— Что это значит?
— Большего не скажу, — рьяно мотает головой, — проще меня убить. Я и так много сболтнула.
Бъёрн изучает девушку несколько минут. Ундина держится как кремень — не сломать. Убивать не выход — пусть живёт. Варгр разбегается и прыгает, оборачиваясь зверем.
— Так я не понял, — пыхтя за спиной, мчится Сигвар, — почему ты её отпустил?
— Любовь.
— Ага, любовь! Но ведь никса…
— Теперь уже нет. Она сама не понимает, во что вляпалась! Быть никсой куда проще, чем человеком!
— Почему?
— Скоро поймешь! — прибавляет скорости Варгр — предчувствие нехорошее. Странный разговор, подозрительная ундина.
— Слушай, — непонимающе скулит брат. — Если ты знал, что всё равно её отпустишь, зачем душил и заставлял плакать?
— Чтобы после меня жизнь показалась малиной. Слёзы — ничего! Золотая не прольется!
— А почему не загибался от её голоса?
— Понятия не имею, но есть предположение, — осторожничает Варгр, не сбавляя темпа.
— Какое? — не унимается брат.
— Катя. Она мне мозг заменила — вскрыла черепушку, перепрограммировала и вновь запаяла.
— Всё шутишь, — досадует младший. — А о чём говорила Света в конце?
Правильный вопрос, но на него нет вразумительного ответа. Если Катя обсуждала его с никсой, то, возможно, ундина намекала на Нойли… другой-то «другой» нет. А зверь? Он всегда внутри. Удерживать сложно, но с ведьмой получается легче. Она — нейтрализатор агрессии, его индивидуальная пилюля спокойствия и счастья.
— Я толком не понял, — бурчит Варгр, — спрошу у Кати. Брат, мне нужно к ней. Тянет, словно удавку накинула и нет хода так далеко… Но у меня есть важное дело.
— Брат, чем смогу, — с готовностью отзывается младший.
— Документы возле мотеля в тайнике. Сейчас прибежим, дам их тебе. Тору помнишь?
— Да, красотка из бара, — торопливо соглашается Сигвар. — Высокая, стройная…
— Она, — обрывает Бъёрн брата. — Скажешь, что от меня. Пусть покопается в них. Рагнара попроси узнать о некоем русском. Фамилия Белугов. Махинации, бизнес, тюремные приходы. В общем, всё, что сможет нарыть. Я тоже буду копаться, но у него большие связи.
— Конечно, брат…
Глава 42.
Варгр останавливается на парковке под балконом мотеля. Его байк на месте, Катин тоже… Странно, но почему-то дрожат руки. Глянул на букет — сам составлял: разноцветие альстрёмерий, алых роз и эти, как их там… не вспомнить названия. Цветочки будто снежинки. Букет напоминает все Катины грани. Такой же яркий и неординарный. Остаётся надеяться, что ей понравится. Не хотелось бы им по лицу получить — от неё не убудет. Уф! Была, не была. Резко выдыхает — мысли словно попадают в водоворот. Лучше не медлить, а то сомнения накроют. Сжав цветы крепче, Бъёрн решительно выходит из машины. На парковке несколько минут крутится — хм, странно, здесь недавно были несколько машин, гравий вдавлен. Множество запахов… Смешиваются, закладывая нос. Выхлопы автомобилей… Чуть пережжённых колодок… Перец с корицей… Миндаль… Сигареты… Мужской резковатый парфюм… Пятеро мужчин! Один, вроде как, знакомый…
Стремительно пересекает фойе — Фроде не видать. У номера секунду переводит дух и тянет ручку:
— Катя…
Ступает внутрь. Букет, шурша обёрткой, на удивление больно режет по ушам. Варгр затаивается — странное отсутствие привычных ароматов. Торопливо врывается в комнату. Бардак! Вещи разбросаны — или обыск, или собирались в спешке. Футболки, джинсы, кофты, платье в беспорядке… кроссовки… сапоги… Распахивает дверь в ванну — мощные пары всевозможных моющих средств едва не лишают обоняния. Канифоль ароматов убийственная — Катя вытравляла запах? Что за дьявольщина?!.
Заткнув нос, Бъёрн выбегает из комнаты. Опора под ногами теряется, мир вращается с угрожающей скоростью, неумолимо втягивая в чёрную дыру. Нет, девчонка не могла так поступить! Точно, что-то случилось. Катя бы предупредила… Дождалась бы…
Сосредоточиться не получается — Варгр словно в прострации идёт на кухню. Взглядом упирается в слегка увядшие цветы — те, сорванные с клумбы соседей. Они всё также на столе, в бутылке из-под молока, а рядом свернутый листок.
Пройдя мимо, Бъёрн затворяет окно — и без того по коже мороз гуляет, — задвигает полку шкафчика, — ведьма забыла даже её закрыть… Глаза неприятно режет. Желания читать записку не просыпается.
Нехотя шагает к столу и нервно хватает листок. Пальцы не слушаются, предательская дрожь выдаёт слабость тела. Девчонка умудрилась растоптать самоуважение. Какое на хрен уважение?
Бъёрн зло разворачивает записку. Строчка прыгает, слова не складываются.
Сощуривается — слегка размытые, аккуратно выведенные буквы: «It was necessary to leave…»[28] Непроизвольно сжимает кулак и швыряет клочок в мусорное ведро. Туда же отправляется новый букет.
Катя — дрянь! Всё же сбежала и даже следы подчистила!..
Варгр с грохотом закрывает дверь и перескакивая ступени, бежит вниз:
— Лерстерн, — рычит на ходу, резко тормозит возле ресепшна.
Менеджер выскакивает из подсобки, на лице застывает испуг:
— Варгр, что случилось? — запинаясь, блеет Фроде.
— Где она?
— Не знаю… — испуганно бормочет администратор, по лбу катится капля пота. Руки дрожат. Фроде вытаскивает платок, заученным манером промачивает лоб. — Но всё очень странно. Она попросила вызвать пять машин, причём разные конторы-такси. Потом оплатила номер на месяц вперёд.
— Номера такси.
— Да, конечно, — кивает Лерстерн, — хотя не имею права…
— Номера! — ревёт зверем Варгр.
Фроде в ужасе дёргается и, склонившись над столом, возит грифом по бумаге — долгих несколько минут царапает цифры. Тянет клочок — Варгр выхватывает и стремительно покидает ненавистный мотель.
Сколько бы времени не потратил, сколько бы сил не ушло — найдёт её. Рано или поздно встретятся! Она ответит, за то, что так поступила. Уж они-то поговорят…
Глава 43.
Катя входит в знакомый отель в центре Марвинга. Мраморные колонны, золотистые блики, отражающиеся на гладком полу и стенах. Людей много — вечер, все спускаются в ресторан к ужину. Красиво одетые, со сверкающими драгоценностями, как новогодние ёлки. Воздух пропитан дорогим парфюмом. Шквал звуков и голосов сливается точно в монотонный гул осиного улья. В этом «гнезде» интересует только Белугов, больше никого не надо.
Высоко держа голову, Выходцева с невозмутимым видом шествует через фойе — ни один работник и даже бровью не ведёт. По ходу отвечает на дежурные улыбки приезжих и постояльцев мотеля. Останавливается возле лифта и нажимает на кнопку. Раздаётся нежный перелив звонка — дверцы открываются, Катя с тяжёлым сердцем шагает внутрь.
— God kveld! [29]— кланяется знакомый швейцар, смотря с ожиданием.
Выходцева растягивает губы в милой улыбке и игриво подмигивает:
— На самый верх.
Швейцар нажимает нужную кнопку, кабинка плавно закрывается. Катя отбрасывает на спину локон, назойливо лезущий на лицо, и сосредоточивается на золотистом циферблате. Четыре… Пять… Шесть… Отсчёт приближает к заветной цели. Выходцева косится на панель с кнопками этажей и электронными часами — скоро двадцать ноль-ноль.
Клаустрофобией не страдает, но зеркальные стены безжалостно давят, пугая собственным отражением. Туфли на высоком каблуке. Короткий чёрный кожаный плащ с поясом. Распущенные, слегка вьющиеся волосы. Глаза ярко выделены тёмной подводкой. Мелькают длинные тени сильно накрашенных ресниц. Вызывающе алые губы — яркое пятно постыдным отпечатком виднеется, куда не глянь. Катя зажмуривается — внутри бушуют сомнение. Вернуться пока не поздно к Варгру. Рассказать, объяснить — он поймёт. А Белугов…
Нет! Убить тварь. Плевать на всё! Скот обязан сдохнуть…
Лифт также плавно останавливается. Раздаётся знакомый перезвон и двери разъезжаются — сердце принимается отбивать неровный, яростный ритм. Твою мать! Кремлевские куранты, транслируемые по громкоговорителю на всю страну. На ватных ногах Выходцева ступает в коридор. По спине бежит мерзкий холодок. Позади с лёгким гудением смыкаются дверцы, отделив от безмятежного мира. Пути отступления отрезаны, впереди коридор: бесконечно длинный и гнетуще узкий. Ослепляющие подсвечники как звёзды млечного пути. Вот только он не к светлому будущему, а к мучительному прошлому и перечёркнутому настоящему. Перед глазами стелется красная ковровая дорожка — багровая река с быстрым спуском. Возврата нет, остаётся плыть по течению.
