— И ещё, хотел попросить насчёт Нойли. Она не должна знать…

Мечты рухнули — собственная глупость и наивность уже бесили.

— Знаю — смерть, — убито прошептала. — Обещаю, буду нема как рыба, — облокотилась на стол. Уткнулась лицом в ладони, прикрыв навернувшиеся слёзы. С губ сорвался жалобный писк: — Прошу, уйди…

Варгр притих. Его резкий выдох долетел потоком жаркого воздуха. Раздались стремительные удаляющиеся шаги — впечатывались в голову, как молот в наковальню. Скрип двери, щелчок… На кухне точно образовалась «черная дыра». Затягивала, вводила в апатию.

Во мраке спасает только кошачье зрение. Катя плутает по витиеватым туннелям пещёры. Графитовые выступы скал выскакивают тёмными кляксами, угловатые повороты — непроглядными пустотами. Влажность давит, спёртый запах мертвечины забивает нос до тошнотворного головокружения. Катя судорожно сжимает ручку дварфовского меча — единственного поблескивающего пятна. Ступает неслышно, прислушивалась к тишине, нарушаемой звоном капель — они ударяясь о воду, эхом отлетают от стен. Выскочив из-за очередного поворота, Катя замирает. Пещёра на удивление просторная и светлая. В центре посеребренный источник — неподвижный и чистый как зеркало. Посередине каменный алтарь.

Осторожно ступая, Катя походит к воде и склоняется. На отраженном лице застыла решительность — в глазах читается страх смешанный с отчаянием. Шорох за спиной заставляет сердце неистово стучать. Выхватывая из-за пояса альвийский пистолет, оборачивается.

Змеевидная фигура скрывается за углом. Пересилив ужас, Катя бросается следом. Пещёра… ещё одна… Лабиринты коридоров и больших залов бесконечны: уводят всё ниже; извиваются спиралью, сменяются крутыми подъёмами и резкими спусками. Сгущающийся холод оковывает — мандраж пробирает до макушки. За очередным поворотом мелькает тень. Катя замирает, всматриваясь во мрак коридора — грохот крови в голове не даёт сосредоточиться…

…Блики от покачивающейся серебристой воды отражаются на обнажённом женском теле. Катя безвольно лежит на алтаре. Безропотно принимает участь, сил двинуться нет. На белой коже не выделяется ни жилки. Гигантская змея обвивает кольцами жертвенный камень и склоняется над жертвой. Клыки прорывают тонкую плоть… высасывают последние капли крови, даря поцелуй вечности и раскрывая объятия смерти. Сознание меркнет…

Катя проснулась в жутком онемении. Кошмар — развязка или один из вариантов?..

В животе заурчало — со вчерашнего дня во рту и маковой росинки не было. Хотя, неправда, виски с Драгором Бъёрном напилась. Хорошо легло, ничего не скажешь. К Варгру приставала. Удирая, попала в лапы к ламиям и как итог — упала. Разревелась на глазах оборотня. Вместо побега уснула в слезах, а что самое чудовищное, «забила» на крылатых упырей. Что за твари? Точь-в-точь как во сне. Никогда прежде не видела. Может те, о которых говорил Бъёрн старший? Новая модификация!.. Голова продолжала гудеть, мысли разбегались — ясности нуль.

Катя ступила в прихожую и прислонилась к входной двери — сердце неистово заколотилось. Душа замирала от каждого шороха в коридоре. Ожидание Варгра — сладостная и мучительная пытка. Уверенные шаги приближались, гулко разлетаясь по этажу. Оборвались возле номера — теперь тишину нарушало лишь шумное дыхание по ту сторону. Катя на секунду прикрыла глаза. Глупо прижиматься к бездушному дереву — Бъёрн младший знал, что она за ним. Запах оборотня просачивался сквозь малейшие щели, вызывая дрожь. Впустить зверя — плохая идея. К тому же после вчерашнего…

Варгр, словно прочитав мысли, постучал. Разум кричал: «Не делай этого!»

Подрагивающими от волнения пальцами, открыла. Глупая! Очень глупая… Зря поддалась. Этот мужчина самый желанный и недосягаемый на свете. Прогнать его и уматывать, пока окончательно себя не потеряла. Катя перевела взгляд на букет в руках Варгра: синие лобелии, жёлтые бегонии, а посередине, точно сердце на пёстром подносе краснела лилия.

— Где-то уже такие видела, — нарушила молчание. Забрала подарок и с преувеличенным интересом изучала: — Неужели клумбу у соседей ободрал?

Варгр рассмеялся:

— Да!

Ответ окончательно смутил. Кивнула:

— Проходи. Нужно поставить цветы в воду!

Прошла на кухню — плита, шкаф, мойка и разделочный стол. Неудобно и щекотливо, по затылку рассыпались мурашки — позади пыхтел Бъёрн младший. Силясь заставляла ноги передвигаться… Пространство будто расширилось — Варгр отстал, остановившись возле холодильника.

— Я, конечно, благодарна, — оглянулась, теребя зелёный лист бегонии, — но у меня нет вазы. Да и смысла не вижу…

— Окей, можешь выкинуть!

Катя отвернулась к окну, всматриваясь сквозь прозрачную призму стекла в соседний коттедж. Разноцветные клумбы… Прижала к груди букет, напоминающий о доме. Этот подарок — много болезненных воспоминаний. Вряд ли Варгр хотел расстроить, скорее порадовать.

Дура! Опять погорячилась — обидела. Язык — враг!

Открыла холодильник: масло, мясо, сыр, йогурт… Вытащила бутылку молока. Вылила в раковину остатки. Ополоснув, набрала воды, уместила посередине кухонного стола и вставила букет.

Варгр смягчился — повернул стул и сел, положив руки на спинку:

— Как спалось?

Сразил наповал — заявился, как ни в чём не бывало. Ко всему прочему, «нарцисс цвёл». С ума сойти. Катя прислонилась к шкафу, скрывая дрожь. Мозг отключился — мыслей ноль.

Что делать?!.. Крик в пустоту… Импровизировать. Ждать, когда серая жидкость забурлит. Отвратительное состояние. Расплакаться, что ли, от отчаяния?

— Составишь компанию? — приглушенный собственный голос удивил. — Я завтракать собралась.

Что говорила? Гнать Варгра, пока не обдумала дальнейшее.

— С удовольствием, я голоден как… волк. Только хотел узнать, какие у тебя на сегодня планы?

Шутит?.. Какие планы? Оборотень посерьезнел — скулы натянули кожу, брови сошлись на переносице. В груди защемило. Пора от сучизма избавляться. Варгр открыт, любезен и мил. С чего на него взъелась? Не нападал, не ругался, не пошлил…

— Просмотр ТВ… — предположила неуверенно. Дьявольские глаза, с лукавыми огоньками усмехались. Взгляд изучал — блуждая по лицу, приостановились на губах. Разряд, как от электрошокера, пробежал по телу — дыхание перехватило.

Провалиться сквозь землю! Ладони зудели, двинуть по наглой морде — помочь «милому пёсику» избавиться от самонадеянности. Опять гипнотизировал:

— Если предложишь непошлое, — выдавила подыскивая верные слова, — то, возможно…

Бъёрн младший шумно выдохнул:

— Хочу тебя познакомить с семьей. В смысле стаей.

Ужас! От страха даже ноги парализовало.

— Я голодная…

— Братьев пятеро и они бы тоже не отказались перекусить, — усмехнулся Варгр.

— Ты меня пугаешь! Словно зайца на убой заманиваешь.

Бъёрн младший откинул голову и расхохотался:

— Да, они такие. Им палец в рот не клади.

Катя улыбнулась. Варгр как ребенок. Только очень-очень большой.

— Я говорил: пока рядом, никому не позволю к тебе притронуться.

— Хм… — перехватило дух, — ты главное помни, что правило и для тебя.

— Девочка, ты же видишь, — оборотень стрельнул глазами на букет, — я далеко и жмусь к цветочкам!

От сердца отлегло, точно камень упал. Варгр шутит, значит, настроен позитивно.

— А что твои волки едят кроме безобидных кроликов? — не сдержала смеха.

— Всё, что можно жевать, но предпочитают мясо.

— Сколько у нас времени до встречи с ними?

— Пару часов.

— Тогда вопрос. Мы найдем у вас в городе круглосуточный супермаркет?

— Ну, зачем ты так? Кренсберг, конечно, не Москва, но даже в этом захолустье есть куда сходить.

— Москва не вся Россия. Город, один из тысяч! — посерьезнела: — Хотя у русских ходит шутка: Москва — страна в стране. Я из Ростова, это южнее златоглавой столицы и гораздо меньше. Не воспринимай мои слова в штыки. Ты не знаешь моей страны. У нас в ларьке с газетами и журналами можно много чего купить, в любое время суток. А у вас городочек маленький. Если на вывеске магазина написано «хлеб», то ничего более там не продаётся. У нас практически любой захудалый магазинчик работает круглосуточно, чего у вас ещё поискать. Так что не обижайся, я не пытаюсь оскорбить город — интересуюсь.