Всё это останется теперь втайне. Да и неважно всё это было. Для меня было важным другое: определиться куда дальше двигаться с деньгами.

Я добирался до города три дня. Большую часть дня и ночи я ехал. Когда меня начинало выключать, то засыпал. Останавливался на сон обычно в середине ночи и во время сиесты. Это было рискованно, но другого выхода не было. Два раза в день я останавливался и разжигал костёр, предварительно убедившись, что никого поблизости не было. Уже около города сломался локатор. Я попытался его вначале починить, потом плюнул. Всё равно дорога подошла к финалу.

Город показался во второй половине дня на четвёртый день пути. Трёхэтажные домики стояли, как у нас, квадратами, образуя внутренние дворики и представляя собой мини-крепости. Посреди города было озеро. Дома облепили его берега по кругу. Рядом с городом было много зелени. Поля засеяны. Местами виднелись и плодовые деревья. Приятный городок. На подступах к нему меня остановил патрульный отряд. Посоветовали куда обратиться по поводу продажи металла. Патрульных отрядов здесь было много. Пока я ехал, то насчитал шесть штук.

Встретили меня настороженно. Я видел хмурые взгляды местных. Явно чужаков здесь не любили. Ещё два раза остановил патрульный отряд. Проверили документы. Посоветовали, если я хочу здесь задержаться больше, чем на одну ночь, мне нужно будет зарегистрироваться в паспортном столе. И тут я понял, что реально хотел здесь остаться. На какое-то время, чтоб прийти в себя после путешествия.

Металл я сдал кузнецам вместе с машиной. Получив за это баснословную сумму денег, я немного опешил. Денег было очень много. Я мог на них жить лет десять после покупки дома. Оставив себе на карманные расходы, я сдал деньги в банк. Зарегистрировался в городе и пошёл в кабак, где можно было одновременно снять комнату на втором этаже.

Мне понравилось, что никто не стал задавать мне лишних вопросов. Никто не спрашивал откуда у меня машина и металл. Это притом, что в городе чужаков опасались. Потом я узнал, что за мной наблюдали несколько дней, проверяя, будут ли от меня какие-то неприятности. Какие неприятности? Я тогда, похоже, с катушек слетел. Заплатил за комнату на месяц вперёд. Оплатил еду и выпивку. Ко мне прилипла какая-то девица, о которой потом остались смутные воспоминания. Это было время, когда жизнь остановилась. Я пил, пользовал девицу. Возможно, они и менялись. Для меня это не имело значения. Я хотел забыться, и мне это удалось сделать.

Безумства и алкоголь сменялись пассивностью и подавленностью, когда я никого не хотел видеть. Тогда я запирался в комнате и думал. В последнее время я думал много. О прошлом, о будущем. Я пытался понять, куда двигаться дальше. Как жить. К чему стремиться. Было такое ощущение, что я стоял на перекрёстке и не знал, какую выбрать дорогу. Не было рядом человека, который выбрал бы путь за меня. Лишь я должен был понять, что мне нравится, что я хочу, но я не знал.

Я месяц почти не выходил из комнаты. А тут мне резко надоело пить и захотелось на свежий воздух. Туда, где пахло травой и цветами. Короче, потянуло меня на романтику. А может захотелось жизнь почувствовать. Не знаю, но я выбрался из берлоги.

Мир стал казаться чудным, чужим. Солнце палило. Люди пугали. Всё же с алкоголем я переборщил. Столько пить — лишь организм травить.

Город был незнакомым. Я толком и не узнал его, заперевшись от всего мира, почему-то не понимая, что это невозможно. Мысли будут приходить хочу я этого или нет. Я перестал быть прежним и с этим пора было смириться.

Квадратные дома в два, местами три этажа. Широкие улицы. Островки деревьев в три дерева посаженные кучкой. Дети на велосипедах. Машины. Охрана. Собаки. Сто лет их не видел. Почему-то на побережье собак не было, а тут лежали в пыли, стараясь прятаться от солнца в тени.

Мозг, изголодавшийся по информации, ворочался медленно, неохотно. Он сам искал задачки и решал их. Пусть простые задачки, но надо же было с чего-то начинать.

Около озера стояли домики. В одном месте, где, похоже, была низина, домов не было. В сезон дождей её должно было затоплять. Около воды пахло сыростью и приятной прохладой. Дети плавали рядом с песчаным пляжем. Где-то в стороне мычала скотина. Я сел в траву. Вокруг цвели ромашки и васильки. Жизнь. Вкус её можно было ощутить, вдохнув аромат луг. Пряный, пьянящий ничуть не меньше, чем вино. Голова закружилась. Надо было чаще выходить из комнаты. Глаза стали закрываться. Я огляделся по сторонам. Никого. Значит, можно упасть в траву и сделать перерыв. Перерыв в жизни, в думах, решениях. Тяжело отвечать за свои действия. Тяжело ощущать кровь на руках. Пусть её и не было видно, но она была. И ничего с этим было не поделать.

Солнце скользило лучами по лицу. Организм медленно освобождался от алкоголя, который я закинул в него вчера. Жизнь. Она продолжалась и надо было радоваться…

Кошмар. Самое интересное, что я понимал — это кошмар, но вырваться из сна не получалось. Я дрался с тварью. Пытался её ножом проткнуть, а она повалила меня на траву и начала щекотаться. От такого я обалдел и проснулся.

Первым, что бросились в глаза — это локоны, что закрывали солнце. И цветы. Сработал рефлекс. Да и в последнее время мне не нравилось, когда что-то нависало надо мной. Миг и я оказался сверху, чтоб в тот же момент оказаться опять на лопатках. Борьба продолжалась какое-то время с переменным успехом. Я только мог понять, что это какая-то девица, с лезущими мне в лицо волосами и упругой грудью. Я ощущал эту грудь каждый раз, когда она наваливалась на меня, словно хотела припечатать ею, как дополнительной поддержкой. В какой-то момент я вцепился в её волосы, собирая их у затылка. Нечестно, но действенно. Вместо, возражений её губы впились в мои, а ноги оказались на моей спине, обвивая её. Я же не удержался, скользя ладонью по её бёдрам. Юбка бесстыдно задралась, давая мне полную свободу действий. Её руки обвили мою шею. Пиявка. Иначе не скажешь, от которой кровь закипала. Но поцелуи, поцелуями, а понять, что за фрукт попался ко мне в руки, всё же было нужно.

— Ты кто? — отрываясь от её губ, спросил я. Она хитро посмотрела на меня, провела языком по губам и рассмеялась.

— Два дня из кровати не вылезали, а теперь решил познакомиться? — сказала она. Приятный голос. Музыкальный. Таким петь надо. Стоп.

— Какие два дня?

— Последние, — невозмутимо ответила она.

— Что-то я тебя не припоминаю.

— А это? — она расстегнула платье около груди. Шустро так. Я в последний раз с этими пуговицами не справился. Дёрнул, за что получил возмущение какой-то девки. Эта же ненормальная пихнула под нос белую грудь с тёмными ореолами и пуговками сосков. На белой коже виднелись мелкие синяки от пальцев и несколько засосов.

— И? — не сдавался я, а у самого́ мысли лихорадочно работали, пытаясь понять, стоит ли брать её прям на лугу или подождать до более укромного уголка. Она напрашивалась. Это было видно. И этот факт меня останавливал. Казалось, что меня хотят подставить.

— Чего и? Теперь мы с тобой поженимся. Детишек родим. Домик купим.

— А больше ничего не хочешь?

— Остановимся на этом, — ответила бестия.

Я выбрался из её объятий и откатился в траву. Синие небо, кузнечики в траве, светлые волосы опять падают мне на лицо…

— Нет. Я не собираюсь на тебе жениться, — ответил я.

— Куда ты денешься? Женишься, — уверенно ответила она, заваливаясь на меня сверху. Так сжала своими бёдрами мои, что я в тисках оказался. Попытался её скинуть, но не получилось. Она упёрлась ладонями мне в плечи. И опять её грудь оказалась около моего лица.

— Доиграешься.

— А может я этого и хочу?

Я ухитрился освободить руку и поймать её сосок. Скользнул по нему пальцами, чувствуя, как напряглась девка, но взгляда не отвела. Только губу прикусила.

— Хоти больше, — я оттолкнул её и сел. Она кинулась мне на шею, роняя опять в траву. — Сдурела?!