— А я тебе говорил, что ведьмам верить нельзя, — встрял Шаэсс.

— Нет, — Аэрлин покачала головой. — Я знала с кем она, но не представляла где.

— И все равно, — Тордаэн качнул головой. — Это заговор против империи и императорской семьи. Ты должна была рассказать мне все.

— Ой, да ладно! — Не выдержала Сайрин, проходя вглубь комнаты. — Как будто бы в таком случае девочка прожила бы хоть сколько-нибудь. Император допустил ошибку, когда связал ее и своего сына рунами и понял об этом слишком поздно. Хотите сказать, что ваш венценосный братец оставил бы девочку в живых, если бы ее нашел семнадцать лет назад?

— Не тебе обсуждать императора и его ошибки, Саэра! — лорд Шаэсс не спускал глаз с темной ведьмы.

— Ну почему же? — Сайрин повернулась к нему. Она была спокойна, только в черных глазах время от времени вспыхивали огни. — Из-за Таршаана АшЛарани моя жизнь пошла под откос. А сердце моей сестры было разбито. Или скажешь, лорд, — теперь она смотрела на Даэна и усмехалась. И сколько горечи было в этой улыбке, столько боли, — что твой брат не знал, что делает? Не подозревал, чем закончиться его игра в любовь?

— Все еще не можешь простить, что не стала императрицей? — не сдержался Шаэсс.

— А я никогда к этому и не стремилась, если ты не забыл, — парировала Сайрин. — Я не любила императора, но готова была смириться с необходимость родить ему наследника. Даэрлин же…

— Пытаетесь выставить ее невинной жертвой? — Даэн уже взял себя в руки. Да, ситуация оказалась неожиданной. Никто из них и не подозревал, чт в доме, где они искали похищенную княжну, встретят ту, что больше двадцати лет назад разбила сердце самому Таршаану, императору Дарканской империи. Играла его чувствами, а потом, когда он, подчиняясь ситуации, отдал свой браслет ее подруге, затеет заговор. — Скольких она погубила, следуя дорогой своей ненависти.

— Ведьма с разбитым сердцем чернеет душой, — отстраненно произнесла Аэрлин. Она тоже сделала несколько шагов по холлу и остановилась неподалеку от высокого окна, всмотрелась вдаль, правда, вряд ли что-то видела. — И я понимаю ее. Могу понять. Но я — женщина и ведьма, а вы… сильные, смелые, бесстрашные дарканские лорды настолько привыкли поступать по-своему и прогибать не только живых людей, но и весь мир под себя, что вам не понять этого. Никогда. Ни один из вас не знает, как это — когда твое сердце разлетается на осколки, а внутри поселяется пустота. И ты пытаешься эту пустоту заполнить, но все что приживается — только ненависть и жажда мести.

Она не повышала голоса, но в воцарившейся мертвой тишине слова ее звучали колокольным набатом.

— Даэрлин любила. Любила сильно, со всей страстью на которую была способна душа Верховной из дома земли. Вы знаете, что это значит? — она задала вопрос, но тут же, не дожидаясь, сама на него ответила: — Откуда вам знать? Никто из вас даже представить себе этого не может. Земля… это мать всего сущего. Это жизнь в самом первом ее проявлении. Земля дает жизнь и веру, рождает надежду, но она же может и погубить. Таршаан из рода АшЛарани растоптал душу той, что могла только возрождать. И теперь он пожинает плоды своих деяний. Он знал о том, что Даэрлин уже отдала свое сердце, знал, что она не свободна, но разрушил ее жизнь, убил того, кто разделил ее сердце, решив, что корона и титул компенсируют потерю. Это могло бы сработать с дарканской леди, или с человеческой девушкой. Ведьмы же подобного не прощают!

— Какое у нас право судить его? — отозвался Даэн. — Никто из нас…

— Однако вы, дарканские лорды, почему-то решили, что у вас есть право судить меня, — произнесла Сайрин. — Или Даэрлин.

— Она стала императрицей, родила наследника. Она обязана была подчиниться! — Шаэссу надоели все эти разглагольствования. Время шло, а разговоры никак не помогали в решении проблем.

— Кому обязана?!!

— Подчиниться?!!

Обе ведьмы резко развернулись к нему. Глаза одной налились первозданной Тьмой, вокруг второй закружились воздушные вихри. В ограниченном пространстве холла запахло грозой. Маленькие, еще пока слабые молнии затрещали под потолком.

— Это все конечно, замечательно. И я даже раз, что спустя столько лет мы тут все встретились, — лорд Шахрас был единственным из лордов, кто до сих пор не отозвал свою магию. Его ладони все еще светились, а сам он оставался в напряжении и пусть до этого момента не принимал участия в разговоре, не спускал пристального взгляда с появившихся так неожиданно женщин. — Но кажется, мы совершенно забыли о цели нашего визита сюда. Господина Дерека Лиарэ здесь нет. Но и княжны, которую, кстати, искали целых семнадцать лет — тоже. Может кто-нибудь скажет, где она?

Лорды и ведьмы переглянулись. Аэрлин нахмурилась, закусила губу. Воздушные вихри, что вились вокруг ее фигуры, улеглись. Верховная из дома воды закрыла глаза и воззвала к своей стихии. Все напряженно замерли, ожидая от нее ответа.

— Странно, — княгиня Лантара распахнула свои синие глаза и непонимающе уставилась на дочь тьмы, — отклик идет с севера. Я явно это чувствую.

— Этого не может быть. Эльмарис, наверное, в Школе или… или… у них практические занятия в столичном госпитале. Ей нечего делать на севере, если конечно, руководства академии не решило провести еще одно совместное учение и портал в очередной раз не сбился, — произнося последние слова, Сайрин позволила себе подпустить сарказма в голос и с издевкой посмотрела на Даэна.

Младший брат императора качнул головой.

— Никаких учений.

— Тогда… — Сайрин пожала плечами. — Сейчас сама попробую.

В отличие от своей сестры, темная ведьма не стала закрывать глаз, наоборот она широко их распахнула и они заполнились тьмой, что не помещалась в глазницах и стала стекать тонкими ручейками по ее лицу, запуталась в волосах, разметалась в пространстве. Жуткое было зрелище, хоть и длилось всего несколько мгновений.

— Странно, — нахмурилась дочь тьмы, когда родная ее стихия ушла, а лицо вернулось в первоначальное состояние. — Она и в самом деле на севере.

— Княжна на севере, — снова вмешался лорд Шахрас, пока его начальник переглядывался с бывшим наставником, — кронпринц на севере, Арий Лиарэ — тоже на севере и… как мы выяснили недавно, императрица и та на севере. А не прогуляться ли туда и нам, господа?

Эльмарис пришла в себя и открыла глаза. Над головой ее был белый потолок, по которому змеились тонкие линии трещинок. Девушка очень осторожно приподнялась на локтях и огляделась по сторонам. Комната, в которой она оказалась, больше всего напоминала келью. Узкая, неуютная и сырая. Голые стены без каких-либо картин или украшений, вдоль одной стены кровать, застеленная грубым покрывалом, на которой она и лежала. Напротив — маленький, грубо сколоченный стол и стул без спинки. Вот и вся обстановка. Серые, плохо оштукатуренные стены, словно нависали над ней, грозясь если не обрушиться, то сдвинуться с места и раздавить маленькую целительницу.

Эльмарис закусила нижнюю губу и попыталась сесть. Голова слегка кружилась, и перед глазами поплыли темные круги, но в целом, она оценила свое состояние, как удовлетворительное. Кроме незначительной слабости и сухости во рту, ее ничего не беспокоило.

Эльмарис осторожно спустила ноги с кровати. Вставать не спешила — пережидала приступ слабости и головокружения. Последнее было следствием применения сонного порошка и должно было пройти через несколько минут. А вот с жаждой надо было что-то делать. Но в комнате девушка не видела никакого сосуда с водой. А значит… значит, надо было попытаться выйти отсюда.

Когда состояние ее пришло в норму, Эльмарис встала и нетвердой походкой направилась к двери. Потянула за ручку, не надеясь впрочем, что та поддастся. Но нет. Дверь с тихим скрипом распахнулась, и девушка вышла в темный узкий коридор. Огляделась по сторонам.

Тусклый свет, пробивающийся через небольшое оконце в одном конце коридора, не мог разогнать полумрак, его едва хватало, чтобы не свернуть себе шею при ходьбе.