Я принёс альбом с фотографиями деда и бабушки и все принялись их рассматривать. Я навострил уши и слушал.

-Вот странно,- задумчиво сказала Елена Сергеевна, положив рядом две фотографии,- он как будто молодел с годами.

Я посмотрел- одна фотография со свадьбы ,где дед выглядит отцом невесты, вторая- мать идёт в первый класс, и тут он смотрится почти ровесником с бабушкой.

-Потому, что Сима от себя отрывала,- туманно пояснил Филипп Васильевич,- любила очень его.

Я понял, и мне стало грустно, и жалко Серафимушку. Она делилась своей жизнью с любимым человеком, а он всё равно ушёл. Эх…если бы я мог, я бы тоже с ней поделился.

-Чего загрустил?- Александр Прохорович подмигнул мне,- Женька хорошо прожил! И бабка твоя счастлива была. Ты вон лучше почитай, чего написано.

Я открыл тетрадь. Написано было… непонятно и туманно. Вроде по-русски, а слова такие чудные. Впрочем, общий смысл я уловил, про открытие врат каких-то и про жертву. Я посмотрел на кота. Нунах! Никаких жертв! И вообще…

Старики засобирались уходить. Улучив момент, Елена Сергеевна сказала мне тихо:

-Берегите жену, тут просто так не выжить. Я двух детей потеряла здесь за год, потому и ушла. Если ваша жена захочет уйти, не удерживайте её, пожалуйста, возможно так будет лучше.

-Хорошо,- растерянно пообещал я,- не буду.

-Ох,- хватилась она вдруг, глянув на часы,- мне же Алинку надо из музыкальной школы забирать! Правнучка моя,- пояснила она,- семь лет.

Они распрощались и вышли из квартиры. Я перемыл посуду, убрал фотографии и задумался над дедовой тетрадью.

Из тетради выехал краешек какого-то листка, я его вытащил. Почерк был явно тот же, что и в тетради. И я стал читать . Судя по всему. Это были отрывки каких-то дневниковых записей.

« …приоткрыты. Скорее всего, не одни, нужно узнать где ещё. Первые явно рядом, сверху или снизу. Ключ от подвала.

Вторые в радиусе или на расстоянии? Рассчитал, пойду смотреть. Отец ничего не успел рассказать, сам не знаю. Точно ничего не смогу. В подвале закрыть не вышло, силы нет. Сказал старшему по дому, он прикроет. Надеюсь.

Школа? Там же дети, кто только придумал. Но не открыты, только немного. Можно оставить пока.

Бедная Леночка… снова. Я не могу её осуждать, нельзя было здесь жить. Проклятое чувство долга!

Третьи закрыты. Надолго ли? Ключ где? И четвёртые тоже…»

Блина, вот же пакость! Я знал, что четвёртые уже не откроются, третьи? Я вспомнил радостный солнечный зал, нет, третьи в надёжных руках. Водяным врата не пойми куда явно не сдались, сами открывать не будут и другим не дадут. Остались те, что в подвале моего дома и те, что в школе. Тут Филипп Васильевич бдит, а школа…значит мне туда.

Я открыл тетрадь с конца. На последней странице было написано: «Господи, спасибо за Симу. Без неё как в тумане, ни смысла, ни направления!»

Я спрятал тетрадь в рюкзак. Мало ли, ещё Маша наткнётся, а зачем её волновать? Сам разберусь.

Хлопнула входная дверь, пришла Маша. Прибежали из школы девчонки, стало шумно, весело, и я почувствовал, что сердце моё на месте.

-Эх, как же хорошо-то!

-Конечно,- фыркнула Маша,- небось спал полдня, как привык!

-Марья, Марья,- укоризненно покачал я головой,- добрая ты всё-таки. Только хорошее обо мне думаешь!

Маша засмеялась.

-Сейчас поедим, отдохну часик и в больницу. Ты как, сможешь со мной?

-Смогу, конечно! Даже не сомневайся!- заверил я её.

Я сидел в холле и о нечего делать считал плитки на полу. Маша ушла к кабинету, и заверила, что если будет надо, то меня позовут. Плитки лежали квадратами- девять светлых, девять тёмных. Я пересчитал квадраты, помножил на девять, разделил на два…в сотый раз перечитал плакаты на стенах, и, кажется, наизусть заучил расписание работы врачей. Делать было нечего. Кроме меня, в холле маялись ещё два бедолаги. Один ходил из угла в угол ,второй залип в телефоне.

Я встал и потянулся. Из коридора выглянула крупная женщина в белом халате.

-Седьмов кто? В третий кабинет подойдите!

Я пошёл как можно скорее.

-Бахилы оденьте,- у двери кабинета она сунула мне пару голубых бахил. Я послушно натянул их на ноги.

- И куртку на вешалку.

Я вошёл и сел у стола. Маша одевалась за ширмой. Дама стала меня допрашивать- дурные привычки, хронические болезни, вплоть до седьмого колена. Я старался говорить правду. Только по- моему мне не слишком верили. Во всяком случае, косилась она на меня подозрительно. А что я? Я не виноват, что я такой положительный, только курю много…

-Кого ждёте?- вдруг спросила другая дама, кажется врач. Я подумал и ответил:

-Человека, а что? Есть варианты?

Они рассмеялись. Ну вот, а то пристали, понимаешь…

-Мне собственно без разницы,- попытался объяснить я,- лишь бы здоровый. А там можно ж ещё одного! Или у вас количество попыток лимитировано?

-Весёлый у вас муж,- сказала врач Маше.- всё у вас в порядке, сейчас направления все выпишем, и через две недели ждём.

-Через две недели Новый Год будет,- напомнил я.

-Ничего, я как раз четвёртого дежурю, вот и подходите, часам к десяти.- улыбнулась врач.

Мы мило распрощались и отправились домой.

-Мань,- сказал я у двери квартиры,- Мань, ты понимаешь…

-Может не надо?- она вцепилась в мою руку, как утопающий в соломинку,- почему ты?

-Прости , Мань,- я обнял её,- но больше некому. Ты за девчонками присмотри, ладно? Чтоб они за мной не кинулись, я справлюсь, честно!

-Не уходи,- она расплакалась, а я стоял, как дурак, прижимая её к себе, и не мог ни слова сказать.

Маша вдруг подняла заплаканное лицо и посмотрела мне в глаза.

-Знаешь, граф, если тебя убьют, домой не приходи, понял? Хотя нет… всё равно приходи. В любом виде, я тебя ждать буду.

-Обещаю, что вернусь, живой и целый!- торжественно сказал я.

Она вытерла нос и бросилась в квартиру, точно боялась передумать, а я отправился в школу… 

На полдороге до школы я вдруг остановился, как вкопанный. Я понял, что за мысль крутилась в моей голове и покоя мне никак не давала. И, кажется, до меня дошло, о чём меня так настойчиво предупреждали! Люди, если что, знайте, я- кретин. В тетрадке, лежащей в моём рюкзаке, на последней странице было написано: «Господи, спасибо за Симу.» Но Елена Сергеевна сказала, что дед лично передал ей эту тетрадь , а видела она его в последний раз больше пятидесяти лет назад! Серафимушка же была почти на двадцать лет моложе деда! Так что пятьдесят лет назад она в Шишигине в школе училась…в первом или во втором классе! Нестыковочка, однако!

Тут меня накрыла паника…настоящая тетрадь, непереведенная, лежит дома, я её спрятал за вытяжкой и никому не сказал! А дома Маша и девчонки. И тот, кто мне эту лажу подсунул, точно знал, что я куплюсь, как последний идиот, значит, дома меня не будет… Я помчался домой со всех ног.

Люди, если вам кто-то скажет, что в гриндерах неудобно и тяжело бегать, знайте- это фигня полная! Главное- стимул, а у меня он был весьма мощный. На подходе к дому передо мной вывернула легковушка, притормозила.

-Быстрее, я подвезу!- за рулём сидела Маргарита Егоровна. Я сел в машину. Оп-па… и Елена Сергеевна тут, оперативные старушки, однако!

-Вы поняли, да?- спросила она, беспокойно заглядывая мне в лицо,- я старалась дать вам понять, но сама только потом вспомнила, что это не Женина тетрадь, она другая, а при Александре я никак не могла сказать прямо почему-то. Он ведь её у меня забрал, давно ещё. А вчера принёс, и уговорил пойти и отдать.

-Я понял, но до меня, как до жирафа,- я готов был треснуть себя по голове, если бы от этого была хоть какая-то польза.

Маргарита Егоровна резко затормозила у подъезда, я выскочил из машины , влетел в подъезд и помчался по лестнице, перескакивая через ступеньки. Краем глаза я заметил открытую дверь в подвал, но мне было не до того. Дверь в мою квартиру была приоткрыта, доносились голоса.