Всё расхохотались.

Варгр ловко раскидал тарелки, пластиковые вилки. Принес тарелку с хлебом и мясом, салат. Присел рядом:

— Когда всё успела?

Катя с деланным безразличием пожала плечами:

— Ты не мешался, вот и успела. Ну что, мальчики? Ухаживать за вами не собираюсь, — улыбнулась открыто, — каждый накладывает… себе…

Скрежет дерева и треск хрупкой посуды заглушили последние слова. Толкотня, сопение, пыхтение. Стола не видно, только слышно как он, покачиваясь, жалобно скрипит. Спины, головы, тарелки, руки… Катя поморщилась и уклонилась от проскользнувшего возле носа локтя. Чёрт! Эта разновидность народа — неандертальцы двадцать первого века. Особая норвежская нация. Если покопаться, скорее всего, занесённая в «Красную книгу», как вымирающая. Потому что находиться рядом — ржавая жесть! Лучше добить, чтоб не мучились!

Во время «буйного» завтрака Варгр выбивал из колеи взглядами. Сердце замирало, кусок в горло не лез — Катя утыкалась в тарелку. Дура! Что за детский трепет? Пора привыкнуть!..

— Jeg tror, — хмыкнул Олаф, — dette paret er bedre å skille. Elektriske utladninger flyr…[29]

Оборотни захохотали. Катя заёрзала. По спине мерзко пробежался холодок. Непонятная речь выводила из себя. О чём говорят? Над кем смеются?

— Можно пару вопросов? — голос полный ожидания, увёл от наступающей паники. Сигвар смотрел точно преданный пёс.

— Да, конечно, — неуверенно выдавила и покосилась на Бъёрена младшего — он нахмурился, угольных глаз не сводил с брата.

— Это Варгр тебя так?.. — повисла наэлектризованная пауза.

Катя непроизвольно дотронулась до лба — под пальцами жёсткое… царапина покрылась корочкой.

— Был бы уже мёртв!

Шумный выдох пролетел по залу. Кулаки Варгра вновь сжались, костяшки побелели. Запыхтел словно бык при виде красной тряпки.

— Sigvar, — прорычал предостерегающе, — snakke senere om dette.[30]

— Окей, — бесшабашно скалясь, кивнул молодой. — Но пока жив… — вновь посмотрел на Катю: — А как вы с братом сдерживаетесь, испытывая «такое» влечение?

— Какое «такое»? — недоуменно уставилась на Сигвара. Ему-то откуда знать о чувствах других? Вилка чуть не выпала из пальцев.

Эмпат? Если «да», то только он или все оборотни с подобным даром? Хотелось бы верить, что совпадение.

— Перестань разыгрывать удивление, — отмахнулся Сигвар. — И слепому видно, что между вами что-то есть. Ты краснеешь от каждого взгляда брата. Он толком и слова связать не может… С ним подобного не случалось. Вы как две половинки магнита. Даже сейчас, — усмехнулся молодой, — вон, почти в обнимку сидите.

Катя дёрнулась точно ужаленная. Что за бред?! Искала спасения у Бъёрна младшего… зря, он лишь глазами гневно сверкнул на брата. Удивительно, но, правда, не заметила, как придвинулась к Варгру плотнее — касалась не только рукой, плечом, но и бедром…

Неужели со стороны всё понятно? Ужас! Если Сигвар раскусил, интересно, также заметил смущение Варгр? Лучше провалиться сквозь землю… Стыдобище!

— Не знаю как он, — нарушила молчание. Мысли хаотично скакали, выстаиваясь в неровную линейку, — но… скажу иносказательно. Когда видишь симпатичный деревянный стул и знаешь, что он, вроде как ничейный, но при этом весь в занозах, не спешишь туда сесть, верно? — запнулась и кинула через плечо Бъёрну младшему: — Прости за грубое сравнение.

— За деревянный стул или занозы?

— Что присесть не спешу, — шикнула негодуя.

Дружный смех вновь наполнил дом. Сигвар задумался:

— Да… заноза… Заноза Нойли?

Катя поёжилась. Варгр пророкотал:

— Nøye. Dette er mine følelser.[31]

— Прости, виновата, — положила ладонь на его кулак. — Надо было как-то ответить. Хотела попросить всех, — обвела мужчин взглядом, — при мне говорить на понятном языке.

— Это каком? — Бъёрн младший отозвался первым. — Кулаков и ругательств? — в дьявольских глазах свернули лукавые огоньки. Катя усмехнулась:

— Запомнил? Нет, это твой язык. Я согласна на английский. Становится неуютно, словно за спиной переговариваетесь.

— Прости, — мягко сожалел Варгр. — Ты права.

— Конечно! — подтвердил Рагнар.

— К тому же, кулаки и ругательства — это мы умеем, — поддакнул Олаф и басовитый хохот полетел по залу.

— Отлично! Что насчёт твоих чувств? — перевела взгляд на Бъёрна младшего.

— Насчёт него мы знаем… — продолжал сотрясаться Олаф.

Катя растерялась:

— А я нет. Так как?

— Только посмейте! — пригрозил Варгр.

— Это нечестно, — взмолилась.

— Могла не отвечать, — сухо отрезал.

Онемение длилось не долго — развели, как ребенка. Братья на миг утихли… и гул мужских голосов повис над столом — семейка продолжила болтовню.

— Если бы взгляд мог испепелить, я был бы уже прахом, — не оборачиваясь, прошептал Варгр.

Катя отвернулась. По ушам резал скрежет пластика по металлу — Сигвар доедал макароны из кастрюли. Олаф пилил тупым ножом последний кусок мяса, рядом поджидал Оттар — смотрел на еду брата, точно вообще не ел. Рагнар запихивал в рот остатки салата.

— М-да, мальчики. Сочувствую вашим женам, — фыркнула и поморщилась: — Я так понимаю, что они должна быть как в анекдоте: «На кухне — кухарками, леди в обществе и…» — запнулась — открыла рот… закрыла… уставилась в тарелку.

Семейка застыла, будто попала под замораживающую волну ледникового периода. «Бурили» глазами и даже про еду забыли.

— И… — Варгр смотрел не мигая.

Окончание выражения застряло комом — не желало произноситься.

— Не могу… — прикусила губу. Что за язык? Без кости, верно говорят… — Ты сам сказал…

— Нет! — безапелляционно заявил Бъёрн младший и мотнул головой. — Я не начинал того разговора, поэтому не поддержал. А сейчас заговорила ты, тебе и продолжать.

— Да, ладно, — отмахнулась нервно и встала, — ерунда…

На запястье точно раскаленные наручники сомкнулись. Вскрикнуть бы от боли, да уж лучше молчать. Варгр бесцеремонно, словно марионетку усадил на место:

— С нами такое не пройдёт. Ждём…

Безысходность давила грузом. Сбежать не получится, оборотень удерживал.

— Там пошлость… — вновь уставилась взглядом в тарелку.

— Ты боишься нас засмущать? — тихий смешок пошелестел по кругу. — Думаешь, наши уши не переживут от тебя пошлости?

Кхм… нет, конечно. Бред. Мужчин в краску не вогнать, дело-то не в них… в собственной развязности. Чужим сразу выдавать такие шутки?! Выхода нет…

— Хорошо, — глубоко вздохнула, не поднимая глаз. — Это анекдот. Сидят два приятеля и разговаривают о женщинах. Один другому: «Знаешь, я тут вычитал интересную вещь. Оказывается, идеальная жена должна быть на кухне — кухаркой, с гостями — леди, а в постели… шлюхой». Второй призадумался на минутку и говорит: «Ты знаешь, а моя как раз подходит под идеал. На кухне — леди, в постели — кухарка, а вот с гостями…»

За столом повисло гробовое молчание. Оборотни перестали даже дышать. Катя, сжалась, нервно подёргивая ногой. Приехали! Языковой барьер… Шутку не оценили, зато опозорилась… Дом словно вздрогнул, дружный смех сотряс бревенчатые стены.

— Знаешь, — Варгр подтолкнул в плечо, — первый прав. Такую, скорее всего, все ищут.

Братья закивали. Только Сигвар выглядел озадаченным.

— Что кровососам от тебя надо? — Рагнар отставил пустую тарелку и уместил локти на стол.

Катя отложила вилку и поморщилась. Веселье закончилось — настала пора допроса. Знала, морально готовилась, но не ожидала, что вот так — с бухты барахты. К тому же интересно, что оборотни выяснили насчёт крылатых ламий.

— Я… — Как бы честно соврать? Варгр знает полправды, всё рассказывать пока рано. Заминка тянулась — враньё крутилось на языке, но тотчас выветрилось. Бъёрн младший не дал опомниться, смял в жарких объятиях. Душа едва не вылетела из груди. Удары сердца гулко отдавались в голове: — Я не позволяла…