Я не должна вестись на его слова. Не верит, не хочет? Почему же тогда я чувствую от него совершенно другую энергетику? Почему вижу в его взгляде абсолютно противоположное? Может, он сам этого не ощущает или не понимает, что это не то, что он так хочет доказать.

Неожиданно я открываю глаза, потому что меня пугает резкий и глухой звук. Сориентировавшись в пространстве, обнаруживаю, что в машине нет ни Полины, ни Никиты. А мы с Сашей вновь выезжаем на трассу. Я просто уснула, даже не почувствовав, как Полина ушла.

— Куда мы едем? — Спрашиваю я осевшим голосом, все еще привыкая к свету фонарей (на улице заметно потемнело).

В ответ — тишина. Я откидываюсь на сидение, вздыхая. У меня с собой даже ничего нет кроме телефона.

Снова закрываю глаза. Я чувствую себя свежее и бодрее, несмотря на то, что мне все равно нужен полноценный сон. Незаметно для себя опять проваливаюсь в царство Морфея, скинув туфли и расположившись в горизонтальном положении, подогнув ноги.

— Эй, Вика, — слышу ласковый шепот сквозь сон. — Виктория Алексеевна.

Я ощущаю легкие прикосновения на своей щеке и, поежившись, окончательно просыпаюсь. На улице стало совсем темно. Потянувшись, принимаю сидячее положение. Тру глаза и устремляю взор на Сашу, который сидит рядом со мной.

— Привет, — приподнимает он уголки губ.

— Привет, — мой голос кажется очень тихим.

— Прости, не хотел будить, — он удобнее усаживается, повернувшись полубоком ко мне. — Но мы приехали.

Кротко киваю, не особо понимая, куда именно мы приехали. Посмотрев в окна, осознаю, что мы стоим рядом с домом. Было бы круто, если бы он просто взял и увез меня к себе, но, к сожалению, мы в моем районе.

Я подбираю ноги под себя и обращаю взор на Сашу. Он все это время, кажется, не отводил от меня взгляда на меня.

— Правда или действие? — Говорю я, сглатывая.

Саша на долю секунды приподнимает брови от удивления. Затем он переводит взгляд куда-то перед собой, не сдерживая улыбку. Он прикрывает рот рукой, одновременно задумываясь. Я тоже не могу сдержать улыбку, упершись головой об кресло.

— Действие, — поворачивается он в мою сторону.

Черт, я не подумала, что он выберет действие. И как же трудно его придумать. Нет, одно, конечно, приходит на ум, но не уверена, что это будет целесообразно.

— Ты поставил меня в тупик, — усмехаюсь я, поправляя подол платья.

— Серьезно? — Саша осматривает салон автомобиля. — Минимум двадцать действий могу придумать, — я шире улыбаюсь. Почему мне кажется, что там половина непристойных? — Давай, а то я до сих пор ничего не выполнял из действий.

— Ладно, я знаю, — произношу я, и он замолкает.

Мое сердце наоборот начинает кричать, дух захватывает. Всего два слова. Я могу задать любое действие: лизни локоть, спой песню, расскажи стихотворение и другие банальные действия. Но разве мне это нужно? Два слова.

— Поцелуй меня, — у меня подскакивает температура, сердцебиение становится более частым. Но не могу же я вечно смотреть на его губы и не попросить, когда такая возможность.

Саша пододвигается ближе так, что наши ноги начинают соприкасаться. Мои сомнения, которые были до этого, испаряются, оставляя место только для желания — желания поцеловать.

Парень притягивает меня ближе, оставляя одну руку на бедре, а другую — на спине. Я уже чувствую его дыхание, хотя сама не замечаю, успевает ли мой мозг отдавать команду легким. Только пара сантиметров мешает соприкоснуться нашим губам.

— Прежде чем я поцелую тебя, — он проводит большим пальцем по моей нижней губе, не отрывая взгляда от моего рта.

О чем вообще сейчас можно говорить? Разговоры точно не добавляют моменту романтичности.

— Да? — Тихо произношу я, встречаясь с его глазами.

Он кладет руку на спинку кресла, а другой поправляет мои волосы, убирая их от лица.

— Ты сильно обидишься, если я скажу тебе, что то синее платье, в котором ты была на теплоходе полный отстой по сравнению с этим? — Он ехидно ухмыляется, а у меня глаза на лоб полезли.

— Что? — Слишком громко удивляюсь, приподнимая уголки губ и начиная хохотать.

Саша только шире улыбается. Я заваливаюсь назад, но оказываюсь вовремя схваченной за руки и притянутой к нему.

— Тебе обязательно быть таким засранцем? — Говорю я, пытаясь перестать смеяться. Саша лишь пожимает плечами. — Я прощу тебя, но только с одним условием.

— Вот как? — Усмехается он, удивляясь. Киваю ему в ответ. — Что ж, я сам вырыл себе яму. Давай, валяй, — я делаю вдох и выдох, стараясь быть более или менее серьезной. Замечая перемену в настроении, Саша приподнимает бровь, слегка взволновавшись.

— Я верю в любовь. А во что веришь ты?

Парень на секунду приподнимает брови, отводит взгляд и проводит левой рукой по своим волосам, задумываясь над вопросом.

Я не могла не спросить его. Я выбрала жизненную цель, я выбрала жизненную стратегию. Я не хочу уступать ей. Он либо со мной, либо нет, мне нужна любовь, что-то настоящее. Я не прошу его признаться мне в любви здесь и сейчас, но я прошу его быть честным со мной. Хочу знать, что у нас есть будущее. Если он все также против, какой будет смысл в этом?

— Вик, — его ответ не заставляет долго себя ждать. Саша выдыхает, постукивая пальцами по ноге. — Я верю в нас, — для меня этого самый лучший вариант ответа. Я расплываюсь в улыбке, ощущая, как сердце начинает биться в груди с новой скоростью. Моя дьявольская улыбка могла бы напугать его, но он не видит, он смотрит вниз. — Может, этого недостаточно для ответа на твой вопрос…

— Больше никаких слов, — я беру руками его лицо и притягиваю для поцелуя, самого жаркого, желанного и долгого.

Саша явно не ожидал такой моей реакции, но, быстро сориентировавшись, прижимает к себе, углубляя поцелуй. Если у меня в животе и летают бабочки, то только бабочки-мутанты, и их сотни. Сейчас хочу только, чтобы это не заканчивалось. Я не целовала его уже не то, чтобы несколько дней или недель, а целую вечность. И даже если на то были причины, это не значит, что я этого не хотела. И это еще больше сковывало.

В этот момент я словно заново обрела свободу, второй раз за сегодня. Забыла обо всем, что было до этого. И ожила, заново почувствовала силу.

Мы останавливаемся, когда я усаживаюсь на его коленях, обнимая за шею. Он поглаживает мое бедро, целуя мочку уха, плавно переходя на шею. Я отклоняю голову вбок, прикусывая губу и улыбаясь как дурочка. От каждого прикосновения пробегают мурашки. Я слегка отстраняюсь, чтобы он перестал целовать мою шею, пока я прямо на заднем сидении автомобиля я не потеряла контроль. Но это не мешает мне поцеловать его в губы.

— Ты права, слова — полная хрень, — говорит он, я снова дарю ему поцелуй. — Действия куда круче, — еще поцелуй. — Мне кажется, ты меня испытываешь, — и еще один. — Я не железный.

— Можешь переночевать у меня, — (почему я не могу оторваться от него?) — Но только переночевать, — наш смех растворяется в поцелуе.

— Опять хочешь оставить меня со стояком? — Шире улыбается он, и мне становится неловко. Утыкаюсь в его шею, извинившись, он только смеется. — Держу пари, сама же будешь приставать, — кладу голову на его плечо.

— Я хочу растянуть удовольствие.

— Его можно хоть каждый день растягивать, — он щелкает мне по носу, за что получает щелбан. — Мне станет легче, если я еще увижу на тебе это чертовски сексуальное платье.

— Я еще думаю над тем, чтобы сегодня ты больше его не видел, — говорю я шепотом, и я чувствую, как он напрягается, пока сама слегка удивляюсь своей дерзости.

— Думаю надо поторопиться, сегодня уже скоро закончится.

Но мы не торопимся. Очередные поцелуи опять отвлекают нас, по-настоящему доставляя удовольствие от отсутствия спешки.

— Я бы хотел, чтобы мы перестали играть в «Правду или действие», — предлагает он.

— Почему? — Удивляюсь я, вгибая бровь.

— Игра «Действие» гораздо интереснее, — понимая теперь, что он имеет в виду, негромко смеюсь, заправляя выпавшую прядь за ухо.