— Значит за тобой следили, увидели, что ты её прочла и уничтожили следы. Имея на руках улику, можно было бы выяснить массу подробностей, от бумаги и чернил, до времени написания и почерка, а уж по нему определить автора, — почесал темную от щетины щеку Макс, и столько в этом жесте было родного, что я невольно потянулась к нему и поцеловала упрямый подбородок, что моментально деморализовало моего мужчину и деловой настрой испарился так же быстро как зарплата у бюджетника.

Он с нежностью посмотрел на меня и подняв на руки, понес в ванну…

Пока мраморная чаша наполнялась водой, мой вампир медленно и со вкусом раздевал меня. Я и не думала, что процесс снятия скромной ночной сорочки может быть таким эротическим и возбуждающим, мурашки от подрагивающих от нетерпения пальцев бегали по всему позвоночнику, от шеи до копчика. Горячие ладони сжимали и оглаживали, кожа под ними сразу вспыхивала миллионами томительных искр, огненный шар стремительно разгорался в паху, расплавляя застывшую без ласки кровь в венах и разгоняя эндорфины.

Я замычала от разочарования, когда влажные губы перестали целовать, а жесткая щетина царапать обнаженную кожу, ожидание единения длилось всего несколько секунд, а мне казалось вечность, потребность в нем была столь велика, что я попыталась помочь вампиру раздеться, путаясь в петлях и застежках. Его кожа была теплой, пахла вереском и тем особым запахом, который отличает того единственного, что предназначен тебе судьбой. Я вдыхала соленый запах трав и крутила резную пуговицу жилета, пытаясь разоблачить любимого быстрее, но лишь задерживала того своей медлительностью.

Макс осторожно высвободил фурнитуру из плена моих рук и хищно улыбаясь поднял меня на руки, обнаженную, трепещущую, готовую для него. Так же аккуратно, как и поднял, он опустил меня в наполненное ароматной водой нутро чаши, а сам продолжил невольный стриптиз, вызывая у меня дикое желание заулюлюкать. Мощное, литое, бронзовое тело, словно бронзовая статуя поражало своей гармоничностью и рельефом, ни лишней жиринки, ни родимого пятнышка или веснушки — идеал. Наблюдая за ним мне не верилось, что вот это вот — все моё.

Между тем, словно понимая, какое наслаждение он мне дарит, являясь просто усладой для глаз, Макс медленно и не отрывая горящего взора от меня, снял брюки и кальсоны, одним ловким движением явив на свет то, что доказывало не только мою заинтересованность в процессе, но и его.

Более чем.

Вообще это не первые наши игрища в воде, жених к ним тяготел, уж не знаю почему, но воспоминания того, как в прошлые разы мне было хорошо, перемешивались с теперешними ощущениями и выводили прелюдию и соитие на новый уровень дежа вю. Те же прикосновения, ласки и позы, воспринимались иначе, новые приемы и угол проникновения сводили с ума. Перед тем как войти упырь долго и самозабвенно доводил меня до исступления, лаская возбужденную плоть пальцами, языком и губами. Когда его клыки ощутимо прикусили сосок, а затем впились чуть пониже ореолы проникая неглубоко и остро в укусе, я улетела за грань реальности впервые за сегодня.

Последующие разы не заставили себя ждать, потому как казалось кровосос не может успокоится и ему нужно заклеймить меня всю, у пупка, внутреннюю поверхность бедра, набухшие губки, с каждым разом напряжение и капитуляция становились ярче, острее, фееричнее. Мои стоны давно превратились в крики, я молотила по воде руками, разбрызгивая её, выгибалась требуя и приказывая, я мечтала почувствовать его в себе…

И мое желание сбылось.

Перевернув меня и усадив на себя, все еще получающую откат от накрывшего меня удовольствия, тонущую в блаженстве и выпавшую из реальности, он дождался, когда я полностью приду в сознание и вошел, нежно, но уверенно насадив меня сразу на всю длину, подготовив свое проникновение и не встретив сопротивления. Мы глухо застонали, одновременно, но в разной тональности, и синхронно начали движение.

Единение было полным и безоговорочным, дыхание хриплым и тяжелым, наши руки оставляли отпечатки на коже, движения стали резкими и прерывистыми. Макс входил в меня неистово и мощно, и я закричала, падая в пропасть очередного оргазма, но не желая лететь одна, я отклонилась и осторожно, но ощутимо сжала мошонку вампира, о, я точно знала, как ему нравится, и тот, не разочаровав меня, догнал меня в несколько выдохов. Хрипя моё имя, вбиваясь глубже и изливаясь внутрь.

Мое размокшее как печенька в молоке тело, было скрипучем от чистоты и ароматным от лавандовой бомбочки, сброшенной в ванную Лигару, в количестве двух штук. Я откинулась спиной на грудь вампиру, а тот вяло, без огонька, лишь с нежностью, но уже без затаенной страсти и скрытых намерений, практически гладил меня пенной губкой по чувствительной коже, но успокаивая, а не возбуждая оную.

— Макс, — негромко обратилась я к нему, запоздало вспоминая, что так и не знаю, поему он так срочно покинул гнездо, — а куда ты так срочно сорвался?

Тот лишь немного напрягся, видимо решаясь говорить мне или нет, а затем произнес:

— Клан Фон Эспер ждут нелегкие времена, Лера, из правящей верхушки (двенадцать высших во главе с Сиром) пятеро оказались эшами. А остальные не знали, догадываешься почему?

— Самая дурацкая и невероятная мысль? — спросила я, и дождавшись кивка предположила, — Ну пусть эшем окажется глава безопасности.

— В точку, умничка моя, — прижал меня к себе еще плотнее Макс. — И главное Фортес далеко не дурак, не даром глава клана уже три сотни лет, но подвела его, как и многих уверовавших в свою исключительность — непоколебимая уверенность и заносчивость. Ведь он даже верить не желал, даром что сам пригласил нас помочь.

— Ну пусть это будет ему уроком, в конце концов, иногда чтобы привести кого-то в чувства надо крепко щелкнуть его по носу. Может еще не все потерянно и Сир сперов удержит власть?

То, что я слышала и читала о Фортесе Фон Эспере лично меня радовало. Он не был жестоким психопатом и параноиком, как многие его предшественники, удерживал власть не только силой, но и умом, ценил, как жизнь вампиров, так и людей, двигался в ногу со временем, не желая возвращений к средним векам. В общем нормальный такой дальновидный и неглупый правитель. А вот сменить его вполне мог какой-нибудь ретроград, желающий утопить Визард в крови, желательно человеческой, безусловно добровольно отданной.

Так что я не имела ничего против, а была только за, когда упырь предупредил меня о своих частых отлучках (в связи с помощью главе дружественного клана). Естественно, мы обговорили мою безопасность, он, как и прежде приставит ко мне соглядатая, конечно, я не должна покидать поместья и не оставаться одна за пределами наших покоев или моей мастерской, если мне что-то понадобиться, а Дракулы не будет рядом, я могу попросить помощи у Феликса или Норы, Валисса, в данный момент находится в гуще событий и помочь сможет мне едва ли быстрее Макса.

На том и порешили. В любом случае работы по проекту у меня было непочатый край, и я с огромным удовольствием зарылась в чертежи, спецификацию и расчеты.

Дни мчались с огромной скоростью, и не считая некоторой сонливости, моя беременность никак себя не проявляла. Уверенна это пока.

Ну а пока я старалась вести тот же образ жизни, что и до интересного положения и мерзкой записки. Я много работала, гуляла и ела в пределах своей нормы, правда от некоторых запахов мне становилось не по себе, но эта слабость была скоротечной, и я не отказывала себе ни в чем, даже иногда в бокале красного вина за ужином.

Макс старался каждую ночь проводить со мной, не всегда у него это получалось, но по возможности он меня предупреждал, когда его не будет, чтобы я не волновалась, а я все равно волновалась. Первые дни после шантажа и я, и он были словно на иголках. Значение выражения «Дамоклов меч» стало определяющим в моем состоянии, не то, чтобы я только и думала о том, что меня вот-вот разоблачат, и все же переживания красной нитью протянулось сквозь мои будни. Но то ли у кляузника не было на меня времени, то ли он решил затаиться, но дни проходили, сменялись неделями, а второй записки я так и не получала. Нет, я ни в коем случае не тешила себя надеждой что про меня забыли, уверена, автор малявы увяз во всей этой истории с эшами по самые уши и сейчас ему просто было не до меня.