Напившись браги, бандиты завалились у очага и захрапели. Но Феокриту не спалось: будоражило предвкушение того, как в бою он заслужит славу, и может быть, даже титул. «Я должен пойти туда, – думал разбойник, – наконец появилась хоть какая-то цель в моей поганой жизни, кроме как заниматься воровством и мелким мошенничеством». И эта цель заставила заиграть окружающий мир новыми красками. Под утро Феокрит уже имел твёрдую решимость осуществить задуманное.

– Так и не надумал со мной ехать? – поинтересовался он утром у Неокла. – Катувелланцы уничтожили и твою Родину тоже.

– Прости, брат, – скептически покачал головой приятель, – но мне нет дел до разборок лордов и подыхать в них я не намерен. Может, и ты выкинешь эту дурь из головы?

– Знаешь, вчера я ещё сомневался, но сегодня ночью ясно почувствовал, что меня ведут боги. Уверен, высший смысл моей жизни именно в этом: вернуть утраченное величие моему роду.

– Не знай я тебя так хорошо, решил бы, что ты умом тронулся, – вздохнул Неокл, – впрочем, может, и правда судьба твоя не здесь.

Попрощавшись со старым другом и остальной компанией, Феокрит отправился на третий этаж, где полный, лысый кастелян с постоянно недовольным лицом выдавал деньги. За нападение на караван причиталось всего пара золотых. Плата за такой риск показался смешной, но права качать разбойник не стал.

– Мне нужна лошадь, – сказал он.

– Без проблем, – ответил кастелян, – два золотых за коня, один – за сбрую.

«Проклятый скупердяй, – мысленно ругался Феокрит, – оберёт же до нитки!»

– В Мегерии сбруя стоит в два раза дешевле! – возмутился он.

– Вот и покупай в Мегерии, если так, – грубо осадил его управляющий, – А тут стоит один золотой.

Феокрит отдал все заработанные деньги за коня, но на седло уже не хватало.

– У тебя неплохой меч, – заметил кастелян, – могу обменять.

Разбойник заколебался. Меч являлся трофеем, да и стоил дороже простенькой сбруи, но, с другой стороны, обращаться с подобным оружием бандит всё равно не умел, а это рано или поздно сослужит дурную службу.

– Пёс с ним, забирай, – махнул он рукой.

Пошли во двор, куда вчера пригнали лошадей из ограбленного каравана. Конюшни замка не могли вместить такое количество животных, и тесный двор оказался забит под завязку. При дневном свете Скархолд выглядел из рук вон плохо: стены потрескались, покрылись мхом и растительностью, а верхняя галерея с бойницами местами обвалилась, подточенная сыростью и холодами. Крепость походила на своего владельца – такая же серая, сгорбленная, неприветливая. Внимание Феокрита привлекла пара слуг – они выносили трупы из подвала донжона и складывала недалеко от ворот, где уже скопилось с десяток тел, сваленных в кучу. Синюшные лица с раскрытыми глазами и ртами выглядели жутко, и у каждого мертвеца от уха до уха тянулась длинная рана – ночью им всем перерезали глотки.

– Старая тварь! – тихо обругал Феокрит барона.

Мальфрида Ворону они с кастеляном встретили возле лошадей – тот осматривал захваченных животных.

Увидев Фекорита, барон удивился:

– Уже уходишь? Хм. И куда подашься? Впрочем, не торопись, дело есть. Не пыльное. Вот этих надо вывезти подальше, – он кивнул в сторону покойников, – чтобы деревенские не видели. Заплачу, разумеется, серебром.

Фекорит внезапно подумал: а что, если просто прирезать старого проходимца здесь на месте? Что, если освободить мир от подонка? Кто его хватится?

Барон ждал ответа:

– Чего задумался? Нужны деньги?

– Ехать надо, – буркнул разбойник, еле сдерживая накатившую злобу.

– Ну как хочешь, дело твоё, – развёл руками Мальфрид и вернулся к прежнему занятию.

Кастелян предложил Феокриту пегого, низкорослого жеребца. В лошадях бандит кое-что понимал: для легковооружённого воина эта животина подходила в самый раз. Надев на коня сбрую, он направился с ним к воротам. Проходя мимо трупов, Феокрит увидел женскую фигуру, склонившуюся над одним из тел. Закрытая плащом с капюшоном, она сотрясалась от рыданий. Разбойник подошёл ближе, и тут всё стало ясно: на земле лежал Лин Перст с перерезанной глоткой, остекленевшие глаза парня смотрели в небо, молодое лицо с мужественными чертами, которое наверняка нравилось многим женщинам, теперь выглядело осунувшимся и страшным.

Какое-то время Феокрит стоял рядом, не зная, что сказать. Наконец, он пересилил себя и осторожно обратился к плачущей Шане:

– Послушай, жаль, что так получилось, сочувствую, правда. Но ты всё равно можешь уехать: я держу путь в Нэос, если хочешь, отвезу тебя туда.

Девушка продолжала всхлипывать и даже не обернулась.

– Куда я поеду? – наконец произнесла она. – Что я там буду делать? Стану шлюхой, как и здесь? Но здесь я хотя бы дома!

Феокрит молча уставился на труп. Девушка действительно любила этого парня, а теперь у неё отняли последнюю надежду. Но не был ли прав Лин, когда обвинял Феокрита в том, что тот суёт нос, куда не следует? Его ли это дело? «Всем не поможешь», – ещё раз напомнил себе бандит.

– Прощай, Шана, – произнёс он, вскочил в седло и поскакал прочь. Впереди ждали приключения, деньги и слава. По крайней мене, Феокрит верил в это. Отъехав от Скархолда, он последний раз оглянулся на обшарпанные стены крепости. На одной из них заметил маленькую фигурку в развевающихся одеждах. Она некоторое время неподвижно стояла над пропастью, а потом полетела вниз.

Феокрит отвернулся и сжал зубы – раскалённая стрела вонзилась в сердце, разорвав его на ошмётки. Горе бедной девушки стало частью Феокрита, въелось бессмысленным и безжалостным состраданием, мучительной болезнью, от которой нет избавления. Пришпорив коня, он поскакал прочь, желая поскорее забыть это место.

Чем ближе он подходил к Нэосу, тем больше деревень встречалось на пути. Поля, фруктовые плантации и скотоводческие фермы тут были в изобилии и занимали всё видимое пространство вдоль мощёного тракта, тянущегося по побережью. От Мегерии Монтан шёл полторы недели, пару раз останавливаясь в придорожных поселениях, чтобы заработать несколько монет. Расстояние оказалось больше, чем он предполагал, но в отличие от других людей, юноша почти не ощущал усталость и мог отшагать без перерыва десятки миль.

И вот впереди показался огромный город с многочисленными, густонаселёнными предместьями. Нэос имел трое ворот, через которые днём и ночью тёк непрекращающийся людской поток; несколько крупных дорог вело сюда. В самом городе, если верить словам Феокрита, проживало никак не меньше ста тысяч человек, и других таких городов не было не только на Западном побережье, но и во всём известном мире. Нэос являлся центром торговли, куда стекались товары со всех окрестных полисов, с царств и архонтств на юге, в том числе из-за Зелёного моря, с островных государств на западе и даже из северных земель, где обитали племена, считающиеся тут диким.

В отличие от каменистых районов Мегерии, земля тут жирела плодородием, и поля обильно колосились злачными культурами, награждая изобилием и счастьем трудолюбивых местных жителей, да и климат был теплее. Разумеется, Нэос представлял собой лакомым кусок для катувелланского короля. Захват его являлся целью Железноликого в Западной войне. Вот только не смог правитель могучей державы собрать достаточно большую армию, чтобы подступиться к городу, и оказался вынужден довольствоваться лишь несколькими мелкими крепостями к северу отсюда.

Общение с двумя разбойниками, с которыми Монтану довелось повстречаться в Мегерии, многому его научило: он понял, что у всего есть цена, и не стоит задарма раздавать свой талан, надеясь на благодарность и доброту. Понял и то, что самое важное в человеческом обществе – иметь много денег и дорогих, красивых вещей. Монтан не раз замечал: те, кто изо дня в день трудятся руками, живут в бедности и унижении, а уважаемые господа большую часть времени ничего не делают, а лишь повелевают другими. Именно последнее, как решил юноша, и считалось высшим успехом, к которому следует стремиться, живя среди людей. Это казалось странным, но, по крайней мере, молодой целитель получил хотя бы приблизительное представление о человеческой сущности. Люди постоянно к чему-то стремились: кто-то – выживать и кормить семью, кто-то – богатеть и покупать дорогие вещи, были и те, кто желал прославиться, совершив нечто неординарное. Все, кого встречал Монтан, жаждали обрести что либо. Он теперь тоже жаждал, стараясь подражать остальным. И Нэос, куда направился юноша, являлся как раз тем местом, где по мнению Феокрита, можно было получить всё, что захочешь.