— А что даст зависимость? — спросил Семёныч.

— Инфраструктуру. Между городами начнётся нормальное курсирование автобусов. Даже к самым мелким населённым пунктам. Будет возможность получить качественную медицинскую помощь и образование. Мы решили вернуться к довоенным методикам. Сейчас есть некоторые договорённости между городами, когда дипломированных специалистов отправляют по распределению в города, но такие договорённости есть не у всех. Да и добраться до некоторых городов весьма проблематично. Как, например, до вас. Вы находитесь вдалеке от торговых и основных путей. Если бы не ваши соседи, которые уже присоединились к союзу, то мы и не узнали бы о вас.

Я всё это слушал с сомнением. Золотые горы ни в одном мире не были реальностью. Всё это напоминало предвыборную кампанию, лозунгом которой были обещания. Но вот как эти обещания будут исполняться после заключения союза? Тут был вопрос. И он оставался открытым. При этом мы понимали, что отбиться не сможем. Взяв вечер на обдумывание, мы ушли к себе.

В тот вечер дома я не появился. Мы собирали информацию, связываясь с соседями и пытаясь выяснить, что это за Союз степных городов. И к своему удивлению выяснили, что во время зимы была развязана хорошая такая война. Только мы остались в стороне от неё. Теперь же нас в неё втягивали.

— В качестве серьёзностей своих намерений они нам оставят одну машинку на защиту города. Но для этого нужно им отдать тридцать человек для пополнения армии, — сказал Семёныч.

И опять пошли споры, сомнения. Но что мы могли противопоставить такой силе? Шакалов? Шакалы зубы обломаю против такой технике.

— Зачем им люди, если у них есть такие машины?

— Может машинам некому управлять?

— Или машин не так уж и много. Но им нужна ещё и пехота, — ответил я. — И я знаю, где найти пехоту, а нам остаться в стороне. Каторга. Там много людей. Много желающих получить шанс на выход и одновременно знающих, что такое убивать. Можем военным предложить напасть на каторгу. К тому же там делают бронники. Думаю, что военным будет интересно там побывать.

— Думаешь они о ней не знают? — с сомнением спросил Тон.

— Знают, но не факт, что рассматривают в качестве солдат. Что если набрать отмороженных, которые не будут бояться шакалов. У нас получится отряд, который будет наравне с танками. Как думаете?

— Надо с военными разговаривать, — ответил Семёныч. Но было видно, что ему эта идея понравилась больше, чем снижать защиту города за счёт своих.

И новый виток переговоров, на которых стало понятно, что любая инициатива наказуема. Военные не отрицали, что у них дефицит людей. Им нужны были свежие силы в их движение. К тому же не все города добровольно присоединялись. Некоторые приходилось брать осадой и измором. Они хотя и грозились стирать города с лица земли, но не все города было выгодно разрушать. К тому же снаряды были не дармовые и их приходилось доставлять чуть ли не с другого конца степи. Но парни были настроены решительно. Женщин в свои ряды они не брали, считая, что это неженское дело воевать. Алиса тут бы с ними поспорила, но ей было не до войны. Она ждала ребёнка, поэтому воевать не собиралась.

— Значит, ты поедешь с ними? — холодно спросила она.

— Так нужно, — собирая вещи, сказал я. — Лучше я, чем мы останемся без защиты.

— Я так и думала, что всё закончится твоим побегом.

— Алиса, я не убегаю. Есть долг. Твой город для меня стал родным. Я хочу, чтоб ты и наши дети жили здесь в безопасности. А для этого мне придётся на какое-то время уехать.

— Вань, это все отговорки. Ты уезжаешь потому что хочешь уехать. Но я тебя не виню. Понимаю. Для каждого этапа в жизни есть своё время. Твоё ещё не наступила.

— Это о каком времени ты говоришь?

— О твоём. Когда оно придёт, то ты поймёшь и найдёшь меня. Нас, — поправила она.

— Алиса, — это всего лишь на время. Я скоро вернусь и всё будет как прежде, может даже лучше, — пообещал я.

— Нет, как прежде не будет. Каждый этап жизни формирует что-то новое и это новое откладывается в характере. Тут ничего не поделаешь. Когда ты вернёшься, то нам придётся знакомиться вновь. Это неплохо и нехорошо. Это факт. Только вернись. Наша история ещё не закончилась.

И опять какие-то непонятные фразы, что ложатся в памяти и которые потом приходят по ночам в воспоминаниях. Я не мог ей не пообещать.

— Я вернусь.

— Надеюсь на это, — тяжело вздохнула Алиса. У меня же появилось ощущение, что я её подвёл. Но и остаться никак не получалось.

Я уже и забыл, какого это столько времени находится на свежем воздухе. Места внутри машины мне не нашлось, поэтому пришлось ехать наверху. Благо скорость была небольшой. Ветер в лицо кидал мелкие капли дождя, но меня это не волновало. Свобода. Я и забыл её вкус. Семейная жизнь казалась каторгой. Только сейчас я понял, что всё время, проведённое в городе, пытался подстроиться под его ритм, под ожидания Алисы и при этом терял себя. Почему так происходило? Почему стоит начать с ней жить, как появляются кандалы? Так ведь не должно быть. Семья — это дополнение к жизни, а не обязательство. Ещё и ребёнок. Но ведь это только начало. У неё в планах было трое детей. Я к этому не был готов. Но и сказать эту впрямую не мог. Подвернувшаяся возможность свалить из города была удачной. К тому же всё делалось на благо. Пусть Алиса пока это не понимала. Но со временем…

Но со временем эйфория проходит. И дождь начинает раздражать, как и влажная одежда. Со временем ветер становится колючим и заставляет мечтать о тепле, которое не предвидится, пока мы не дойдём до каторги и не начнём переговоры. Времени на сон не было. Приходилось ехать и ночью, трясясь на верху холодной машины и надеяться, что не засну и не свалюсь под её колёса.

Со временем начинаешь понимать, что тепло кровати — это божественная вещь, которая доступна избранным в круг, которых я больше не входил по собственной инициативе и из-за желания задницы отправиться на поиски приключений.

Но проходит время и путь заканчивается в назначенной точке, где мы останавливаемся, чтоб выпить горячего чая, просушиться около костра и съесть кашу, закусывая сушёным мясом. Желудок наполняется горячей и сытной едой. После этого и дождь перестаёт быть таким нудным и противным. С ним можно примириться, потому что знаешь: это всё не вечно. Настанет время и придёт тепло, которое разольётся по крови, заставляя согреваться тело. Это всё не то время, когда приходилось жить в пещере и жрать то, что добудут твари.

— Кэп, по поводу мяса. Необязательно жрать сухое или солонину. Шакалы могут приносить свежее, — заметил я. — Они неплохо охотятся. Главное, дать понять, что мы не жрём падаль и трупы.

Кэп почему-то подавился. Он был мужиком лет пятидесяти с седой головой и бородой по грудь из-за чего у меня приходили ассоциации с дядькой Черномором из сказки, что помнилась ещё с прошлой жизни.

— Если хочешь питаться отдельно — флаг в руки. Но мы по старинке, — ответил он.

— Слушай, а ведь тогда сможем сэкономить на прокорме стада, которое в пехоту возьмём, — вставил Майор. Имени его никто не называл, только по кличке. Как я успел заметить в отряде имена не приветствовались. — Пусть питаются тем, что им твари будут приносить.

— Мне плевать, что они будут жрать. Главное, чтоб выполняли приказы, — ответил Кэп.

— Там парни под чаем находятся. Им плевать, что делать. Такие тени. Но я бы их с чая снял. Тупые исполнители не нужны. Нужно, чтоб они хотели выжить, а не были тупым пушечным мясом, — сказал я.

— Считаешь, что справишься с ними без допинга? — спросил Майор.

— Стая поможет.

— Ты на неё слишком сильно уповаешь. Они могут слушаться как тебя, так и другого, который отдаст приказ. Как думаешь, что остановит отдать приказ напасть на тебя? — спросил Кэп. — На первых порах я бы чай оставил.

— Я подумаю над этим.

— Командовать не так просто. Тем более сбродом. Тут нужна сила. У тебя этой силы нет. Когда подготовишь сброд, научишь их не бояться тварей, то тебя сместят. Нападут со спины, перегрызут глотку, а ты и понять ничего не успеешь, — сказал Майор. Я только покосился на него. Он явно не верил, что из этой затеи что-то получится. Споры здесь были лишние.