Вылет был из дворцового парка, где-то там, была стыковочная вышка, к которой был пришвартован наш транспорт. До места меня проводил слуга, зайти за мной Макимилиан не мог, он проверял последнюю готовность, к тому же, как я поняла, наш отъезд не то, чтобы держался в тайне, но широкой общественности о нем не сообщали.
Меня поразила парковочная вышка, удивительная штуковина, чем-то похожа на вышку электропередач, но с лифтовым механизмом внутри. Поднимал нас механический мотор в симбиозе с магической составляющей, эдакий артефакт, сделанный руками человека, с комбинацией волшебных кристаллов, поднимался он плавно и неспеша, я почувствовала себя словно в старых домах с лифтами-клетями.
Тот момент, когда я ступила на борт дирижабля был обставлен с ненужной мне помпой и торжественностью, не хватало разве что оркестра, да хлопушек с серпантином и конфетти. Красная ковровая дорожка, покрывающая железную конструкцию стыковочных мостков, легкая ненавязчивая музыка, которая каким-то неуловимым мотивом напоминала «Прощание славянки» и экипаж корабля, надеюсь не весь — капитан, инженер и два стюарда приветствовали меня на борту «Молнии». Один из младших помощников подхватил мои плащ и рюкзачок, которые я держала в руке и проводил до моей каюты. И хотя я ожидала чего-то подобного, всё же меня удивила поразительная наглость упыря, который развалился на кресле, попивая чай.
— Прежде чем ты скажешь хоть одно слово, — произнес зубастый, видя, как я набираю в легкие побольше воздуха, чтобы выложить ему все, что думаю об его самоуправстве, — ни разу, на клановом дирижабле не летали человечки, это табу, и оправдать твоё присутствие для капитана, который, как и я вампир можно было лишь так. Даже скурею на борт не пустят, тем более скурею. А о цели нашего визита ему знать вовсе не обязательно, так что выдохни. И на вот, выпей.
О, я практически подпрыгнула от радости, Дракула протягивал мне не хрупкую до прозрачности чашечку белого фарфора с чаем, а хрустальный бокал со стучащими о граненные стенки квадратиками льда, плещущиеся в янтарного цвета напитке. Солод, дубовые доски и кофе, терпкий запах виски, лишь немного разбавленного талой водой. Я сделала большой глоток и остро пахнущая, огненная вода пробежалась по пищеводу уютно устроившись в желудке, и требуя компании. Я поискала глазами закусь, да-да, я совсем не аристократична, и как многие россияне люблю хлопнуть стопочку, но под хорошую закуску. Небольшой столик был сервирован тонкими, почти прозрачными слайсами красной и белой рыбки, блюдом с крошечными тарталетками, наполненными морским коктейлем и нарезанным лимоном, и разнообразной сырной нарезкой, некоторые сорта которой, я никогда не пробовала.
Карина была страстной любительницей сыров, её хлебом не корми, дай сыра. Так вот отправляясь в командировку, за рубеж ли, по Матушке-России ли, единственное что она просила из сувенирной продукции — это привести ей сырку той местности, куда меня занесло, кстати не только меня все друзья тащили сыр этой зажравшейся мыши. Даже кличка среди своих у неё была Рокфор.
Так вот однажды, я так затарилась этим дивным продуктом во Франции, куда ездила на три дня, по работе, что пришлось переть его в ручной клади. А всё потому, что вонял он как портянки срочника, свалившего в самоволку на неделю, и ни разу при этом не снимавшего кирзачей. Именно поэтому я, пожалев свой гардероб, но никак не носы сопутешественников, взяла его с собой в салон. Пол самолета гневно косились на моего соседа-француза, который был такой чистенький и накрахмаленный, словно одежду надел лишь в аэропорту, обувь, как многие дурно воспитанные личности он не снимал, и сам весь трехчасовой перелет мучился от невероятного амбре, мастеров-сыроваров провинции Франш-Конте. Я же делала морду тяпкой и поддакивала русскоговорящим туристам, мол какой пахнущий засранец, но карма прилетела бумерангом, когда через пятнадцать минут в такси, водитель отказался меня вести. Он сказал, что за двадцать лет работы, таким смрадом он дышит впервые и высадил меня на Ленинградке, недалеко от Химок. Я позвонила подруге и сказала, что если она желает отведать французского сырку, то либо она меня встречает на машине, либо я выкидываю его в ближайший овраг и ловлю новую. Ни пробки, ни водительский стаж в три недели не остановил эту сырную наркоманку от мирового рекорда скорости, забрала она меня через двадцать минут, и всю дорогу балдела от «аромата» и предвкушала процесс поедания.
Вспомнив подругу, я печально улыбнулась и в память о ней, сцапала с блюда замечательный кусочек бри, который сам просился в рот. Интересно, увижу ли я неунывающую Кари вновь, а вдруг я занимаю место Леры здесь, а она заняла моё место там и моя лучшая подруга не заметила разницы и по-прежнему дружит со мной, не зная, что я, это вовсе не я. Кажется местный виски крепче, чем земной, или сказалось то, что я вчера практически не ужинала, а сейчас хряпнула на пустой желудок?
— Благодарю, — немного невнятно сказала я, — это было очень кстати.
— Может ты поспишь, — соблазнял меня вампир, — вид у тебя очень уставший.
Какое припрятанное за заботой хамство, я и сама знаю, что выгляжу не очень, всё же бессонная ночь полная кошмаров не способствует алеющим ланитам и блеску в глазах. Нездоровому если только.
— Нет, спасибо, лучше расскажи мне кое-что о проекте.
По мере прорисовкм у меня появились некоторые вопросы, на которые Феликс ответить не мог, в связи с тем, что не обладал должными знаниями и отправил меня к Максу, а я всё никак не могла собраться с силами, что бы поймать его и расспросить хорошенько, так что нужно пользоваться представившейся возможностью, к тому же нам нужно занимать себя чем-то следующие пять часов.
Информации было много, она была исчерпывающей и детальной, я была квазидотошной и ультразанудной, зато исписала полблокнота и вымотала болтовней сверлящего пожирающим меня взглядом упыря. Иногда он забывался, и гладя на меня выпускал клыки, но через мгновение, втягивал их назад. Мне кажется, он прекрасно знал, как заводят меня его эти саблезубые штуковины, как он закусывает пухлые губы или пробует языком их остроту. Я ловила себя на том, что неотрывно смотрю на его рот, мысленно отвешивала себе даже не подзатыльник, а такого хорошего пинка и меняла тему. Когда лететь оставалось меньше часа я попросила экскурсию по аэростату.
— Пожалуй могу устроить, но лишь в капитанскую рубку, — другие отсеки — секретны.
Подумаешь, нужно мне машинное отделение или технический этаж.
Летала эта громадина благодаря магкристаллам вырабатывающим тепловую энергию, замену нашей энергии внутреннего сгорания, а сложная конструкция двигателя превращала её в механическую. Наполнена оболочка аэростата была лишь теплым воздухом, никаких вам легковоспламеняющихся гелиев, и слава Богу, но больше всего, конечно, меня поразила капитанская рубка, это было что-то, просто потрясающе. Я даже на некоторое время забыла про свою аэрофобию и с наслаждением трогала и щупала блестящие латунные детали, а усмехающийся бородач, капитан Джастис, разрешил мне порулить настоящий штурвал. Мужчина он был крупный, колоритный, похож на медведя. Синий мундир, строго сидел на его мощной фигуре, наградные знаки говорили о боевом прошлом, а протез руки подтверждал мои догадки. На мой вопрос про руку, он отшутился, сказав, что слишком сильно крутанул рулевое колесо, но настаивать я не стала.
Остров был точь-в-точь как тот, в Сан-Франциско, где был построен Алькатрас, промозглый, скалистый, с пустыми чаячьими гнездами, холодным морским бризом и чрезвычайно удобным расположением. На нем мы провели меньше пары часов, я уточнила всё то, что мне нужно было для того, чтобы закончить проект, к тому же я лишний раз убедилась, что сбежать отсюда, благодаря природным дрейфовым и приливным течениям будет очень не просто. Пока я в сопровождении Макса и одного из стюардов, которому тот безоговорочно доверял, бродила по устойчивой почве, команда набрала минеральной воды, из источника которой оказывается славился этот островок. В ней было масса солей и каких-то расчудесных минералов, а по мне она пахла серой, была мутновата, и я не рискнула. Максимилиан сказал, что в своё время провел тут достаточно времени, так что она успела ему надоесть и тоже отказался.
