— Что, парни? — весело спросил вербовщик, заметив взгляд Коула. — Тоже хотите счастья попытать?

— Нет, спасибо, мастер, мы уже всё, — заторопился Коул. Он бросил на столешницу монеты, и вытащил Рина из-за стола. — Вербовщик, — шёпотом пояснил он, когда они шли к выходу. — Пацанву вербует…

В Империи ходило немало историй о покорителях Запределья. О градокомбинатах, гигантских подвижных заводах, которые пожирают руины городов Бывших и перерабатывают на ценные материалы. О бесстрашных героях, что идут вслед за ними — прокладывая рельсы, валя лес, сражаясь с ужасами диких земель… В Запределье всегда нужны были люди, и Особая Армия имела право на вербовку добровольцев из гражданских. Всем находилась работа, включая подростков — городскую шпану и беспризорников.

Когда друзья уже вышли из таверны, Коул поймал себя на мысли, что упустил что-то. Он поднял взгляд на вывеску. Облупленная и в потёках, она изображала рыцарский шлем, а название гласило: «СТАРЫЙ РЫЦАРЬ».

— Что-то не так?

— Да нет. Подожди, — Коул наморщил лоб. Мысль крутилась в голове, и он никак её не мог ухватить. Вывеска напомнила ему, напомнила…

«Они называли себя Рыцарями Зодиака…».

— Ох! — Коул даже покачнулся, настолько внезапным было осознание.

«…Рыцарями Зодиака…».

«…твой папа был настоящий рыцарь, ёжик…».

— Ешь меня змей! — прошептал Коул. Рин тревожно заглянул ему в лицо.

— Рыцарь, — повторил Коул. — Мама говорила, что мой батя был рыцарем. Я думал, сказки… Так он был одним из них, Рин! Из этого «Зодиака»!

— Да? Ну, может быть…

Коул никогда не знал отца, и не гадал, кем он был. Папа всегда был каким-то далёким, выдуманным героем из маминых сказок, его никогда не было взаправду… И вдруг через столько лет его настигло шокирующее знание об отце, будто удар из прошлого.

«Мой отец — рыцарь», ошеломлённо повторил Коул. «Он правда был рыцарем!».

Он правда был.

На карту предместия нанесены не были. Как поведал друзьям одинокий прохожий, ближайшая гостиница, была за пару кварталов отсюда. Но вышло так, что дойти до неё им было не суждено.

Впоследствии Коул не раз гадал, как всё могло бы обернуться. Если бы они не засиделись в трактире, если бы выбрали другой путь, если бы…

Если бы не попали под дождь. Когда они вышли из таверны, уже накрапывало — а вскоре в тёмных небесах зарокотал гром, и на улицы хлынул дождь, забарабанил по мостовой, по плечам и головам.

— Сюда! — Рин дёрнул Коула за руку, и они юркнули под освещённый козырёк над входом в какое-то заведение. Но лишь они успели перевести дух, как дюжий привратник у двери угрюмо кашлянул.

— Просто так толпиться не положено! — проворчал он. — Либо платите и заходите, либо пошли вон!

— Да мы разве толпи…

— Не положено! — оборвал громила. Коул поглядел на афишу. Та гласила, что сегодня в мюзик-холле «Чёрное Сердце» — представление театра теней, музыка и танцовщицы. Потом взглянул на улицу, задёрнутую пеленой дождя.

— Ладно. Пошли внутрь, переждём. — И, потянув на себя дверь, друзья вошли.

* * *

В предрассветном полумраке замшелые утёсы и валуны были безмолвны. Даже птицы не нарушали покой предгорий. Синие сумерки залегли в расщелинах и низинах — но вот в тени одного из валунов что-то шевельнулось.

Ржавый привалился спиной к камню, переводя дух. Он выдохся: перед глазами плясали мушки, лоб горел огнём, а дыхание так хрипело в груди, что он боялся выдать себя звуком. Всё же заболел. Немудрено — промок и переохладился в корзине шара… Его била дрожь. В сумрачных предгорьях было прохладно, а Ржавый, не считая набедренной повязки и плаща, был гол и бос.

Зябко вздохнув, юноша закутался в плащ, стараясь сберечь тепло. Лишь бы не начался бред, вяло подумал он. Нельзя впадать в забытье — ни попасться, ни умереть нельзя! Надо дойти, и донести бесценное знание Хенглафа Дрейка… Приходилось всё время быть настороже. Не раз по пути он поспешно нырял за скалу, или падал за валуны, когда неподалёку проезжали всадники.

И всё равно, он понимал, что это лишь вопрос времени. Рано или поздно либо он выбьется из сил, либо поисковые отряды пустят по следу ищеек. Эх, если бы ветер отнёс его восточнее, можно было бы попробовать добраться до Термитника своими силами! А так… Единственная надежда теперь — дойти до Эст-Кариольоны. Там свои люди, у них можно отсидеться… отлежаться… там…

— Змей! — прошептал Ржавый, придя в себя уже на дне овражка. Он лежал во мху, а над ним раскинулось предрассветное небо. Всё же впал в забытье, ешь его гидра. Не хотелось ничего, кроме как укрыться мхом и заснуть. Может, полегчает…

— Нет, — выдохнули пересохшие губы. Встать. Надо идти!.. Он заставил себя проползти несколько шагов на четвереньках. На глаза попался кустик грибов на тонких ножках, он пригляделся, и поморщился. Бледно-голубые «дурношляпки», наркотические грибы. Не съедобные, а как жаль! Голод и жажда измучили юношу. В корзине шара он собирал в ладони дождевую воду и пил; за последние сутки — выдирал клочья мха и выжимал в рот капли. Пробовал даже есть мох, но стошнило.

И всё же он сорвал грибы, и сунул в карман плаща. Если попадётся, можно проглотить все разом — верная смерть, такой дозы не выдержит никто. Всё лучше, чем в руках имперских палачей.

…Когда Ржавый заметил дымок над скалами, то сначала решил, что почудилось. Кто может жечь здесь костёр? Враги, или… нет, никаких «или». Юноша залёг на землю, и осторожно пополз меж камней, как змея. Дым тянулся из низины, ограждённой скалами. Ржавый подполз на животе к краю утёса, и осторожно выглянул.

Вокруг горящего костра расселись трое. Два кавалериста в плащах и шляпах, третий — штатский в котелке учётчика. Кавалеристы курили трубки, один помешивал варево в котелке на огне; учётчик что-то записывал в блокнот. Неподалёку стояли три стреноженные лошади.

Ржавый затаился, прильнув к скале. Охотники даже не подозревали, что их добыча совсем рядом… Змей, но как же быть? Он разглядел и пистолеты на ремнях всадников, и притороченные к сёдлам сабли в ножнах. И ещё у них наверняка ракетница. Даже если выйдет подобраться к лошадям и вскочить на одну — сначала в небо взовьётся ракета, а потом его нагонят и рубанут саблями на скаку, и пулю не станут тратить. Или накинут аркан… Один из кавалеристов меж тем зачерпнул ложкой варево, попробовал.

Убить всех троих? Ещё смешнее, с одним-то ножиком. Ну же, думай, Ржавый. Думай, Ардис Хан! Ты же один из лучших, ты не смеешь всех подвести!

Но ведь у него лишь плащ, и нож, и…

Так. Он нащупал в кармане скользкий комок грибов. Идея была безумная, и походила не на план, а на отчаянный самообман. Если так сделать, у него будет всего один шанс!..

А если нет — не будет ни одного.

Ржавый смерил взглядом расстояние до костра и котелка. Медленно вытащил из кармана грибы, изменил позу, чтобы размахнуться. Повёл плечом, разминая руку для броска, и взвесил грибы на ладонях. На тренировках он закидывал гранату в узкое кольцо — сможет и теперь! Надо лишь, чтобы все трое отвернулись, но как…

Шанс представился скоро. Один из кавалеристов встал и отошёл к лошадям, второй последовал за ним. У костра остался лишь учётчик, который всё писал в своей дурацкой книжонке! Ржавый напрягся, как взведённая пружина — ну же, давай…

Наконец учётчик закрыл блокнот и засунул его в сумку, отвернувшись. Ржавый мгновенно приподнялся, и швырнул грибы.

За тот миг, что они падали, он успел мысленно взмолиться об удаче, сам не зная, кому молится… Но кто-то услышал. Лёгкие грибы шлёпнулись в котёл почти без брызг, и варево мигом их всосало. А Ржавый съехал на животе вниз по скале, и целую минуту лежал, обмирая. Но встревоженные голоса не прозвучали, и не взлетела в небо ракета. Неужто, получилось?.. Наконец он решился, и выглянул вновь.

Все трое уже наворачивали похлёбку, черпая из котелка. Рот у юноши невольно наполнился слюной. Подействует ли?.. Грибы как-то там сушат, и пары штук хватает на несколько часов блаженных грёз. Тут же они сырые, да в горячей похлёбке — вдруг не выйдет?.. На этой мысли Ржавый запретил себе гадать попусту.