Накинув легкое пальто, я вышла в промозглую весну, стараясь не забрызгать в талых, мелких лужах новые бледно-лиловые бархатные ботильоны, практически вприпрыжку, я отправилась на обещанный мне, незабываемый вечер. Знала бы моя подруга, сколь точна была её мимолётная ремарка в отношении достопамятного окончания ничем не примечательного дня.

*Автор имеет в виду замечательную Корнелию Манго, которая действительно проводит мк по живописи.

**Ку́льман — чертёжный прибор пантографной системы в виде доски, установленной вертикально или под углом.

Очередь была огромной!

Нет, не так, ОГРОМНОЙ!

Длинной, бесконечной — её хвост извивался словно кольца питона, и я уже было подумывала повернуть назад, с тоской погладывая на разодетую, разномастную толпу возбужденных людей. Но тут ко мне подскочила Кари, вытаскивая меня из начавшей громко возмущаться, толпы:

— Ты зачем в очередь встала? — уставилась на меня Мальвина в голубом парике. — У нас же ВИП — приглашения.

— А где на них написано, что они ВИП? — спросила я, крутя прямоугольник плотной бумаги, — Время, место, завитушки, кажется все.

— Ой прости, — спохватилась Кари, — надпись была на конверте. Она сцапала мою руку и потащила меня сквозь плотно сомкнутые ряды людей, как ледокол Красин меж льдин Северного морского пути. Видя её решительное выражение лица и на себе ощущая качественную работу локтями, желающие попасть на вечеринку расступались, пропуская нас к заветной двери, впрочем, кидая нам в спины смесь проклятий и завистливых стонов. У входа стоял шкафоподобный амбал, ширина его плеч могла поспорить разве что с его внушительным ростом, а отсутствие шеи и низкий лоб с ярко выраженными надбровными дугами напоминали мне картинку из учебника по истории. После тщательного изучения приглашений, довольно грубо, это промежуточное звено эволюции шлепнуло нам на запястья по две печати. Одна была круглой, лиловой, с витой W вписанной в сердцевину, вторая была черно-серебряным полумесяцем и больно обожгла кожу. Я потерла зудящее запястье:

— Какая едкая краска, — но Каринка лишь пожала плечами и пробурчала что-то вроде: не кадмиевая и ладно.

Переступив порог, я на мгновение ослепла от ярких вспышек, мигающих разноцветными огнями софитов и оглохла от невероятно красивой, но очень громкой музыки. Сдав пальто в гардероб и, привыкнув к бьющей по ушам какофонии звука и мельтешащего света, я пошла за подругой. Устроители вечеринки постарались на славу, не знаю на сколько они соответствовали этой ныне модной субкультуре, но на меня впечатление произвели. Персонал был одет и накрашен под живых роботов-киборгов, одежда в викторианском стиле с массой потрясающих деталей, от схематичных, блестящих протезов, до тех же гогглов* и часов на цепочке. Функциональный декор комнаты поражал своим великолепием, я почувствовала себя членом команды вымышленного подводного корабля капитана Немо**. Люстры и светильники были из толстого матового стекла с замысловатыми деталями начищенной до блеска состаренной бронзы и напоминали иллюминаторы, танцпол находился в углублении, а столики и отдельные кабинеты возвышались по принципу амфитеатра, поэтому тех, кто отдался ритму было видно, а тех, кто эпикурействовал — нет. А уж как расстарались гости, пестря нарядами и демонстрируя творческий подход и бурную фантазию, мне всё больше и больше нравилось на этой вечеринке, поэтому несмотря на усталость я отправилась на танцпол, отдаваясь ритму свинг-хаус***.

Потерявшись в движении, наслаждаясь каждым звуком, который мастерски сводил диджей, и упиваясь долгожданным отдыхом и полетом своего вечно загруженного мозга, я с удивлением осознала, что провела так по крайней мере пару часов. Ноги с непривычки немного болели, и я решила освежиться у бара и попробовать найти Каринку, хотя по опыту знаю, что скорее всего она сейчас целуется с самым потрясающим красавцем этого вечера и вряд ли скажет мне спасибо, если я посмею оторвать её от столь важного занятия.

Улыбаясь собственным мыслям, я подошла к длинной барной стойке мореного красного дерева, и ужаснулась, уже второй раз за вечер, бесконечной очередью теперь уже за напитками, передо мной стояли две расфуфыренные девицы в коротких пышных платьях и презрительно кривясь поносили какого-то Жоржа, что так и не смог достать им ВИП приглашения, и им приходится как обычным обывателям (они сказали нищебродам) толкаться в очереди. Хлопнув себя ладонью по лбу, я ретировалась в сторону подсвеченной золотым свечением двери, пред которой стоял вышибала еще мощнее уличного привратника. На нем были потертые кожаные штаны, и жилетка с множеством карманов из которых свисало бессчётное количество брелоков, хронометров, часов, я даже рассмотрела компас, правда он был явно сломан, так как стрелка всё время крутилась, не на мгновение не останавливаясь. На глазах у него были одеты гогглы которые он не снял, когда перед ним нарисовалась моя блестящая персона и проводив меня тяжелым взглядом, от которого захотелось проверить не пополз ли у меня чулок или не размазалась ли тушь, охранник отцепил позолоченный крюк потертой канатной веревки и жестом пригласил меня пройти через столбцы ограждений. Мне захотелось пошалить, и я сделала ему невнятный реверанс, от которого тот почему-то зарделся.

Здесь музыка была другой, почти ненавязчивой, но совершенно незнакомой, такой томительной и нежной, что у меня от нее защемило сердце, а желание танцевать разгорелось с новой силой. Я взглядом поискала бар и немедля не секунды направилась к нему. Если бы я не знала, что это тематическая вечеринка, я бы непременно решила, что попала в мир Герберта Уэлса или японского мультипликатора Миядзаки****, в отличие от другого зала здесь все было какое-то настоящее, непритворное, гости ВИП ложи были настолько двинуты на этой субкультуре, что казалось они этим живут и в их одежде, манерах и жестах не было ни капли притворства. Как же классно. В этом баре работал лишь один властелин алкоголя и император коктейлей, но управлялся он раза в три быстрее своих коллег из обычной секции, при этом умудряясь смешивать, крутить, вертеть, поджигать и цедить, разливая и наполняя одновременно бокалы для разных клиентов. Предо мной мужчина одетый словно охотник за молниями, с бронзовой подзорной трубой и широким тубусом с гравировкой, болтающимися за спиной, заказал себе что-то зеленое в пузатом бокале. Напиток шипел и дымился, а в руках бармена я смогла рассмотреть знакомую марку абсента и решила рискнуть, в конце концов пью я редко, и собираюсь ограничится одним, максимум двумя вот такими вот зелеными штукенциями.

Когда подошла моя очередь на меня вопросительно взглянули:

— Мне вот такую же штучку, как предыдущему гостю, уважаемый, — не сильно повышая голос сказала я. Музыка начала бУхать по-другому, и басы перебивали мои слова, но казалось бармен услышал.

— Тоже «Зеленый туман»? Ты уже давно здесь? — уточнил он.

Не помню, что бы мы переходили на ты, но по большому счету мне было всё равно и я на первый вопрос ответила «да», а на второй «нет». Он странно на меня посмотрел, почти таким же взглядом, как и вышибала и одел гогглы. Чрез несколько мгновений пристальных рассматриваний, он двумя пальцами отдал мне честь и стал смешивать коктейль. У него это получалось так споро, быстро и затейливо, что я засмотрелась, а когда тоненькая серебряная трубочка скользнула в бокал разгоняя парящий над ним дымок, я протянула ему карточку в обмен на коктейль, он удивленно повертел пластиковый прямоугольник, а потом проговорил:

— Ничего себе ты ассимилировалась, нет-нет, крошка. За счет заведения, — и стал заниматься следующим клиентом.

Пожав плечами, и спрятав карту обратно в фиолетового крокодила, я искала глазами место, куда бы присесть, дабы оценить мастерство бармена в полной мере. Еще при входе я видела небольшой фуршетный стол, заставленный массой легких закусок и сейчас, не меняя курса, я продвигалась к нему, пытаясь поймать губами все ускользающую стальную трубочку. Я почти дошла до желанных канапе и крошечных корзиночек с икрой, когда, плюнув на неуловимую соломку, сделала большой глоток восхитительного коктейля. Кисловато-мятный вкус ликёра отдавал жженым сахаром и киви, он, пронеся по пищеводу будоража и согревая, до самого желудка, который был пуст, но я намеревалась исправить это несправедливое упущение в ближайшее время.