В конце концов, пришлось выйти обратно на поверхность. Путники собрались на небольшом, свободном от завалов пятачке, они растерянно и обречённо переглядывались, даже не представляя, что делать дальше. У подножья скалы рокотали волны, а над головой тоскливо клубилась пелена облаков. Снег кружился среди величественных глыб, холод пробирал до костей. На замок опускались сумерки.

– И что теперь? – наконец раздался вопрос, который вертелся у всех на устах.

– Вероятно, мы что-то упускаем, – нахмурил лоб Модулф. – Мы не осмотрели всех помещений: их слишком много, и там довольно темно. Завтра продолжим и тщательнее обыщем подвалы.

– Лучше давайте выбираться отсюда, – заявил крепкий пожилой мужчина. Его лицо, заросшее густой, белой бородой, хранило решимость, а во взгляде читалась угроза.

– У нас нет еды и воды на две недели обратного пути, – возразил предводитель. – Но даже если каким-то чудом и доберёмся до живой земли, там нас поджидают дикари. А у нас закончились стрелы, значит, не сможем ни обороняться, ни охотиться. Думать об обратном пути бессмысленно!

– В чём-то ты прав, – рассудительно произнёс старик. – Но с чего ты взял, что еды нет? Еда найдётся, ведь тот, кто завёл нас сюда, должен и вывести, отдав собственное тело ради выживания остальных.

– Что ты такое говоришь, Лантольд! – ужаснулась женщина с младенцем.

– Побойся Всевидящего! – прохрипел высокий. – Твои слова безумны!

– Твой младенец мёртв уже неделю, Фаста, – обернулся к женщине Лантольд, – но почему ты его до сих пор держишь при себе? Он мог бы насытить нас. Да и женщины… Зачем теперь нам женщины? Они не осилят обратный путь.

– Не смей! – воскликнула Фаста. – Только попробуй прикоснуться к моему малышу, свинья!

– Он прав, – вмешался один из путников, – благодаря кому мы оказались в этом месте? Кто уверял, что тут ждёт спасение? Колдун обманул тебя, Модулф, а ты заставил поверить в эту ложь всех остальных! Ты должен ответить за свою ошибку и спасти тех, кого ещё можно спасти.

Двое мужчин поддержали Лантольда, остальные – заняли сторону Модулфа. Оружие засверкало в руках – на мирный исход никто не надеялся. Женщины спрятались за спины тех, кто мог защитить от безумного старика и его приспешников, и отошли к обломку стены. А снег беспечной белой крупой падал на сталь мечей и топоров и на суровые обветренные лица, застывшие в напряжённом ожидании.

– Глупец! – процедил Модулф сквозь стиснутые зубы. – Ты потерял человеческий облик. Это лишь испытание, которое надо пройти с честью. А ты…

– Нет никаких испытаний! – глаза Лантольда блестели, рот лыбился щербатым оскалом, а бледная, узловатая рука со вздувшимися венами сжимала массивный шестопёр. – Ты следовал за миражом – признай это и покорись судьбе. Колдун просто рассказал одну из небылиц, но ради неё погибло столько славных воинов! Хватит обманывать себя, посмотри правде в глаза, покайся в собственной глупости! Даже если перевернём каждый камень на этом треклятом утёсе, мы не найдём ничего. Но у кого-то ещё есть шанс выжить – так дай его нам!

– Хватит! – Модулф тряс указательным пальцем, тыча им в старика. – Надоела твоя бессмысленная болтовня! Пусть всё решит поединок.

Люди ринулись друг на друга, обратив в ярость последние силы. Клинки скрестились – лязгнула сталь, острия вонзились в плоть – крики разорвали морозный воздух.

Лантольд увернулся от несущегося на него человека с топором, и его шестопёр размозжил бедняге голову. Горячие брызги окропили железо и озверевшую, оскаленную физиономию старика, оросили холодный пол, окрасив красным тонкое покрывало свежевыпавшего снега. Рядом кто-то упал со вспоротым брюхом, другой свалился, разбрызгав по камням мозги из раскроенного черепа. Лантольд встретился глазами с Модулфом – тот уже занёс над ним меч. Очередной уворот – клинок предводителя лязгнул о булыжник. Рядом возникла тощая, высокая фигура. Лантольд едва успел парировать удар секиры и оттолкнул противника ногой, отчего тот упал. Сзади снова налетел Модулф, и снова клинок его прошёл мимо. Шестопёр угодил предводителю в челюсть. Окровавленные осколки кости и зубов посыпались на равнодушные камни, нечеловеческий вопль заметался эхом среди безучастных стен. В это время высокий поднялся и опять ринулся на Лантольда, но удар шестопёра в запястье раздробил кость и выбил секиру из рук. В следующий миг металлический набалдашник раскурочил высокому голову, и тот, упав, откатился по инерции в сторону и замер, раскинув руки.

Несколько мгновений понадобилось, чтобы схватка завершилась. Четверо были мертвы. Привалившись к груде булыжников, сидел раненый с окровавленным животом, одной рукой он зажимал порез, другой – тянулся к топору, который торчал меж рёбер лежащего рядом противника. Модулф с разломанной челюстью полз прочь, заливая каменную крошку пола вязкой тёмно-красной жидкостью, стекающей из обезображенного рта. А над убитыми и ранеными стоял старик, сжимая шестопёр бледной, узловатой, испачканной кровью, рукой. Женщины, окаменев от ужаса, молча наблюдали за происходящим, ожидая неминуемую гибель.

Лантольд неспешно подошёл к Модулфу и несколькими ударами превратил его затылок в кашу из мозгов, осколков черепа и спутанных волос, а затем направился к дрожащей Фасте.

– Не надо, прошу! – закричала она, прижимая к груди мёртвое дитя с посиневшим личиком.

Шестопёр размозжил лицо женщины, она сползла по стене, дитя выпало из рук. Довершая дело, Лантольд вбил ей в голову смертоносный железный набалдашник.

Девушка же, что стояла рядом, наблюдавшая за смертью старшей товарки, визжала, плакала и умоляла прекратить, а затем, наконец, взяв себя в руки, бросилась к проёму в стене, ведущему в подвал.

– Стой! – крикнул вдогонку Лантольд. – Далеко не уйдёшь. Здесь некуда бежать!

Он обернулся к мужчине, держащемуся за окровавленный живот.

– Чего смотришь, сто проклятий тебе на голову? – выдавил тот сквозь сжатые зубы, – Помоги же!

– Ты не сможешь идти обратно, – промолвил старик, он подошёл к раненому и занёс оружие над его головой.

***

Девушка бежала без оглядки. Ослабевшие ноги спотыкались, она падала, разбивая колени и ладони о шероховатый пол, почти ничего не видела в полутьме, но продолжала мчаться по лабиринту каменных подвалов. Девушка знала, что сможет спрятаться на какое-то время: помещений много, старик не сразу найдёт её. Но потом... Она не думала, что будет потом, только одна мысль вертелась в голове: уйти от безумца.

Беглянка забралась туда, куда не проникал свет, где не было окон и проломов, и теперь, оказавшись в абсолютном мраке, она могла передвигаться только вдоль стены на ощупь. Но ведь и преследователь здесь ничего не разглядит! Успокаиваемая этой мыслью, она шла вперёд, даже не думая о том, найдёт ли дорогу обратно. Образ страшного, забрызганного кровью старика со всклокоченной бородой стоял перед глазами, внушая гораздо больший ужас, чем все подземелья в мире. Казалось, Лантольд вот-вот настигнет её, хоть позади не слышалось шагов. Этот человек и прежде вызывал опасения: что-то недоброе таилось в его взгляде. Но тогда был жив Модулф и другие мужчины, которые не дали бы слабую девушку в обиду, теперь же она осталась один на один с безумцем, жаждущим отведать человеческой плоти.

Руки нащупали дверной проём, и девушка, не раздумывая, шагнула в него. Под ногами оказалась лестница, уходящая вниз. Найдёт ли там её старик? Медленно и осторожно переставляя ноги по скользким ступеням и цепляясь руками за стену, она спускалась всё ниже и ниже, а лестница не заканчивалась. И тут в сердце беглянки мёртвой хваткой вцепился страх неизвестности. Чем-то зловещим и ужасным дохнуло из шахты. Девушка уже хотела остановиться, как вдруг нога соскользнула, потеряв опору. Пальцы попытались зацепиться за гладкую поверхность камня, но тщетно – стена под ними пропала. Падая вниз и крича от ужаса, несчастная лишь на короткий миг заметила свет, теплящийся среди глубин подземелья. Тело ударилось о твёрдую поверхность – крик смолк.