Интересно, что раньше семья была для меня чем-то важным. Я считал, что родители — это святые люди, которых не стоит огорчать. При этом всегда их огорчал. Если я поступал так, как хотела мама в той жизни, то непременно огорчался отец и наоборот. В итоге меня словно разрывало на части. Здесь же я не чувствовал такой сильной привязке к родителям. Для меня они были теми, кто дал жизнь, но не более того. Я не хотел их слушать. Не хотел им подчиняться. Какие-то подростковые моменты вклинивались в жизнь в последнее время всё чаще. Это было и понятно. Я старался отвоевать свободу, которую проморгал в той жизни и мешали гормоны, что заявляли о себе всё это время.

— Говорят ты завтра уезжаешь? — ко мне подошла Света.

— Уезжаю. Хочешь со мной?

— Мне и здесь хорошо, — ответила она, звонко рассмеявшись.

— Рад за тебя.

— Что-то ты пасмурный. Раньше веселее был.

— Так развесели, — я покосился на неё.

— Когда закрою кабак, может и развеселю.

— Чего это может? Откуда такая неуверенность? — Я притянул её к себе, беззастенчиво лапая за зад. По её телу прошла дрожь. Ого, а Светик и вправду любила, когда её брали. Значит нежность ей не нравится.

— После того, как закрою, — поспешно сказала она.

Вот и пойми после этого женщин. А как же все эти рыцарские поступки и нежности? Я заказал ещё пива. Ещё в институте бегал за одной красоткой. Цветочки ей дарил со стипендии, стихи читал, а она пошла гулять с парнем, что в гараже жил при мотоцикле. Романтика с большой дороги оказалась интереснее стихов. Вот сколько я уже лет жил и так этого понять не мог. Потом были те, кто хотел богатого спонсора, а не мужа. Покупать внимание было глупо. А кто готов был это внимание дарить, те не проходили кастинг у матери. Может и правда эта вся романтика с цветочками никому не нужна была? А книги и фильмы — это всё развод на деньги? Может нужно брать? Как это происходило с Джули, когда мы развлекались без обязательств?

Я в тот вечер напился. Напился сильно. Но смог держаться на ногах. Мы поднялись к Свете в комнату, где пахло чистотой. Да и от самой Светы исходил запах чего-то ванильного. Как от сдобы. Я резко прижал её к двери и смял губы. Руки же стали избавлять от платья. Светик же застонала. А ведь и вправду ей нравилось. Я чувствовал это по дрожи её тела, по горячим поцелуям. С какого-то перепуга она хотела перехватить инициативу, но в этот раз игра была по моим правилам. Светик была не Джули, с которой мне ещё пришлось бы работать. Да и зачем было её разочаровывать в ожиданиях? Она хотела, чтоб её поимели, значит это нужно было сделать.

По глазам было видно, что Светик этого не ожидала. Испугалась. Но меня уже было не остановить. Алкоголь разгорячил кровь. Интересно какой у этого пива был градус? Явно выше, чем от пива в той жизни. Тогда какая крепость у ивовой настойки? Что-то вроде спирта? Но что она крепче первача была — это я слышал.

Думы о крепости местного алкоголя совсем не мешали мять большую грудь Светы. А платье скрывало такую красоту. Безобразие. Завелась Света быстрее, чем Джули. Отзывчивая. Может поэтому и любит давать всем подряд. Нет, не всем. Тем, кто ей нравится. Тут своя политика. И сейчас я ей понравился. Одобрила. Ей не надо было говорить, что я от неё хочу. Пока я стягивал рубашку, она уже оказалась в кровати. Горячая, страстная, которой не нужна была отдача. Она и так неплохо своё брала, извиваясь подо мной. И опять я понял, что мне на неё плевать. Плевать понравится ли ей со мной или нет. Я хотел своё, я своё брал. Тем более она сама мне это отдавала. Здесь не было игры, что она позволяет. Это притворство закончилось, стоило нам закрыть дверь комнаты. И мне это понравилось…

— Ты кажешься другим, — сказала она, лежа рядом. Вся влажная после наших развлечений. Неплохо так мы с ней поигрались.

— Каким?

— Более тихим.

— Знаешь, Светик, а внешность обманчива. Не суди по оболочке.

— Хочешь, чтоб я судила по твоим внутренностям? — рассмеялась она.

— Какая же ты дура. Хотя и горячая. Но дура. Видимо идеала в этом мире нет.

Она обиделась, но долго обижаться я ей не дал. Какие могут быть обиды, когда она так легко велась на меня? Пара минут и ей уже хотелось продолжения нашего близкого знакомства, которое я не собирался прерывать.

Ночь, алкоголь, женщина, впереди неизвестность — и всё это пьянило куда больше, чем пиво и вино. Завтра может быть последний день, последний рассвет, последний закат, значит надо прожить этот миг так, чтоб было о чём вспомнить, когда буду помирать.

Машина у Джули была по типу отечественной Шишиги с высокими колёсами, как у БТР, и длинным кузовом. Кузов накрывался тентом. Кабина была четырёхместная. Наверху стоял станковый пулемёт. Стекла были сделаны из пуленепробиваемого стекла. Сама кабина была бронированной. Машина легко взлетала по грунтовой дороге и мягко приземлялась. Сидения был комфортные. Как я понял они были сделаны для скоростных поездов, я читал в какой-то книге. А какой-то умелец переставил их в машину. Сидения легко откидывались назад, тело крепилось ремнями безопасности, поэтому мы не скакали во время пути по всей кабине.

Джули явно было плохо после вчерашнего, но она молчала. Сидела позади меня и дремала. Я ехал впереди, следя за локатором. Вёл машину Бурый. Из всех координат у нас было лишь расплывчатое «едем на восток». Мы и ехали.

До восьми моих лет в этом мире, семья часто путешествовала. Но это были всё же путешествия по постоянным дорогам в караванах, состоящих из автобусов и машин, люди в которых искали лучшей жизни или пытались наладить торговлю. Сейчас мы ехали по диким местам, что представляли собой проросшие травой земли. После дождя уже начали появляться свежие зелёные ростки, которые должны были сменить сухостой. Местами уже зацветали первые мелкие цветы. Через неделю всё вокруг должно будет превратиться в цветочный ковёр.

Я сам заметил, что рад выглянувшему солнцу и началу летнего сезона. Дожди успели надоесть за это время.

Машина ехала на солнечной энергии, которую получала от батарей, что направляли её в аккумуляторы. Средняя скорость была километров сорок в час. Машина могла разогнаться и до шестидесяти, а при полном аккумуляторе и до семидесяти километров, но долго держать такой темп из-за низкой ёмкости батарей было сложно. Но мы особо никуда и не торопились.

Где-то к сиесте показались первые стада быков. Здоровые, размером со слона, мутанты бродили стадом в десять голов и паслись на свежей травке. В такой близи я их ещё не видел. После игры с генами, коровки сильно прибавили в размерах. Некоторые города их разводили. Организовывали выпас, но были и одичавшие особи, которые не стремились подходить к людям, предпочитая вольную жизнь. Это стадо лениво проводило нас взглядом и продолжило наполнять брюхо.

— Сколько мяса пропадает! — мечтательно сказал Петька.

— А ты попробуй его поймать, — предложил Бурый.

— Можно было бы охоту замутить. Кстати, а почему до нас эта идея никому в голову не пришла?

Слова Петьки вызвали смех в машине со стороны Бурого и проснувшейся Джули. Я же сам подумывал об этой идеи. Зачем куда-то ехать, когда можно замутить охоту на быка-переростка.

— Это же одичавшие. Они живут стадом. Дышат в такт, — ответила Джули.

— Если нападёшь на одного, то другие бросятся на защиту. Ты сможешь отбиться от всех? Вряд ли. Они машину перевёрнут и растопчет тебя вместе с оружием. На них если и охотится, то несколькими машинами. Двое отгоняют отбившегося от стада, другие держат на расстояние его сородичей. Шкура у них довольно крепкая. Не каждая пуля пробьёт. Гонишь отбившегося, пока тот не выдохнется и пока не будет большое расстояние от стада. Тогда и можно добивать. Если добьёшь раньше, чем они перестанут за ним гнаться, то разделать тушу не дадут. Стадо будет мстить за своего сородича, — ответил Бурый.

— Как же с ними скотники справляются? — спросил я.