Новым толчком протиснулся дальше, где жар будто в жерле вулкана. Перед глазами запрыгали брызги звёзд — светопреставление ослепило. Очередным рывком вошёл ещё глубже и замер, наслаждаясь низвергающимися огненными потоками. В горле застрял вопрос, который обычно задается, перед тем, как кончить: «В тебя можно?» Он потонул в хрипловатом рыке блаженства. Томительные ощущения перерастали в сладчайшую истому. Ни разу не испытывал столь быстрого и болезненного оргазма.

Накатил стыд за мальчишескую несдержанность, крайность эмоций привела в замешательство. Как менялись чувства в первую встречу в мотеле — убить или заняться сексом.

Уткнувшись носом в щёку Кати, приходил в себя. Веки не открывались, грудь вздымалась мощно и жадно. Дыхание неровное. Мир постепенно возвращался — струи воды медленно охлаждали разгоряченное тело. Очертания кафельной стены прояснялись. Реальность пугала, ощущения смешались — что-то не так. Точнее, осталось, как и прежде — желание. Оно не утихло! То, о чём мечтал, не сбылось. Правильнее, частично сбылось! Получил кого жаждал, но успокоение не пришло. Хочется также, как раньше. Такое бывает? Вероятно — да! Что же это такое? Катя — его персональная Виагра!

Отстранился: сверкающие изумруды глаз смотрели в упор, щёки раскраснелись, алые губы гипнотизировали. Это из-за его грубости и требовательности припухли. Девчонка восхитительна…

— Ты хоть знаешь, что творишь со мной?

Катя мило улыбнулась. Её пальчики скользили от его локтя, поднимаясь вверх, к шее, оставляя на коже едва ощутимые покалывающие дорожки и вызывая детский трепет — волны мурашек.

— Дьявол, — хрипловато простонал, — это будет долгий вечер.

Неспешными покачиваниями растворялся в неге молодого тела — Катя отвечала всё чувственней. Как же хотелось кинуться зверем, как тогда в спальне — не сдерживаясь. Хотя, мало что сдерживал первый раз — она уже выдержала напор. Ни разу не пожаловалась, не попыталась остановить. С девочкой точно на пороховой бочке с горящим фитилем. Неверное движение, а точнее, резкое, и взрыв гарантирован. Смотреть на неё невозможно, контроль теряется мгновенно.

Припал к упоительным губам, словно они долгожданный источник. Она как глоток воды в засушливый день. Мозг и тело желали Катю! Сводящую с ума, умопомрачительную, будоражащую ощущения, не испытанные ранее, но томительно и сладостно-восхитительные. Её стоны уносили в другой мир: чудный и трепетный, заставляющий замирать, прислушиваться и продолжать в ожидании нового хрипловатого вздоха. Она будто клапан к допуску кислорода. Не откроется — смерть. Но готов рисковать, только бы не останавливалась. Её руки блуждали по телу, взъерошивали волосы, прижимая сильнее и поглаживая, лишали остатков терпения. Острые когти впивались в кожу, вызывая экстаз вселенского масштаба. Как же это восхитительно, когда женщина отвечает с той страстью, которую жаждешь получать; когда отдается без остатка. Ведь незначительная боль притуплялась жаром, идущим от девчонки.

Потеряв контроль, двигался резко и стремительно. Ощущения зашкаливали — возбуждение подкатывало к финишной черте. На подходе к Эвересту, остановился и вышел. Разочарованный стон и распахнувшиеся кошачьи глаза насмешили.

— Девочка…

Катя, схватив за волосы, потянула обратно. Варгр пригвоздил её к стене:

— Нет, милая, в этот раз не так быстро, — в «изумрудных камнях» промелькнуло недоумение, граничащее с испугом. Как с ней заниматься сексом? Она не скрывала разочарования, её взгляд яснее ясного — она недовольна! Варгр, осторожно обведя её рот кончиком языка, скользнул вглубь. Сладкая! Она… сладкая… Слаще меда. Нехотя оторвался и дорожкой лёгких поцелуев, спустился к выемке между ключицами… ложбинка… грудь. Розоватые соски торчали, требуя внимания. Нежная бархатная кожа, сахарная, опьяняющая и одурманивающая, как ничто на свете. Как же долго мечтал прикасаться и ласкать. Резь пронзила макушку — волосы словно выдрали. Катя тянула вверх:

— Если не вернешься обратно, клянусь: кастрирую без скальпеля — когтями, — прошипев, впилась требовательным поцелуем.

Новый взрыв страсти накрыл мгновенно. Восторг смешался с острой болью — точно в доказательство угрозы, Катя вонзила когти в спину. Застонав от экстаза, Варгр прикусил её губу — ведьма ахнула и сдавила его торс сильнее. Перед глазами, разлетаясь в темноте, вспыхивали снопы искр. Будто спецэффекты в фантастическом кинофильме. Огни, огни, огни… её ловкая рука вновь завладела плотью, тело подалось навстречу. Дыхание перехватило от нетерпения. Стремительно вошёл, с губ полетело рычание — Катя томно вскрикнула. Подчинилась заданному ритму. Подстёгивала двигаться резче и быстрее.

— Киса, ты нетерпеливее меня…

Её язык скользнул по его губам и проник внутрь. Дразнил, ласкал, ломая убеждения, что восхитительнее не бывает. Жаркий поцелуй унёс в другую реальность. Варгр терялся в потоке ощущений — с каждым толчком взмывал всё выше. Новая горячая волна прокатывалась по телу и, достигая мозга, сводила с ума. «Это предел!» — кричал разум. Мощный взрыв экстаза захлёстнул, выключая сознания. Варгр вошёл грубо и резко — как можно дальше и, уткнувшись в шею Кати, зарычал. Никто его не принимал настолько глубоко, жар её нутра окутывал. Уха коснулся нежный, протяжный стон — спину будто обожгло кипятком. Торс сжало с нечеловеческой силой. Никогда ещё собственные потрескивающие кости не причинили столь сладостной боли. Плевать! Хоть всего переломает, лишь бы не отстранилась. Погибнет…

Пульсирующие потоки изливались, оставляя опустошение. Придерживая Катю, приходил в себя — сил нет как после битвы с ламиями, только неописуемо приятнее. Мир вращающейся каруселью притормаживал — картинка обретала чёткость. Дыхание тяжёлое, словно совершил марафонский забег. Сердце отчеканивало быстрый темп, гулко отдаваясь в голове. Нехотя отстранившись, опустил Катю на пол. Объятий не разжимал — потеря близости равносильна смерти. Что это было? Ощущения реальны?

Рядом с Катей слаб, хотя это несвойственно для него. Он — оборотень, а не слюнтяй, получивший конфетку. Разорвав кольцо рук, повернулся к душу. Закрыл глаза и упёрся ладонями в стену. Прохладные струи, попадая на голову, стекали по разгоряченному телу. Освежали, приводя рассудок в сравнительный порядок. Спину пощипывало. Лёгкое прикосновение пальцев Кати вновь взорвало спокойствие — пробежались вверх по лопаткам.

— Ты был прав, — сожалеюще прошептала ведьма и прижалась к спине, — я тебя расцарапала…

Варгр замер. Он — чувствительный и податливый, как пластилин! Тело оборотня ненавистно, особенно, когда рядом эта девочка. Одомашненный, ручной пёс, готовый на всё, лишь бы хозяйка погладила и приласкала. Хватало доли секунды, и ожидал продолжения. Мурашки волной устремились за дорожкой, оставленной руками Кати. Варгр нервно передёрнул плечами — злость ударила в голову:

— Плевать!

Едва не взвыл — обдало холодом, будто нырнул зимой в прорубь. Почти не ощутимый поцелуй коснулся плеча ожогом медузы. Душевая опустела, но повисшая тишина убивала. Варгр стиснул кулаки, сдерживаясь на месте. Это глупо и по-слюнтяйски — броситься следом. Нужно разобраться в себе, в новых чувствах, в Кате. Зачем это делала? Заманивала, соблазняла? Отдавалась самозабвенно, как никто! Какой-то коварный план? Хотя… получил, что желал. Варгр стукнул ладонью в стену — вот только недостаточно. Нужно нечто больше. Да и вообще, кого после такого можно захотеть?

Только её…

Пережитое не осознать — Катя рассеянно смотрела на стену с растекшимся пятном от водки. В голове не укладывалось, мысли скакали в полном беспорядке. Разве бывают такие ощущения? Они разрывали на части!

Как осмелилась Варгра за волосы дергать? Что о ней подумал? Нужно уйти сейчас, потом будет труднее! Тело ныло, кости словно переломанные.

Дрожащими руками надела джинсы и футболку. Потянулась к куртке, взгляд скользнул на сапоги — ноги отказывались шевелиться. Проклиная дурость, главенствующую над рассудком, опустилась на пол. Джинсы Варгра… Подползла и аккуратно сложила. Куски футболки валялись как зачарованный круг. Можно точно определить, где находился обладатель вещи. Один кусок, второй… Ахнув, села — маленькое стекло впилось в колено. Выдёрнула и поморщилась — ткань джинсов пропитывался кровью. Вот и тряпки пригодятся! Задрала штанину и самым крупным обмотала рану.