— Да, нет. Чушь какую-то ляпнул. Но что с пьяного возьмешь?
— И все-таки?
— Не боись, говорит, Петровна, скоро я на свою виллу перееду, и некому тебе будет за стенкой шуметь. Но ведь чушь это. Какая у него вилла?
— Никакой, — согласился Макс. — А родственников, друзей богатых у него не было? Может в последнее время кто-то появился?
— Да какие у него родственники? Детдомовский он. Дружки — такая же голь перекатная.
— А Таисия Львовна? Она же, вроде, из хорошей семьи, балерина…
— Таська-то? — расхохоталась хозяйка. — Она Вам уже рассказала, что она из «тех самых Орловых»? Всем подряд это говорит. Отец ее — шофер-дальнобойщик, то ли был, то ли не было его никогда. Только фамилию дочурке в наследство и оставил. А мать всю жизнь в нашей школе музыку преподавала. Ее весь район знает. Дочку поздно родила. Все над ней крыльями махала. Таисия — талант, Таисия — вторая Плисецкая! Дула девчонке в попу, вот и вырастила красу ненаглядную!
— Ну, Орлова стала балериной, танцевала в театре, — провокационно возразил Макс.
— Балерина? — всплеснула руками женщина. — Вы, молодой человек, балет «Лебединое озеро» смотрели когда-нибудь?
— Смотрел, — кивнул майор, припомнив, что одна из бывших подружек как-то затянула его в Большой. Чего ему, чумному после дежурства и суматошного дня, стоило тогда не заснуть, один Бог знает.
— Помните, там есть сцена, где много-много лебедей танцуют у пруда? Вот это Таськина партия. Пятый лебедь в четвертом ряду. Ходячая декорация.
— Понятно. Значит, не было в окружении Вашего соседа богатых людей?
— Откуда же им взяться? Не было, конечно, — уверенно отмахнулась женщина.
— А тех, кто к Серову в гости ходит, Вы знаете?
— Ну, чисто визуально. А что?
— Никого незнакомого не замечали в последнее время?
— Да нет, — развела руками женщина. — Я за ним не смотрю. У меня своих дел хватает. Если у Вас все, то мне пора. И так уже опаздываю. А у нас учительница из молодых. Очень сердится, если ребенка вовремя не забрать.
— Понимаю, — поднялся Макс. — Спасибо. Протокол только прочитайте и подпишите, пожалуйста.
Хозяйка, не глядя, подмахнула бумагу и выжидательно посмотрела на оперативника. Пришлось откланяться.
Мышью прошмыгнув мимо квартиры Серова, оперативник позвонил в дверь этажом ниже.
Через два часа майор присел на лавочку у входа, вытянув гудящие ноги. Он оббегал всех жильцов этого подъезда. В двух квартирах никого не оказалось, но вряд ли там ему сказали бы что-то другое. Все соседи сходились на том, что Серов, хоть и алкаш, но тихий, до того, чтобы заснуть с сигаретой, не допивается, и польза от него в сфере прибить-починить — немалая. На гостей водопроводчика внимания никто не обращал. Мало ли, кто к нему ходит и за какой надобностью. В общем, получался классический тупик из серии «никто ничего не видел, никто ничего не знает». Макс, разумеется, везде оставил свой номер телефона, на случай, если кто-нибудь вспомнит что-то еще, но надежды на это было мало. «Хоть бы Колька из этой балерины что-нибудь вытащил», — подумал Макс и увидел выходящего из подъезда друга. По разочарованному лицу оперативника майор сразу понял, что его чаяньям сбыться не суждено.
— Глухо? — спросил он, поднимаясь.
— Как в танке, — кивнул Николай. — А у тебя?
— Аналогично. Всех соседей оббегал — голяк.
— Печаль… Ладно. Попробуем зайти с другой стороны. Я записал адреса основных собутыльников Серова. Подергаем их за нервные окончания. Сожительнице он ничего толком не рассказал, так, может, собутыльникам похвастался.
Не похвастался. Эту простую истину оперативники выяснили, оббегав весь район и посетив полтора десятка дружков убитого водопроводчика.
— Облом, — констатировал Николай, устало плюхнувшись за руль реношки.
— Полный, — подтвердил Макс, рухнув рядом.
— Бред какой-то. Алкаш-водопроводчик, и вдруг такой скрытный. Штирлиц нервно курит в сторонке. Два дня гудеть, и ни словом не обмолвиться, кто его ждет в Питере.
— Коль, а, может, Серов и сам не знал, кто ждет? — сказал вдруг майор. — Про наследство-то он растрепал всем и каждому.
— И это мнимое наследство, по-твоему, — прикорм?
— Чем черт не шутит… Смотри. Убийца светиться возле Серова не хочет…
— Что логично, — хмыкнул Николай.
— …и вызывает водопроводчика в Питер.
— Опять же логично. В этом районе Серова каждая собака знает, а в Питере — нет.
— Да не перебивай ты, — возмутился Макс.
— Все, молчу, мистер Холмс. Внимаю Вашему гению.
— Да ну тебя, — невольно улыбнулся майор. — Это просто версия. Так, вот. Убийце Серов почему-то нужен именно в Питере. Просто позвонить и пригласить приехать? Дурь. Алкаш не станет тратить деньги на развлекательные поездки, он лучше бутылку купит. Нужна замануха. Наследство на эту роль вполне подходит.
— Дорогостоящая замануха. Триста тысяч.
— Зато Серов не задается логическими вопросами на тему, кто мог оставить наследство безродному детдомовцу. Деньги мгновенно вытесняют все возможные сомнения. Вот оно, наследство, в руках. И еще больше дадут, надо только в Питер приехать и получить. Да он за такими честными душеприказчиками куда угодно пойдет и не задумается! Например, на стройку…
— В два часа ночи? — хмыкнул Николай. — Сомнительно. И, потом, триста тысяч за гипотетическую возможность лицезреть водопроводчика. Не жирно?
— Коль, вспомни, как Агафья сказала, когда предлагала купить эту машину. «Возьми в тумбочке… Может, там и больше валяется…» Люди по-разному к деньгам относятся.
— Наша колдунья — пример неудачный, — возразил Николай. — Она пришлая, она другая. Откуда у нее возьмется пиит перед нашими фантиками? Она и на золото-то смотрит брезгливо. Вроде, как у них там этого добра, как у нас железной руды, немеряно.
— Ну, хорошо. Не спорю. Но и среди людей есть те, кому триста тысяч — не деньги.
— И такой богатей заманивает водопроводчика на грязную стройку? Проще уж за те же триста тысяч нанять киллера и самому не пачкаться!
— А если желание видеть Серова — дороже трехсот тысяч?
— Да, ну! — Николай покачал головой. — Все это притянуто за уши.
— Но кто-то же прислал к водопроводчику курьера с деньгами и сказочкой про наследство. Очень убедительной сказочкой, раз Серов умер в Санкт-Петербурге, а не в Павловске.
— Как бы то ни было, здесь мы этого сказочника не найдем. Поехали обратно в город. Время восьмой час.
— Черт! — спохватился майор. — Я и не заметил, что уже так поздно. Агафья уже у Гвоздя!
— Я помню. Освободится — позвонит.
— Поехали в город!
— Уже едем, — хмыкнул Николай, выруливая с парковки.
— А теперь не едем, — проворчал он десять минут спустя, когда реношка завязла в глухой пробке. Разноцветные туристические автобусы, возвращавшиеся в столицу, парализовали движение в сторону города.
Макс вышел из машины и громко выругался. Насколько хватало глаз, дорога была забита.
— Это надолго, — сказал он, вернувшись в салон.
— Я так и понял, — отозвался капитан и включил радио.
Чей-то визгливый голос под режущую слух музыку настойчиво убеждал оперативников, что все будет хорошо. Николай поморщился и поменял канал.
— Как там Агафья… — пробормотал Макс, закурив. — Черт бы побрал этого авторитета.
А Агафья чувствовала себя неплохо. Она сидела в глубоком кожаном кресле перед камином и маленькими глотками пила качественный зеленый чай с ноткой грейпфрута.
В соседнем кресле устроился пожилой мужчина с сигарой в холеных пальцах правой руки. Левая, высохшая и скрюченная, бессильно лежала на коленях.
— Думаю, прелюдию можно считать оконченной, — магичка отставила в сторону чашку. — Хотелось бы услышать Ваше желание, Ефим Филиппович.
— Вы — нетерпеливая золотая рыбка, — тепло улыбнулся ее собеседник. Мелкие морщинки собрались в уголках его глаз. Ни дать ни взять добрый дедушка, ласково попенявший внучке за излишнюю торопливость.
