычными нуждами: так одна женщина просила приворожить жениха, а какой-то рыбак хотел, чтобы ему заговорили сеть, дабы в неё шло больше рыбы. Таких клиентов приходилось разочаровывать. Порой они вели себя слишком настойчиво, и тогда нежелательных посетителей выпроваживали два новых приятеля Монтана, которые находились при нём неотступно. Именно они устроили всё для того, чтоб наладить денежный поток.