— А! Яхт- клуб… Соревнования? — уточняет Бъёрн. — Или моряк?

— Соревнования! — торопливо подтверждает никса. — Дождь сильный, волны, как мы любим. Что нам веселье, то вам…

— Ага, похмелье! — с ухмылкой кивает Варгр. — Это ведь водная стихия, случается.

— Нет, — недоумевая протягивает ундина, — не похмелье…

— Ещё какое! — наставительно одёргивает Бъёрн тоном, нетерпящим возражений.

Девушка затравлено хлопает ресницами:

— Поняла. Так вот, на одной яхте меня увидел парнишка. Я потеряла бдительность — плавала рядом. И, как бывает в таких случаях, упал…

Варгр раскатисто хохочет:

— Упал? — бросает взгляд на Сигвара, тот смущенно опускает глаза. — Кхм, — задумчиво откашливается Бъёрн: — Чего ж не упасть?.. Скользко ведь — дождь…

Слёзы на лице никсы высыхают, тонкие брови взмывают, рот искривляется:

— Скользко, конечно, было, но упал-то он из-за меня…

— Дура! — негромко, но грозно рявкает Варгр. — Тебе лучше меня поддержать и согласиться: во всем погода виновата. А то слушать больше не буду и шею твою тощую сверну. У парня того — не только ноги, но руки из жопы росли. Понимаешь? Поскользнулся… Да к тому же у него полностью отсутствовало чувство самосохранения…

— Ага, ага, — рьяно кивает никса, — ноги из жопы росли…

— Да неважно про «ноги»! — взвывает негодуя Бъёрн. — Важно, что упал из-за того, что скользко было, понимаешь?

— Всё поняла! Скользко было…

— И?.. — заканчивается терпение.

— А на другой яхте этот был… Такой… красивый, высокий. Он прыгнул…

— Стой, стой! — Варгр поворачивается к Сигвару: — Говорю же: «Дура!» Какая умная женщина одному мужчине, такому-разэтакому павлину, то есть мне, будет расписывать, как хорош другой? Правильно — глупая! — горестно вздыхает: — Опять неправильно говоришь.

— А как правильно? — запинаясь, бормочет никса.

— На другой яхте был ещё дурак: ни рыба, ни мясо. То же в воду упал. Скользко ведь. Поняла?

— Поняла, — всхлипывает ундина, дрожащими губами. — Дурная рыба упала туда же…

— Эх, — вздыхает, плюнув в сердцах, Варгр. — Что дальше?

— Увидел, что парня тяну на дно, поймал за хвост, да как… закрутил. Я отпустила первого. Отмахнулась от второго и поплыла, но потом… — заминается никса. — Это ведь как…

— Говори, — нетерпеливо торопит Бъёрн.

— Хвост, — вновь запинается и густо покраснеет ундина, — у нас как… э… эрогенная зона, что ли, — заканчивает шёпотом, не поднимая глаз. Варгр замирает, с трудом удерживая маску хладнокровия, внутри же содрогаясь от смеха. Голос никсы звучит неровно, волнительно-смущённо: — В общем, когда увидела, что он ко дну идёт, сильно его хвостом приложила… Вытащила на берег, а сама, вернувшись к своим, только о нём и мечтала.

— Эроге-е-енная зо-о-она? — наконец выдавливает Бъёрн, но протягивает точно смакует на вкус. Улыбка так и просится искривить рот — Варгр еле пересиливает желание загоготать и невинно бросает Сигвару. — Эй, дурачина, бумага есть?

— За-чем? — запинаясь, огорошено бормочет брат.

— Записывать, — поясняет с той же серьёзностью Варгр. — Для истории. В коем-то веке никса рассказывает про эрогенные зоны.

Сигвар усердно сопя, пинает камни.

— Ещё чего…

Варгр отмахивается с деланным сожалением:

— Эх ты! А ещё пытаешься узнать о чувствах других.

— Так я о женщинах, — негодует брат и брезгливо кивает на никсу, — а не об этих.

Варгр нарочито внимательно рассматривает никсу — бледная, зарёванная:

— А она кто? — искренне удивляется. — Самая, что ни на есть женщина. Правда, мелкая, тощая, пахнущая рыбой, — кривится и аккуратно отпускает ундину. — В общем, не в моём вкусе.

— Но она не настоящая, — возмущенно стонет младший, точно раздражается, что старший брат не видит очевидного.

— Сигвар, — наставительным тоном поясняет Варгр, — «пластикой» здесь не пахнет. Руки, ноги, сиськи, голова… всё своё и на месте. Говорит по-нашему. Значит, настоящая.

— Она никса! — обречённо скулит Сигвар, будто взывает к справедливости.

— М-да, — чешет затылок Бъёрн, — недостаток! Но не тебе с ним мириться, — заключает резонно.

— Шутишь?!. — неверующе таращится Сигвар.

— Ерунда, — с лёгкостью отмахивается Варгр. — Была никса — да сплыла! Теперь это — девчонка. Если думаешь, что у нас в городах все чистокровные, ты ещё больший дурак, чем она!

— Как так? — теперь уже брат чешет затылок.

— Эх ты, горе оборотень! От неравных связей рождаются красивые и способные — полукровки. От них новые ветви расползаются. От спаривания между собой получается серость, со временем вырождающаяся, как у людей, так и у потусторонних. Вот почему человек важен. Он — необходимое звено! Потому что только он может соединяться с большинством, а женщины — родить плод этой связи. Как, по-твоему, мы получились?

— Я… — мямлит Сигвар, топчась на месте, — мы родились…

— Мы все родились! — устало рявкает Бъёрн. — Кем бы ни был наш предок, ему досталась частичка и человеческой крови. Поэтому мы — оборотни! Человек-зверь! И там ты красавец и там ничего… — оборачивается к оторопевшей ундине: — Ну и что дальше?

Девушка вздрагивает и ёжится:

— Жизни без него не видела, вот и вышла. Повезло, вы меня не поймали. Пробралась в город и нашла его.

— И, правда, дура! — с искренней скорбью качает головой Варгр. — Мужик — ноги из жопы! Сам в воду падает. Ни рыба, ни мясо. Хвост заламывает. А она влюбилась! Зачем вернулась сюда? Знала ведь, что рискуешь.

— Обещала, — всхлипывает никса.

— Кому? — озадачивается Бъёрн.

— Одной? — убито бормочет девушка, — тоже «такой»… — загадочно умолкает.

Холодок проносится по спине.

— Какой «такой»? — уточняет с подозрением Варгр.

— Если бы не она, я бы так и умерла… — сокрушенно выдыхает ундина.

— А эту «такую», — перебивает Бъёрн, не дослушав, — случайно, не Катя зовут? — Догадка смутная, но уж больно покоя не даёт.

— Да, — ойкает никса. — Екатерина…

— Понятно, — рвано выдыхает Варгр, — везде успевает. Чего пообещала?

— Чтобы свои здесь больше не проказничали, а то она поймает и убьёт!

— Это она может, поверь! Это всё?

— Ещё, — ундина осекается, — я хотела, чтобы отец меня простил и отпустил.

— А кто у тебя отец?

— Известно кто, — вскидывает брови девушка не без толики горделивости.

— Что, неужели сам Оаннес? — хмыкает шутя Бъёрн.

— Да! — высокомерно кивает никса. — Я его младшая.

— Лорелея, что ли? — ошарашено бормочет Варгр.

— Нет! Это одна из сестер. Меня зовут Света!

Бъёрн приходит в себя некоторое время, встряхивает головой:

— Окей, Света, давай так: обещание выполняешь, с отцом прощаешься и быстро обратно, пока я добрый. — Она открывает рот — Варгр отворачивается и идёт к лесу. Младший рядом не маячит. Бъёрн кидает ему через плечо: — Си-и-иг!

Позади раздаётся спешный бег, шлепающих босых ног и шумное сопение:

— Ты что её не убьёшь…

— Кровожадный ты, — брезгливо отмахивается Варгр. — У неё любовь. А ты: убить! Вот бы тебя застали, когда ты на женщине… Слушай, Свет, — резко оглядывается Бъёрн, — а кто твой избранник?

— Улярик.

— Улярик, — озадачено тянет Варгр. — Счастливчик.

Никса становится серьёзной, на лице застывает решимость:

— Ты тот, кто любит другую?

— Это ты о чём? — недопонимает Бъёрн.

— Катя влюбилась в тебя, мне её жаль.

Варгр замирает. Влюбилась?! Неужели с кем-то обсуждала его? Стоп, что значат последние слова?

— Почему жаль?

— Ты — зверь! — прерывает молчание девушка. — Трудно приручить…

Бездонно-голубые глаза не врут — никса, и правда, так думает. Вот только это не всё. Явственно не договаривает.

— Я тебя понял!

Варгр отворачивается, но твёрдый голос ундины, заставляет оглянуться вновь:

— Варгр, я не знаю, чем отблагодарить Катю, поэтому скажу кое-что важное для вас. Ламия всегда за вами наблюдала, а ещё… зверь внутри каждого из нас и только нам выбирать, выпускать его на волю или нет.