— Вот ночь переночуешь, так поговорим, — ответила она. — А заодно проверим, кто из нас со стальными нервами. Петька оружие сдаёт.

— С какого?

— С такого. Нервный больно и шуток не понимаешь. Будешь за пулемётом сидеть, если потребуется. Я не хочу, чтоб тебе в голову пришла идея выстрелить в Бурого.

— У него кишка тонка выстрелить, — сказал Бурый, который вернулся уже в прежнем расположении духа.

— Я тебе сейчас покажу! — Петька сделал пару шагов, явно ожидая, что мы бросимся их разнимать. Но никто не пошевелился. Бурый насмешливо смотрел на него. Только в глазах мелькнула опасность. Он готов был Петьку голыми руками придушить.

— Хватит его задирать. Поехали, — велела Джули.

Драки не было. Бурый первым забрался в машину. Я последовал его примеру и сел за руль. Джули на минуту задержалась что-то выговаривая Петьки. После этого они сели в машину.

Никто не разговаривал. Между нами словно кошка пробежала. Это было плохо. Насколько я понимал, команда — это было что-то большее, чем кучка людей, что ехала в одном направлении. У Джули сплотить нас не получилось. Хотя, может, и не в ней была вина. Мы были слишком разные. А мотив поехать за деньгами в туманные дали был не таким уж объединяющим. Со стороны мы напоминали кучку придурков, которым не дорога жизнь, поэтому они и согласились поехать искать конец света, повторив путь сказочных героев, которые искали счастье на краю земли, где вода падает с обрыва в бездонную пропасть. Почему-то счастье обитало именно там. Я тогда удивился этой сказке, что взял в библиотеки. Правда, потом нашёл некоторое подтверждение о крае земли. Во время войны случился разлом, который разделил планету на два полушария, оставив два материка на одной стороне и один материк на другой. Связь между ними была потеряна. А если она будет когда-то восстановлена, то это будет точно чудо или для кого-то счастье. Считалось, что отправиться за счастьем на край света — это безнадёжная затея. Вот этим мы сейчас и занимались. Но хотелось верить в чудо, что слова Джули это не простое сотрясение воздуха.

Мы остановились за два часа до темноты. Я не понимал, почему не потратить это время на путь, но Джули настаивала, как и Бурый. Перекур. Ужин. После этого мы проверили тент. На окна были опущены дополнительные решётки. Окна закрыли, оставив тонкие щёлки. Напряжение словно витало в воздухе. Оно только больше усилилось, когда раздался рёв раненого быка.

После жаркого дня, что продолжало сушить землю, воздух был влажным и душным. Мы забрались в машину. Я оказался на заднем сидении, вместе с Бурым. Начинало темнеть. День выдался без сиесты, поэтому закрывались глаза. Я начал дремать. Петька о чём-то переговаривался с Джули. Под его бубнеж я и уснул.

А дальше всё напоминало фильм ужасов, когда какая-то ересь хочет забраться в гости к людям. Началось всё с шума. Шороха. Мало ли что шуршит. Я и не обратил на это особого внимания. Скрежет усилился. Удар сотряс машину. Она закачалась на рессорах. Я сразу открыл глаза. Сумерки сгустились, но ещё было всё хорошо видно. К тому же выглянула луна, которая освещала степь синеватым светом. Я не видел тварей, но чувствовал их присутствие. Было такое ощущение, что из темноты смотрят тысячи глаз. Тишина нарушалась скрежетом и топотом по кабине, кузову. Я слышал скрежет когтей об металл. Противный скрежет цепких когтей. Машина опять затряслась. Паника сжала сердце. Я забыл дышать. Не так давно мы с ребятами проверяли друг друга на смелость. Для этого нужно было забраться на водонапорную башню, которая, мало того, стояла на холме, так и была этажа так в четыре. Туда вела длинная лестница. Я туда полез. Забраться наверх был легко, а когда я посмотрел вниз, то понял, что такое страх. Так было и тут. Страх и паника сковывали тело. Я понимал умом, что мы находимся в кабине. Что здесь безопасно, но хотелось из этой кабины выскочить и побежать от опасности. В тот день, на высоте, я заставил себя взять в руки и начать спускаться. Когда я оказался на земле, то ноги и руки дрожали, но никто этого не заметил. Тут же нужно было лишь справиться с желанием бежать. Расстегнуть ремни безопасности и сбежать в пасть к чудовищам, которые плясали по машине…

— Если они так могут скакать, то почему в городе они по домам не ползают? — спросил я, пытаясь разрядить обстановку. Психологическое напряжение было на пределе.

— Там отпугиватели, — ответила Джули. — На машину ставить их хлопотно и дорого.

— Эти твари на психику воздействуют. Пугают, — сказал Бурый.

— Это я уже понял, что они на психику воздействуют. Вроде их не слышно, но одновременно и чувствуешь их присутствие. Они так и будут всю ночь крутиться вокруг нас?

— Похоже на то, — ответила на мой вопрос Джули.

— Как-то одного учёного вёз, который этих тварей изучал, — начал Бурый. — Так вот, он нам рассказывал, что твари носятся по степи, как саранча. Перелетают с одного места на другое. Когда видят какой-то крупный объект, то останавливаются на нём, облепляют со всех сторон. Пробуют сожрать. Если невкусно, то летят дальше, а на их место приходят новые твари.

— Но быки их не боятся, — сказал я.

— Нет. У скотины крепкая шкура. Они сбиваются в стадо, ложатся на брюхо головой внутрь и переживают эту саранчу, — ответил Бурый.

— Тишина. Ушли, — прислушался я.

— Стая ушла. На их место придут другие, — ответил Бурый.

— Это ещё не всё? — дрожа, спросил Петька.

— Ночь только началась, — усмехнулся Бурый.

Петька испуганно вздрогнул после его слов. Мы все боялись. Это была естественная реакция на происходящее. Наверное, только человек без нервов мог противостоять этой саранче. Но реакция Петьки мне не понравилась. Бояться и трястись — это разные вещи. Он же трясся.

Я опять закрыл глаза, пытаясь задремать, и вновь противное ощущение заставило меня аж подскочить на месте. Было такое ощущение, что кто-то разрезал живот и вытащил наружу внутренности. Теперь же проводил когтями по оголённые внутренностям, вызывая противную щекотку, от которой хотелось избавиться. Я понимал, что это всего лишь ощущения, но они были слишком реальными. Чтоб как-то избавиться от них, я ущипнул себя за руку. Боль смогла отвлечь от нервных окончаний, которыми игрались твари. Петьку трясло. Он схватил себя за лицо и тихо подвывал. Джули сидела тихо. Лишь губу прикусила. По подбородку стекала капелька крови. Я не успел посмотреть на Бурого. Резкий толчок машины и в лобовое стекло ударилось что-то тяжёлое. Красные глаза уставились на меня. Я забыл как дышать. Хотелось провалиться сквозь землю, оказаться где угодно, лишь бы не здесь. Ужас сковывал мышцы. Внутри всё вибрировало. Нервы были на пределе. Звук. Крик. Плачь. Боль и отчаянье. Так не могло кричать животное. Это было что-то потустороннее, словно разверзлась земля, чтоб выпустить такую тварь, чтоб вытрясала душу своим криком. Ум перестал понимать, что такое реальность. Вокруг был лишь ужас, похожий на вязкий туман.

Я закрыл глаза. Если поддаться страху, то мне не жить. Я понимал это, а вот Петька не выдержал. Он сдавал.

— Мне надо выйти! — заверещал он.

— Сидеть! — рявкнула Джули, но он её не слышал.

— Я больше не могу! Не могу! — я услышал, как он дёрнул ремни безопасности. И опять этот противный вой, срывающийся на потусторонний крик.

— Слабак! — рявкнул Бурый, прикладывая его головой об дверцу машины. Петька попытался сопротивляться, но второй удар его окончательно выключил. — Больше никто не хочет погулять?

— Ты обо мне? Не имею такого желания, — ответил я, опять закрывая глаза. Джули ничего не сказала.

— А то я быстро…

— Тебе сказали, что нет. Чего тогда рычишь? — спросил я.

Внутренности свело от крика твари. Надо было отвлечься. Я пытался читать про себя стихи. Про ясное небо, тёплое солнце и девушку в лёгком платье, что собирала цветы. Вначале получалось стишок напоминал скороговорку. На третий раз я начал читать медленнее. Поле, цветы, девушка. А ведь красивый стих. Спокойный. Впереди неизвестность, позади проблемы. Стих же запечатлел момент, что есть что-то хорошее. Наверное, за такие моменты и стоило бороться, жить, держаться, воевать. Чтоб всегда было солнце, цветы, неуловимые улыбки, которые так и хотелось запечатлеть. Я цеплялся за каждую строчку в этом стихе. Неуловимая улыбка. Разве бывает такое? Неуверенная улыбка. Улыбка, которая появилась и тут же пропадала? Или только её след? Когда девушка только думает улыбнуться, но не улыбается? Наверное, на этом поле пахло цветами и тёплой землёй. Этот аромат переплетался с её ароматом. Приехали. Теперь хотелось оказаться в этом месте, где девушка плела венок из синих цветов и хотела улыбнуться, но почему-то не решалась.