— А что, стоит? — Вскидываю брови на долю секунды. Он удивлен, нет, даже поражен.
— Алло, мам, это я, — говорю я, когда мама берет трубку. Саша расслабляется, отчего пытаюсь сдержать улыбку.
— Вика? Боже мой, где ты? Куда ты пропала и почему не отвечаешь на телефон? — Волнуется она.
— Мам, все хорошо, телефон разрядился.
— Ты дома?
— Нет. Точнее дома, но не у себя, а… у подруги, — Саша усмехается, за что получает пинок в ногу.
— У Полины? Хорошо. Что случилось у вас с отцом?
— Я не хочу об этом говорить, — морщусь, почесывая лоб.
— Вика, все мы совершаем ошибки, но ты не должна…
— Я не хочу говорить об этом, слышишь? — Голос становится строже, а от волнения начинаю перебирать ткань футболки.
— Хорошо, ладно. У тебя все в порядке?
— Да.
— Вика, мы волнуемся…
— Не хочу, что непонятного в этом слове?!
Сбрасываю вызов и кидаю телефон на диван, зажмуривая глаза и закрывая лицо руками. Злость и обида охватывают все тело. Сейчас я не хочу об этом говорить, но потом нам придется вернуться к разговору. Как минимум я хочу знать, известно ли маме хоть что-нибудь из этой всей ситуации.
Так, нужно успокоиться. Чувствую, как через несколько секунд тишины чужие руки обнимают меня. Не чужие, конечно, в комнате только один человек, который может это сделать. Саша прислоняется своей головой к моей, и я медленно успокаиваюсь. Теперь главное не зареветь. Черт, он ведь все видел и слышал. Нужно сдержаться, он не должен видеть меня такой. Как бы не возвращались воспоминания сегодняшнего дня, я должна сдержаться ради себя.
— Прости, что кидаюсь твоим телефоном, — убираю руки от лица, глубоко вздохнув.
— Все хорошо, — Саша слегка отстраняется, не переставая обнимать и поправляя мне волосы.
На самом деле, все плохо, жизнь будто поделилась на до и после, и уже ничто не будет хорошо. Но пока я здесь, я могу попытаться оставить все за пределами квартиры и насладиться тишиной, простотой и теплом.
— Кажется, я обещал сыграть тебе, — говорит Саша очень тихо и спокойно спустя пару минут.
Соглашаюсь кивком головы, смотря на свои ноги. Он уходит в спальню и обратно присаживается уже с гитарой. Проигрывает пару аккордов, затем приглушает звук, положив руку на струны. Выпрямляется. Наблюдаю за ним, облокачиваясь на спинку дивана и обнимая ноги. Играя, Саша негромко поет. Поет про Австралию, Сидней, про то, как он много лет не летал туда на ракете. Где-то слышала эту песню определенно, но в его исполнении… это прекрасно. Он играет, сидя ко мне полубоком. Его взгляд то задерживает внимание на гитаре, то на мне, чаще на мне. Улыбается. Не могу не улыбнуться в ответ. Несмотря на все разборки между нами, я рядом с ним чувствую себя лучше и легче.
Саша играл на гитаре, наверное, часа полтора. Каждый раз я просила сыграть еще что-нибудь. В основном это были веселые песни и одна очень странная. Заранее предупредил, что она не жизненная, но зато точно поднимет настроение. И оказался прав. Там было что-то про ментов (передаю смысл теми же словами, что были в песне), про танцы с ними, про поцелуи. Короче говоря, про ментов-геев с относительно большим количеством мата. Смеялась от души.
Другие были уже не такими необычными. Больше всех, наверное, понравилось исполнение песен Смысловых Галлюцинаций, Саша очень красиво исполнил на мой непрофессиональный взгляд — на взгляд человека, безумно любящего живую музыку, — поэтому я наслаждалась его игрой, голосом. Его компанией.
Между песнями были короткие разговоры ни о чем, о каких-нибудь забавных ситуациях или ужасно неловких, что вспоминалось, о том и говорили. И много смеялись. В основном я, конечно, Саша только искренне и широко улыбался.
— Зря ты не играешь в пабе, — я сажусь, подогнув ноги под себя и облокотившись на диван, после того, как парень ставит гитару рядом на пол, ненадолго морща лоб.
— Люблю играть для себя, — он отодвигается к спинке, разминая шею.
Не могу отделаться от мысли, что Саша не спал ни с кем в то воскресенье. Никто не отменяет любые другие дни, но зачем переживать об этом? Поставлю там прочерк по умолчанию. И все же почему-то я рада, что была не права, что это был не он. Не знаю, где тогда он пропадал, но спрашивать не буду. Если ему захочется, расскажет сам.
Больше беспокоит состояние Саши после драки. Мой мир с ног на голову перевернулся, когда увидела, как его бьют, причем не давая возможности дать отпор. Даже в той ситуации, когда я была готова испепелить его, не желала ему ничего плохого. Я могла бы и сама побить его, от меня ему бы ничего не было.
— Что будем делать? — Спрашивает Саша после того, как мы долго сидим в тишине, иногда поглядывая друг на друга.
Пожимаю плечами и зеваю через секунду, прикрывая рот ладонью.
— Понял, время… — смотрит парень на воображаемые часы на руке, — время спать.
— Нет, не хочу, — дуюсь. По правде говоря, глаза уже слипаются и тянет спать, но меньше всего хочу, чтобы этот момент закончился.
— А твой организм хочет, давай, — указывает Саша головой в сторону спальни. — Чтобы через десять минут была в кровати.
На мой грустный вздох парень слегка щелкает мне по носу, заставляя поморщиться, и уходит в другую комнату. Улыбаюсь как дурочка, утыкаясь носом в собственную руку, положив ее на спинку дивана. Чувствую, как рядом со мной приземляется подушка, несильно задевая меня. Оборачиваюсь на Сашу с вопросительным взглядом.
— Давай-давай, — усмехается он, стараясь делать серьезный вид.
Поправляю недавно появившуюся подушку и ложусь на нее, притворяясь, что сплю. Парень присаживается рядом на корточки.
— Эй, для тебя другая комната, — чувствую его дыхание, когда он говорит. Улыбка появляется на моем лице, но, прикусывая губу, убираю ее. — Хватит улыбаться, соня. — Открываю глаза.
— Вообще-то я Вика, — усмехаюсь.
Саша широко улыбается. Боже, он издевается. В животе все сжимается и по телу пробегают мурашки. Привстаю на локте, желая прикоснуться к его синяку под глазом. Опуская уголки губ и чуть приоткрывая рот, протягиваю руку к небольшому посинению. Парень резко моргает от прикосновения, изображая неудовольствие, поэтому отдергиваю руку.
— Больно? — Может, это только начало синяка, вдруг будет еще хуже.
— Нет, руки у тебя холодные, — ухмыляется Саша. — Так что дуй под одеяло.
Немного подержав с ним контакт глазами, встаю и бреду в другую комнату. А здесь гораздо чище, чем было, никаких лишних бумаг. Взгляд на постель вызывает поток воспоминаний. Кажется, это было так давно и словно не с ним, а с его двойником.
Залезаю под одеяло и вижу Сашу в дверном проеме: улыбается. В темной комнате, освещаемой лишь тусклым светом уличного фонаря, вижу его сверкающие глаза.
— Спокойной ночи, — парень хочет закрыть дверь, но я привстаю на локтях:
— Саш, — он останавливается, внимательно смотря на меня. — Я телефон в пабе забыла.
— Завтра заберем, спи.
— И еще кое-что, — снова останавливаю его. Зеваю, затем продолжаю: — Спасибо большое.
— Доброй ночи, — Саша уходит, прикрывая дверь.
— Доброй ночи, — мой голос становится тише, и я отворачиваюсь, сильнее накрываясь одеялом.
На самом деле, странное ощущение снова быть здесь. Все чувства смешались в один комок, и я никак не могу понять, какое из них преобладает. Закрываю глаза, пытаюсь ни о чем не думать, но слабо выходит.
Особенно наши сегодняшние посиделки на диване крутятся в голове. Потом в душе возобновляется тот страх, что испытала при появлении пьяного мужчины. Новая волна неприятных ощущений окатывает с ног до головы, когда вспоминаю разговор с Марком. Что мне теперь делать, абсолютно не представляю. Говорят, утро вечера мудренее, поэтому завтра, может, станет понятно. Во всяком случае, по-новому взгляну на ситуацию.
Как бы ни старалась отвлечься и уйти мысленно в другое измерение, никак не получалось. По многу раз повторяясь, сцены провального ужина крутятся, будто добавляя масла в огонь.
