— Ну-ка, повернись! Вдохни глубоко… Ясно. Садись. — Врач записал что-то в больничной карте. Коул присел на кушетку. Голова гудела от тупой, тяжёлой боли, и обстановка кабинета — плакаты с людьми без кожи, заспиртованные внутренности в банках на полке, блестящие стойки приборов — плыла перед глазами.

— Перелом десятого ребра слева. Плюс сотрясение головного мозга, и множественные ушибы. Но рука цела, повезло тебе. Значит, говоришь, с лестницы упал?

— Ага…

— Любопытно. Потому что, судя по синякам, у твоей лестницы были здоровенные такие подкованные ботинки. — Врач пристально взглянул на Коула. — Кто бы это ни сделал с тобой, парень, я бы на твоём месте написал заявление в полицию. Никакой ублюдок не должен чувствовать себя безнаказанным!

Коул отвёл взгляд.

— Ладно, твоя жизнь… В общем, так. Попьёшь пилюли, держи рецепт. Для ушибов — примочки, вот эта бутылочка. Только не пей!

— Что я, дурак, что ли?

— Ты-то нет, а вот был один из трущоб — выпил, придурок! Другой бы на месте кончился, а этот явился и ещё просит… Ну, а с ребром сложнее. Можно подождать, пока заживёт, но это где-то месяц. Ну, а можно, хм… ускорить. Но это платно, имей в виду.

— А как?.. — Но Коул вспомнил виденные сегодня фокусы. Кто знает, вдруг хронисты и такое могут. — Мне бы поскорее. Сколько?

— Две недели. Да не мне, в кассу заплатишь! Иди сюда.

Врач затянул торс Коула в сложный корсет из ремней — мальчик лишь морщился от боли. Потом задёрнул шторы, и кабинет погрузился в полумрак. Из стола он достал странную штуку, вроде карнавальной полумаски из клёпаной кожи на ремешках, только без прорезей для глаз.

— Смотреть нельзя. Надо надеть это! — строго предупредил врач, накинул маску на глаза Коулу и начал застёгивать пряжку на затылке.

— Доктор! — В дверь заглянула медсестра. — Вас просят в семнадцатый кабинет. Рабочий из мехмастерских, ногу отдавило прессом!

— Через минуту буду! — Стукнул о пол стул: кажется, врач уселся перед Коулом. — Ну-ка, стой смирно.

Коул не видел, что с ним творят, но левый бок вдруг обдало колючими мурашками — и сразу за этим возник странный холод, что пробирал, казалось, до самого сердца. Он невольно вздрогнул всем телом… и от напряжения шейных мышц ремешок на затылке вдруг расстегнулся. Должно быть, отвлекшись на медсестру, доктор недостаточно хорошо застегнул пряжку. Маска сползла на нос, и Коул едва успел её подхватить.

И тут его век коснулось тёплое, золотое сияние. Такое знакомое… И Коул не выдержал, мальчишеское любопытство пересилило — приоткрыл один глаз и взглянул. Всего на секунду ведь, ничего страшного!

Врач с закрытыми глазами протянул к нему руку. И вокруг его растопыренных пальцев клубился золотой свет. Мерцающая пыль потоком струилась из тела мальчишки, из больного бока, и втягивалась в руку хрониста… Коул поторопился зажмуриться и вновь застегнуть маску.

— Чего дёргаешься? — сквозь зубы выдохнул доктор.

— С-страшно! — соврал Коул.

— Не бойся. Готово, снимай!

Коул снял маску, стараясь ничем себя не выдать. Пару раз глубоко вдохнул, потом пощупал бок. Онемение уже спадало, но он как-то сразу почувствовал, что боль ушла.

— Всё, целы твои стропила. — Врач вытер лоб краешком шейного платка. — Уф… Бери лекарства, и свободен.

— Доктор, — всё же осмелился Коул, — а что вы сделали?

— Вылечил тебя. Не задерживай!

В коридоре Коул спохватился и взглянул на свои Часы. Нет, времени на них не убавилось. Но ведь он сам видел, как…!

Странное дело.

…Хотя боль в рёбрах и утихла, прочие ушибы саднили нещадно, вдобавок то и дело накатывало головокружение. Хмурый санитар в зелёной робе свёл Коула вниз по широкой лестнице с коваными перилами. Мраморные ступени озарял косой закатный свет из высоких окон — витражи изображали Бессмертных-врачей со всякими медицинскими инструментами и пучками трав.

В вестибюле на скамье ждали Рин, и — Коул вяло удивился — инспектор Хилл. Рин при виде друга резво вскочил, хронист степенно поднялся на ноги.

— Ты как? — Светловолосый мальчишка схватил Коула за локти, словно боялся, что тот упадёт. — Что ребро? Перевязали?..

— Уже всё. Вылечили. — Он задрал рубаху, показав бинты.

— Исцеление Временем? — Инспектор сразу понял, о чём речь. — И сколько он с тебя взял?

— Две недели.

— Так много? — Рин огорчённо нахмурился. — Жуть побери… Хоть на проезд осталось?

— Да брось. Что я, пешком не дойду? — Коул беспечно отмахнулся, и его повело следом за рукой. Хилл вовремя подхватил его.

— Ладно вам, — буркнул он. — Какой ещё «проезд»? Пошли, я подвезу!

И вновь салон хоромобиля, запах дорогой кожи и скрипучие сиденья. Коулу немного полегчало, и он с интересом — когда ещё повезёт в таком прокатиться? — принялся разглядывать внутренность машины. Сплошь лакированное дерево и кожаная обивка, резные ручки дверей, бархатные шторки с витыми шнурами: прямо-таки гостиная на колёсах!

— Это тебе не по вагонам прыгать, да? — заметив его взгляд, пошутил Рин, уже отошедший от испуга. Коул с усмешкой ткнул друга локтём в бок. Рин не остался в долгу, пихнул его в плечо — и виновато ойкнул, когда Коул болезненно поморщился.

— Вот что, Коулден, — подал голос Хилл, устроившийся на сиденье напротив мальчишек. — После такого нужен отдых от работы. Тебе оформят освобождение, пока не поправишься.

— Чего? — Коул ещё никогда не получал отгула по болезни. Даже когда подхватил лихорадку с жаром — вопреки запретам мамы, через силу приходил на завод и подметал в цехах, то и дело давясь кашлем. — Мастер Хилл, зачем? Я ж здоровый уже!

— Это тебе кажется, — неумолимо отрезал Хилл. — Хроноисцеление отнимает много сил, тебе надо окрепнуть. Полежишь дома, попьёшь лекарства. Ещё не хватало, чтоб ты на работе в обморок свалился!

— Да какой обморок! Я… — Как назло, голова вновь пошла кругом.

— Эй, эй! Ты чего? — Рин обхватил друга за плечи. — Плохо, да? тошнит? Ты смотри, чтобы не прямо здесь!..

— Успокойтесь, молодой человек, — снисходительно заметил хронист. — Я же говорю, обычное дело. Организм сам из себя вытянул столько питательных веществ, чтобы мгновенно заживить перелом — тут никакие таблетки не помогут.

Коул ничего не ответил: боялся, что его и впрямь стошнит. Хорошенькое вышло бы приключение, первый раз в жизни прокатиться в таком роскошном экипаже — и заблевать его!

— Так что не валяй дурака, Коулден, — тоном, не терпящим возражений, постановил Хилл. — Отвезём тебя домой, а потом я напишу вашему управителю прошение, чтобы тебе дали отгул… Нет, лучше попрошу его лично!

— Н-не стоит, правда…

— Да брось. Мне всё равно нужно заехать на завод — дела: а он, наверное, ещё не ушёл. Сколько там времени?.. — Хронист вынул из кармана свой хронометр, откинул крышку и взглянул на циферблат.

Коул уставился себе под ноги, а Рин всё ещё глядел на него с тревогой — и потому они не увидели, как лицо инспектора вдруг странно передёрнулось, а брови изумлённо поднялись. Не веря себе, он смотрел на изукрашенный циферблат часов, на котором среди серебряных узоров горел неяркий красный огонёк.

Хилл вскинул взгляд на мальчишек — сначала на Коула, потом на Рина; потом спохватился и отвернулся. Но вся его поза враз переменилась, как будто теперь он ждал, что под сиденьем мобиля сработает стрелочная бомба. Впрочем, ребята не обратили внимания.

Хоромобиль остановился у подъезда. Рин выскочил наружу первым, и помог выбраться Коулу.

— Ринель, если хочешь, я тебя тоже подвезу домой, — немного напряжённым голосом предложил Хилл: он вышел из машины и оперся локтем на дверцу. — Ты где живёшь?

— Нет, не нужно! — помотал головой Рин. — Я лучше Коула провожу. Спасибо вам, мастер инспектор!

— Да. Спасибо за всё… — кивнул Коул. Вдвоём они зашагали к подъезду. Глядя им вслед, инспектор незаметно достал хронометр и покосился на циферблат. Вот ребята взошли по ступенькам, вот за ними закрылась дверь. Ещё немного, и красный огонёк потускнел и угас. И лишь тогда Хилл с неожиданной поспешностью защёлкнул крышку, запрыгнул обратно в машину и хлопнул дверцей.