Идти было не долго, но я отметила для себя, что мастерская, в которой находилось моё рабочее место было в другом крыле, противоположном от нашего. Слуга, был человеком, я спросила, как его имя, и почему-то краснея он ответил, что Дульчик. Я бы тоже на его месте смущалась, всё же такой крупный, мускулистый экземпляр и Дульчик. Открыв дверь неким подобием браслета с синим камнем на запястье, что-то вроде персональной электронной карточки, только магической и на руке, слуга, поклонившись — удалился. Огромное светлое помещение идеально подходило для работы, кульман стоял прямо в эркере, чтобы работать можно было при естественном освещении. Я решила не терять времени даром, дожидаясь главу клана, а приступить к работе. Всё что я пока могла сделать — это приготовить рабочее место, ведь пока рабочие эскизы находились у Феликса. Я установила рейсшину*, неспеша наточила с десяток карандашей, поменяла грифели в циркуле, разложила всё в нужном мне порядке и нашла баночку с кнопками. В отличии от обычных канцелярских эти были словно изящные серьги для пирсинга, с камнями, висюльками и прочей хренью на шляпке.

Я с таким трудом представляла скорость своей работы, ведь я человек другой эпохи, не говоря про мир, и основную часть проекта я привыкла делать на компьютере, здесь же мне предстояло вспомнить первые годы обучения в университете, когда нас обязали все курсовые выполнять вручную и карандашами или тушью. Не то что бы это были совсем забытые навыки, нет-нет да попадется заказчик-ретроград, который требует всё по старинке, и Борисыч отряжал на эту работу лишь меня, ведь никто больше не хотел напрягаться, а для меня эти проекты были словно вызов умению и полученным навыкам. К тому же, был в ручной работе некий шик, именно поэтому она ценилась так высоко и так неплохо оплачивалась.

Закрепляя на кульмане первый из лежащих на столе листов ватмана, я подивилась его приятной текстуре и цвету, словно чайная роза и немного шершавый, он сильно отличался от привычных мне бумажных текстур. Одну за одной я прикрепляла фигурные кнопки, стараясь глубже утопить их в дерево, чтобы лист был закреплен прочно. Когда последняя из них погрузилась в бумагу, между ними вспыхнули бледно-голубые кривоватые линии, словно разряды крошечных статических молний, как нам показывали на уроках физики в школе. От одной к другой, бледно-синяя светящаяся полоса шустрой змейкой соединяла все кнопки переливаясь и потрескивая, сворачиваясь в спираль и вспыхивая ярче и ярче в определенном ритме, затягивая меня в омут. Словно камень брошенный в спокойный, словно зеркальный водоем, вызывал расхождение кругов, все меньших по диаметру, и чем уже был круг, тем непреодолимее было мое желание прикоснуться к поверхности уже не бледно-желтого листа, а темно синего с белыми всполохами разрядов. Я попыталась отдернуть руку, не желая падать как Алиса в кроличью нору, но противиться силе, засасывающей меня в болотистый омут, я не могла.

Всё ближе и ближе подходила я с протянутой рукой к кульману, все громче и громче моё сознание кричало и бесновалось от опасности и сопротивлялось ожидающему меня ужасу. Краем глаза я заметила, как открылась дверь, но перестать шагать к светящейся, гипнотизирующей меня мути я не могла, вдруг руки одного мужчины перехватили меня за талию и потянули на себя, сильно, до боли сжимая ребра. Второй же встал напротив меня, ловя мой мутный взгляд и фокусируя его на себе, обрывая притягиваяющие, впивающиеся в меня нити связи с порталом. Я попыталась улыбнуться, но получалось слабо. Последнее, что я помню, это слова Максимилиана:

— Прости меня, Лера, — и крепкий удар локтем в висок лишил меня сознания.

Пришла я в себя на выдохе, точнее на крике, точнее на реве раненого медведя. Во рту пересохло, горло сковало небывалое напряжение, как будто я болела на олимпиаде за наших хоккеистов, и они таки выиграли. Висок пульсировал и болел. Мутным взглядом я осмотрела, так в самом начале понравившуюся мне, комнату для работы. Все было, как и прежде, за исключением кульмана, вместо него стоял обуглившийся остов прекрасного инструмента, да на полу поблескивали камнями расплавленные головки кнопок. Я услышала шорох и только тут поняла, что сижу не на стуле, а в удобном кресле, к тому же явно связанная, и скорее всего магически, так как веревок я не видела, но повернуть могла лишь голову. Рядом со мной нарисовался Максимилиан, его лицо выражало явное облегчение, а вот его непосредственный начальник был хмурый словно туча. В мае. То есть не понятно, то ли шибанет молнией и прогремит громом, то ли милостиво промчит мимо, закрыв ненадолго солнечный диск.

— Лера, что ты сейчас хочешь больше всего? — спросил мой упырь. Нет, он вот что ожидает, что я ему скажу мол — домой. И тем самым выдам себя с головой еще и Феликсу. Думаю, если он не поделился этим знанием с главой крыла, значит ему эти знания ни к чему. Так что я сказала второе по силе желание после мечты попасть домой:

— ПИсать хочу. Оооочень сильно!

— Валерия, — обратился ко мне теперь глава, — а больше вам ничего не хочется?

Вот блин, ну чего они от меня хотят, я загробным голосом должна прохрипеть «крооооови», или «хочу быть владычицей морской», а знаю, ответ «мировое господство» или "мир во всем мире" думаю подойдет идеально.

— Нуууу, — вместо своих мыслей озвучила я, — было бы неплохо если бы вы наконец-то развязали меня и объяснили, что, мать вашу, происходит?

Феликс, впрочем, как и Максимилиан засмеялись, кто-то из упырей махнул рукой и путы спали, я смогла подняться, хотя ноги предательски тряслись и меня пошатывало. Дошла до туалетной комнаты и освежилась, поплескав ледяной водой в лицо и намочив небольшую салфетку приложила к пульсирующему болью виску мучительно мыча, прикосновение холодного компресса к ране вновь прострелило место удара. Прошли какие-то доли секунды, когда, выламывая довольно хлипкий замок и вышибая дверь, в умывальню ворвался Макс. Сверкая белыми глазами, принюхиваясь и буквально клацая клыками словно саблезубый тигр, он обвел взглядом комнату и вопросительно подняв бровь остановился взглядом на мне.

— Что? — возмутилась я, — Мне больно. Он понимающе кивнул, вновь попросил прощения и медленно, словно боясь спугнуть протянул ладони к вискам, не дотрагиваясь до головы. Раскаленные иглы вытащили из виска, а прохладный, покалывающий туман окутал кожу и меня совсем отпустило.

— Спасибо, так намного лучше.

Я вышла из ванной, вновь устроилась в кресле и выжидающе уставилась на мужчин, что кружили вокруг меня, словно акулы, почуявшие кровь. Первым начал Феликс.

То, что это был портал я поняла, меня утягивало туда, звало, и я никак не могла противится тому, что происходит. Активировала его я, расположив кнопки на ватмане, прервать телепортацию, к которой была уже готова, можно было только лишив меня сознания или уничтожив точку входа. Они решили вырубить меня, так как по действующему порталу легко определить место выхода, но получилось совсем не так, как они рассчитывали. Портал схлопнулся и самоуничтожился в то же мгновение, как я потеряла сознание.

— Но понимаешь, Лера, это то и странно…Как бы тебе объяснить, кроме вампиров, порталами могут пользоваться лишь колдуны. А ты не то, не другое. Силы в тебе нет, еще при обыске в башне Лигару амулеты дремали. Мы, на всякий случай повторили процедуру, и опять ничего. Но что-то есть, раз портал среагировал, — задумчиво проговорил Максимилиан.

— И нам бы очень хотелось узнать что?

— Я солидарна с вами в этом вопросе, и что теперь?

— Теперь вы продолжите работу над проектом. Вход в эту комнату будет лишь у вас, все принадлежности будут проверяться Максимилианом, а мы, нижайше просим у вас прощения, за то, что не смогли обеспечить безопасность на нашей территории, мы обязательно выясним кто, стоит за всем этим и поверьте, ему не поздоровится.

Поклонившись, Феликс покинул комнату, а Максимилиан проводил меня в наши покои. Меньше, чем через час должна была прибыть модистка. В животе заурчало, а я подивилась как долго провела в бессознанке.