Очень скоро в коморку снова ввалился один из убийц – тот, который постоянно ухмылялся. Однако теперь гнилозубая улыбка исчезла с его лица, а из спины торчала стрела. В следующий миг на пороге возникла массивная женская фигура с длинным ножом, она молча схватила бандита и несколькими ударами вспорола ему живот.

«Халла! Это она… Она выжила…» – мелькнула тусклая мысль в сознании девушки, но радости от спасения не было.

– О боги! – всплеснула руками служанка, увидев измученную госпожу. – Что эти свиньи делали с тобой?! Но слава богам, ты жива! Ты в безопасности.

– Умираю, – прошептала Эстрид и потеряла сознание.

***

Когда Эстрид очнулась, она лежала на соломенной кровати под тёплым одеялом, одетая в чистую рубаху. В нос ударили кисловатый запах варёных овощей и дым от очага. Тело изнывало от ушибов, между ног и в животе жгло огнём, голова раскалывалась, а во рту до сих пор стоял вкус крови. На лице, казалось, не было живого места. Эстрид не сразу открыла глаза, она долго лежала и прислуживалась к голосам людей в помещении, пытаясь вспомнить, что произошло. Разговаривали Халла и ещё несколько человек – судя по акценту, местные.

– Нельзя вам оставаться здесь! – убеждала Халлу пожилая женщина. – Что мы скажем, когда придут господа?

– Но ей надо поправиться! – возразила горничная. – Девочка совсем плоха, тем более потеряла ребёнка в утробе. Нельзя же выбрасывать её на улицу?

– Так-то оно так, да только ты беглая рабыня по ихнему. А мы, получается, тебя укрываем. А если решат, что мы поместье разграбили? Тем более нас видел тот мобад из соседнего села. Как пить дать, доложит на нас!

– Странно, что он вообще здесь шатался среди ночи, – заметила третья женщина помоложе, – Уж точно не души спасал. Надо было и его прикончить!

– В любом случае, господа церемониться не станут, – продолжала старшая, – особенно сейчас. Всех изведут!

– Отвези её в госпиталь, – предложил мужчина, и Эстрид по голосу узнала старосту деревни, – он при монастыре в двух днях пути отсюда. Еды в дорогу и несколько грошей мы соберём. Нам всем жаль молодую госпожу, но Хревна права: тут небезопасно. Как бы нам самим не пришлось в леса бежать.

– Везти к этим святошам? – возмутилась Халла. – Нет уж! Там нас в два счёта отыщут. Нам спрятаться надо.

Эстрид открыла глаза. Взору предстали закопченные бревенчатые стены деревенской лачуги и серые осунувшиеся лица людей, которых юная леди так сильно испугалась при первой встрече.

– Очнулась! – всплеснула руками селянка, сидевшая рядом на кровати.

– Халла! – позвала Эстрид охрипшим голосом. – Где я?

– В безопасности, – успокоила её пожилая Хревна, подходя к кровати и поправляя одеяло, – спи, девочка, тебе надо поправляться.

– Что произошло?

– Повезло тебе, что я этой ночью от вас бежать хотела, – Халла, скрестив руки на груди, гордо смотрела на бывшую госпожу. – Только пошла в конюшню, а тут этот громила ввалился, ну я ему нож под рёбра и помчалась со всех ног в деревню. Скажи спасибо этим добрым людям – это они вступились за тебя.

– А где… Хенгист, Эбба, остальные?

И тут воспоминания о страшной ночи нахлынули на Эстрид. Вновь накатила мерзость и боль, в памяти всплыли лица насильников, пустой, мёртвый взгляд Хенгиста и застывшее тельце Эббы рядом с кроватью. Неудержимые рыдания вырвались наружу, Эстрид плакала и плакала не в силах остановиться.

А вокруг стояли люди и с сочувствием взирали на неё.

В чёрной отрешённости ночного леса было тихо и уютно. Берт шёл на ощупь, не зная, куда и зачем, и плотная тьма густой субстанцией облепляла его со всех сторон. Блеклые тени злых деревьев кружили вокруг, отравленная мгла заливала глаза, а в разверзшейся дыре неба не было ни солнца, ни луны, чтобы дать надежду. Он не знал, как долго это продолжалось: казалось, много лет подряд он слонялся среди вечности печального мрака. Но вот между сосен зажёгся рассвет хлипким заревом грядущего дня, и Берт ускорил шаг в надежде выбраться.

Лес расступился, отпустили злые деревья, и перед взором предстала равнина. Серая, обугленная земля была лишена даже намёка на жизнь, только песчаные фантомы плясали в буйном экстазе под аккомпанемент ветряного воя, от которого закладывало уши. Но Берт не прекращал идти. Он верил, что однажды мёртвый пепел рассеется, а солнце воскресит погибшую землю. «Почему я здесь? – беспокойный разум резал тишину ржавым лезвием глупых вопросов. – Что это за место?» А вдали скалились горы, и на вершине грозного пика восставали руины безымянного замка. «Надо туда попасть, – не унималась мысль, – там я всё узнаю».

За серой пеленой одиноким перстом высилась фигура в длинных одеждах. Берт узнал его – узнал своего преследователя и мучителя, что приходил уже третий раз, дабы заставить страдать под гнётом постыдной неизвестности и жестокого безмолвия. Загадочный монах стоял и смотрел сквозь все предметы этого мира, как и тогда.

– Ты кто? – обратился к нему Берт. – Что тебе от меня надо?

Монах молчал.

– Прошу, я должен знать. Зачем я здесь? Что это за место? Мне надо идти туда, в горы?

Серая пустыня и челоловек посреди неё меркли, а извне донеслись человеческие голоса. Берт проснулся.

Саднило ушибленное плечо. Берт попробовал встать, но не получилось: слабость приковала к земле.

– Всю ночь бредил, тебе бы отдохнуть, – вздохнул Тэлор, сидевший неподалёку, – да и мне тоже. Всем нам.

Они расположились на косогоре, с которого хорошо просматривался рудник, а точнее то, что от него осталось. Вчера весь день горел лес, и за дымом ничего не было видно. Беглые каторжники долго удирали от огня, пока не обошли пылающий участок и не оказались в безопасном месте на одном из соседних склонов. Пожар распространялся на восток, оставляя от леса чадящие угли, и теперь среди чёрных стволов вековых сосен, усеявших частоколом долину и подножие горы, стало возможно разглядеть недостроенную каменную башню. Вокруг неё не осталось ничего: огонь смёл и деревянный форт и поселение и лагерь.

В желудке урчало, беглецы весь вчерашний день почти ничего не ели. Ульв нашёл несколько кореньев, уверял, что целебные, но голод они не утолили, да и самочувствие не улучшилось. Люди выглядели измученными: изуродованные коростой и коричневой сыпью лица отощали до предела, руки тряслись, и даже Эд, не смотря на иммунитет к болезни, казался подавленным и измождённым и больше не отпускал привычных шуток.

Берту всё-таки удалось подняться, и он уселся, прислонившись к камню. Несколько кореньев, данных Ульвом, должны были восстановить силы, но вместо этого Берт почувствовал тошноту, и его тут же вырвало.

– Это хорошо: из тебя злые духи выходят, – успокоил северянин.

Беглецы собрали совет.

– Надо решать, что делать, – объявил Тэлор, – крепость и поселение сгорело, но там ещё может оставаться оружие и продовольствие.

– А если нас ждут с распростёртыми объятиями? – с сомнением покосился на него Эд, – Допустим, кто-то из солдат выжил, или тёмные заняли шахту.

– Тоже не исключено, – согласился Тэлор, – дело это рискованное.

– Всё равно деваться некуда, – Ульв поднял с земли кайло, – я пойду туда.

– Что-то не хочется возвращаться, но жрать охота! – поддержал его Малой.

Берт с тоской посмотрел на соседнюю гору – казалось, до неё идти целую вечность.

– Не все смогут продолжить путь, – подметил Одди, косясь на молодого охотника.

– И что предлагаешь? – набросился на него здоровяк Эд. – Мы никого не бросим!

– Я дойду, – голос Берта звучал слабо, не смотря на старания придать ему твёрдость, – ничего страшного.

На том и порешили. Путь занял более половины дня: пришлось спускаться по крутому откосу, а затем подниматься снова, что стало настоящим испытанием для беглецов. Но вопреки собственным ожиданиям, Берт не свалился, даже наоборот, сегодня он почувствовал себя лучше. Пожарище начиналось у самого подножья горы, на которую приходилось взбираться. По его границе кое-где ещё горели деревья. От дыма слезились глаза, тлеющие стволы чернели в сером мареве, образуя местами непроходимые завалы, а от почвы веяло жаром. То тут, то там с треском падала на землю очередная сгоревшая сосна.