У меня не осталось аргументов «против». Хотя…

— А что скажет Валисса, думаю она не обрадуется твоему такому кардинальному шагу, тем более со мной…

— Лера, Лера, — засмеялся он, — да ба схватила меня за ноздри сразу после вашей прогулки, и сказала, что я буду идиотом, если не захомутаю тебя, пока кто-нибудь пошустрее не нашелся.

Мной овладел ступор, шок, действительно шок, очень точное слово. Я вообще не рассчитывала на бабулину поддержку, была уверена, что если она и не будет против, то по крайней точно будет среди тех, кто придерживается нейтралитета, но вот такой безоговорочной поддержки от неё не ожидала. А-ха-ха, не бабуля, а прабабуля.

— Позволь мне сообщить эту новость твой родственнице, я мечтаю увидеть её лицо.

— Только если я буду рядом, — неприлично заржал этот юморист. А затем улиткой-паралитиком сполз по мне и кровати на пол, удобно разместив колени на сползшем пледе и по-прежнему лыбясь как Чешир, облек свое предложение в такую трогательную форму что, когда я буду побитой сединами старухой, моё слабое сердце будет сжиматься от трогательности момента, а горячность слов будет дарить мне тепло зимними промозглыми вечерами.

— Лерыч, выходи за меня и соглашайся быстро, а то покусаю.

— Да, упырь, конечно, — я была столь же романтична как утюг. Мы будем отличной парочкой.

А союз мы, не сговариваясь, решили скрепить потрясающим, крышесносным сексом. Трижды.

И когда я, спустя очень долгое время надсадных криков экстаза, лежала на влажных, скомканных простынях, со спутанными волосами и сбившимся дыханием, а вампир, не желающий размыкать наши объятия, притянул меня к себе на смуглую грудь, я счастливо засмеялась.

— Ух ты, — это всё, что я смогла произнести членораздельно и провалилась в сон, каким-то двадцать шестым чувством ощущая, как Дракула надевает мне на палец кольцо. Но любопытство проиграло усталости, и я не открыла глаза, с потяжелевшими от усталости веками, так как после такого бурного проявления радости по поводу моего согласия, сил у меня хватало лишь на то, чтобы дышать.

То, что мы пропустили ужин, я поняла лишь утром, когда косые солнечные лучи игриво ласкали смуглое поджарое тело вампира, который в свою очередь ласкал меня. Он был абсолютно уверен, что я сплю, и его осторожные движения, словно касания крыльев бабочки, были легки и трепетны. Колкие мурашки и легкая дрожь в конечностях выдали меня с головой, он понял, что я не сплю, когда я непроизвольно выгнулась, плавясь под его чуткими пальцами и моё дыхание участилось. Хриплый со сна, а может и от страсти стон прорезал тишину комнаты, заглушая шелест отбрасываемой с моего разомлевшего тела простыни.

— Я люблю тебя, Лера, — начал прекрасное утро Максимилиан, а затем спустился ниже, зацеловывая мои, невесть откуда взявшиеся, смущение и робость.

Начав со свода стопы, он медленно и жарко продвигался к сокровенному местечку, сжимая, облизывая, царапая клыками, целуя и посасывая. Когда его рот сомкнулся на влажных губках, задевая, острыми клыками, горошину клитора, я уже неистово билась от нахлынувшего удовольствия, словно пичуга в силках. Выгибаясь и сминая пальцами мягкие простыни, я наблюдала за тем, как несколькими точными движениями упырь доводит меня до капитуляции. Голова моя кружилась от удовольствия, во рту пересохло от криков, и когда конвульсии, сотрясающие моё бедное, измученное бесконечным удовольствием тело, отступили, с хитрой ухмылкой клыкастик вмялся в податливую, влажную плоть, пронзая меня словно механический поршень, сильно, мощно, часто.

Забившись в экстазе, я скрестила ноги на пояснице любимого, поддавая пятками и попадая в волшебный ритм соития.

Глубже.

Еще.

Не соображая от набросившегося на меня со всей ожидаемой внезапностью оргазма, я укусила Макса в мышечный тяж меж шеей и плечом, вызывая своим кровожадным порывом, еще более неистовое внедрение, и приближая оргазм упыря. Мой позвоночник вновь прострелило вспышкой удовольствия, другого, более законченного и полного. В несколько глубоких выпадов Дракула догнал меня, хрипя моё имя и признания и излился мне на бедро, содрогаясь в извечных конвульсиях удовольствия.

Как же хорошо началось это утро.

А закончилось оно еще лучше, потому как позавтракав в своих покоях, закутанные в простыни, мы кормили друг друга с рук, балуясь и перемежая укусы выпечки поцелуями, при полном параде спустились в библиотеку, где нас уже поджидал глава крыла и старшая родственница моего еще пока жениха. Чинно восседая на кожаном диванчике, Валисса держала белую чашечку сервского фарфора, оттопырив наманикюренный мизинчик и мелкими глотками потягивала густой, ароматный кофе. Его пленительный, терпкий запах разбавлял ароматы переплетенных в кожу книг, чернил и табака.

Феликс сидел за столом, вытянув длинные ноги в лаковых оксфордах и о чем-то увлеченно рассказывал бабке моего упыря, жестикулируя и меняясь в лице. На нас он смотрел выжидающе и благодушно, впрочем, как и старшая родственница. Её мимика дюже напоминала мне Максову, а то, как она вскидывала в привычном, практически родном жесте удивления одну из идеально подведенных бровей роднило её с внуком сильнее чем разрез глаз, форма носа или фамилия.

Естественно, что я смутилась, едва переступила порог комнаты, в которой в прошлый раз просила главу крыла оградить меня от Тари-посягательств держащего сейчас меня за руку и счастливо щерившегося представителя клана Лигару. А вот Дракула излучал сейчас такие флюиды счастья и довольства, что казалось оглянись я и увижу табун розовых единорожек скачущих за нами и высекающих из золотых копытц искры радости и радужные мыльные пузыри.

— Ба, Феликс, мы женимся, — без обиняков и предисловий огласил первую часть приговора вампир.

Феликс первым поздравил нас, от души пожелав долгие лета и счастья, а Валисса глотнула кофе и примкнула к пожеланиям, кивая и от души желая не надоесть друг другу в ближайшие двести лет, потом, мол, можно.

Теперь настала моя очередь радовать прабабулю новостями о скорейшем пополнении и шокировать её чудом зачатия.

— Но это не все новости, — Макс обещал мне, что это произнесу я, и по правде говоря, выражение лица Феликса меня волновало мало, а вот за будущей, не знаю как её назвать кроме как свекровь, да и по возрасту и по внешнему виду подходит, в общем пусть будет свекробушкой, я смотрела во все глаза. Та вскинулась после моих слов, ожидая что-нибудь вроде «а жить мы будем с вами» или «в свадебное путешествие мы едем к магам», а вот нет, фигушки, дудки, ловите сюрприз…

— Я беременна, срок пять недель, вы скоро станете прабабушкой.

Ну почему? О, небо, почему здесь нет фотоаппаратов? Почему до автомобилей или артефактов связи эти маги-вампиры допёрли, а до мгновенного переноса картинки на бумагу — нет? Лицо Валиссы вытянулось, как маска из фильма «Крик» *, алые губы распахнулись, а чашка опасно накренилась, грозя ошпарить неожиданностью вампиршу. Она в буквальном смысле икнула с открытым ртом, а затем заплакала. Улыбаясь, похрюкивая и икая.

Я бросилась утешать её, поразившись тому, как тонко чувствует она наше счастье, как трогательно с её стороны выглядит безмолвное (не считая участившейся икоты) принятие и радость. Она что-то пыталась сказать, но из-за спазмов, слезливого подвывания и похрюкивания, разобрать слов я не могла. Макс бросился к ней, не зная, чем помочь и протянул носовой платок, а Валисса, высморкавшись и проикавшись произнесла фразу, которая войдет в историю нашей семьи и будет повторяться на каждом детском празднике:

— Если кто-то из вас, когда-нибудь, назовет меня прабабушкой… — а потом повернулась ко мне, и с нежностью, поцеловала меня в щеку, прошептав на ухо «спасибо».

А вот Феликс не был так скромен, он зааплодировал и вытащил откуда-то припасенную бутылку игристого.