— А то сам не догадываешься? — фыркнул чернокнижник, сверкая соими нечеловеческими янтарными очами.

— Да есть у меня одно предположение, не из стандартных… Ты — змея, Гвейн!

— Ты тоже временами гадина редкая. Но в целом, да, ты прав, мои далекие предки — наги.

— И яд у тебя, насколько из отрочества помню, имеется. Ты ведь с его помощью излечил меня от Красной Смерти? — утвердительный кивок. — А убить он может?

— Вполне, — нехотя признался Гвейн. — Вообще-то, если бы тебе тогда было, что терять, я бы ни за что не укусил тебя, потому что яд правда смертельный. Справиться с ним могут только те, в ком течет кровь магических рас, причем не особо разбавленная. Зато он от смертельныз проклятий и чумы в раз лечит! Я так рассудил, что Дар Смерти — наследие демона Рагнара и, раз ты им обладаешь, шансы выжить у тебя есть. К тому же хуже быть уже не могло, ты умирал. А чего задумал то, брат?

— Не знаю, как ты, но я в этом отборе участвовать не собираюсь и плевать хотел на причуды Богов и древних ритуалов. Так что предлагаю не искать себе на голову смертельную опасность, а самим её создать. Когда появится портал, ты еше раз укусишь меня, а затем я брошу в тебя "Объятия Смерти", но для этого нам надо выбраться на сушу, чтоб магия работала. Будем надеяться, твой яд и в этот раз не отправит меня в царство мертвых и оба сперва благополучно "помрем", и так же без проблем "воскреснем". Хватай весло, брат! Времени в обрез!

***

Добрались до берега они, когда на горизонте уже занималась розовой дымкой первая заря. По пути молодые люди выяснили, что дядя Джанго, кроме напутствий, оставил им еще и свой кинжал — артефакт отбора, с поблескивающим на рукояти черным камнем. Подарок был более чем ценным, потому что его создал Жестокий король, а значит, после отбора он не исчезнет. Как правильно заметил Персиваль, порция Жизни с их приключениями будет не лишней.

Долго ждать портала им не пришлось. Не прошло и получаса, как их артефакты в голенищах сапог нагрелись, словно незримый кузнец раскалил их добела, и воздух замерцал перед каждым из претендентов на венец Истинного Наследника. Пространство раздвинулось в считанные секунды, и портал, стремительно разрастаясь, словно приглашая ступить в себя, начал втягивать своих "жертв".

— Уверен? — бросил Гвейн, поворачиваясь к брату.

Тот молча кивнул, не отрывая взгляда от порталов, и рванул рубашку на вороте, открывая шею. Он не признался бы даже самому себе, что боится взглянуть на то, как клыки потомка нагов вытягиваются во всю свою змеиную длину и как они вонзаются ему в горло. Боль была та же, что и много лет назад, но атаман смог сдержать глухой стон, только опустился на влажный песок пляжа. Голова, парализованная болью, отказывалась что-либо соображать, и все-таки Лихой наскреб в себе силу протянуть руку и швырнуть в Гвейна некромантское заклятие, выбивающее из груди жизнь и удерживающее в шаге от смерти, которое чернокнижник встретил, не дрогнув. Атаману показалось, что мир замедлился, пока схлопывались порталы и брат падал навзничь на землю. На губах Гвейна играла спокойная улыбка счастливого человека, не оказавшегося в объятиях самой смерти, а просто на минутку опустившегося на мягкое ложе, чтобы передохнуть от мирской суеты.

"Совсем как дядя Джанго," — последняя внятная мысль, мелькнувшая у Лихого, прежде чем боль, огненными волнами разнесшаяся от шеи по всему телу, окончательно затопила сознание, заставив его уплыть в небытие.

Летняя резиденция королевского рода Веридорских была не просто прекрасна. Она была неповторима, причем как с хорошей стороны, так и с не очень. Уникальность её состояла в том, что сам грандиозный особняк, роскошью и архитектурным размахом способный затмить дворец в столице, жил собственной жизнью во всех смыслах этого слова. Двери там были без замков и задвижек, а запирались и отпирались по воле дома, также как и окна. Лестницы неожиданно, без какой-либо последовательности складывали ступеньки и превращались в каменные горки, потом через неопределенный промежуток времени трансформировались обратно. Стены так вообще своим поведением являли верх неприличия: могли исчезнуть, могли стать прозрачными, а могли и в один момент вырасти прямо перед носом сильно торопившихся господ. Летней же эта резиденция стала не так давно, когда Его Величество Кандор Х Жестокий обзавелся целым выводком сынишек — сорванцов, которым до визга нравилось скакать по переменчивому особняку, так что стоило жаре утвердиться в Веридора, как весь двор, постанывая в унисон и дружно жалуясь на судьбу — злодейку, ползли вслед за королевскими отпрысками кататься с этажа на этаж, лазить по карнизам за неимением другого способа перемещаться из комнаты в комнату и прикладываться лобовой частью к каменной кладке.

Этим утром, к превеликой радости всей аристократии загонять никого в своенравную резиденцию со специфическим чувством юмора не собирались, однако и причины того, зачем они тут все сегодня собрались, тем более в такую рань, никто не знал. Поэтому-то все внимали возвышавшемуся перед главным входом лорду Нарциссу, графу Ла Дарант Ла Кенти' Ле Турмен дю Голэ, чья должность и ценность при дворе пока не была ясна, однако, будто по наитию, никто не сомневался в том, что это фигура значительная. Итак, лорд Нарцисс доводил до сведения придворных, что в эту самую минуту начинается последний этап отбора Истинного Наследника, результаты которого не под силу оспорить ни одной живой душе, претенденты шагают в порталы навстречу общему поединку, а тот, кому улыбнется удача и чьи силы и смекалка превзойдет возможности соперников, еще до конца этого часа вступит в решающую схватку с Его Величеством…

***

Эзраэль шагал в портал, уверенный в своем сегодняшнем триумфе. Он прекрасно знал, что господа придворные подхалимы за глаза перешептываются, что не быть Одержимому принцу сильнейшим воином Веридора, раз король выжег его магию. Это и правда было досадно, и поначалу Рай понятия не имел, как же ему выстоять в поединке, который навряд ли обойдется без колдовства. Подсказка пришла неожиданно, от папы! Жестокий король однажды отловил сына в перерыве между измывательством над достопочтенными членами Совета и спросил, как он собирается решать эту проблему. Ответ Его Высочества был предсказуем и банален: авось все обойдется, соперники все в раз окосеют вместо него закидают заклятиями друг друга. Тогда Кандор Х предложил принцу то, до чего сам Эзраэль, честно говоря, никогда бы не додумался: договориться с демонической сущностью! А ведь правда, во второй ипостаси его оплетала родовая защита, пробить которую могли только смертельные проклятия и некоторые шедевры некромантии, которыми — слава Богам! — из ныне живущих владел только Его Светлость кронгерцог Джанговир (и еще один молодой маг Смерти тоже из Веридорских, но обо всех особенностях магии Лихого были осведомлены только его отец, дядя, Гвейн и теперь еще Конда). Была у Эзраэля мысль заявиться на последний этап отбора в демоническом обличье, только вот сын Хаоса мог использовать любое оружие, от кухонного ножа до двуручника, разве что как зубочистку, а главным козырем Рая было именно его мастерство владения мечом в купе с Даром Воина. А папа предложил невероятное! Не подавлять демона, а принять его как часть самого себя! В конце концов, именно адскую составляющую души Одержимого принца следовало благодарить за то, что Гвейн еще жив, а как следствие, не обезглавлен и Синдбад (хотя все та же адская сущность не имела ничего против кровавого развития событий с младшим братом в главной роли).

И у него получилось! Демону пришлись по вкусу заверения человека, что после победы и коронации он однозначно получит свою Конни, и теперь, стоило только мысленно попросить, сила Хаоса невидимым доспехом окутывала его.

Синдбад ожидал своей победы с не меньшей вероятностью. Всю ночь он не сомкнул глаз, переполненный энтузиазма и взволнованного ожидания. Отец не раз повторил ему, чтобы ради общей безопасности не призывал одновременно магию Жизни и магию Смерти, все же два сильнейших королевских Дара никто никогда не смешивал, кто знает, не убьет ли этот "эксперимент" всех в радиусе ста километров? Так вот он не собирался этому совету следовать! На кой демон там, в таком, случае, Персиваль ошивается?! Он ответственен, чтобы поединки оканчивались только псевдосмертью, а не реальным походом в царство мертвых. По правилам отбора претенденты в стенах Летней резиденции были фактически бессмертны и "убитый" порталом переносился на опушку леса неподалеку. Вот и не откинет Эзраэль копыта, если ему по рогам сдвоенный поток Жизни и Смерти, зато общество березок и рябин ему обеспечено! О Гвейне с дядей вообще переживать не стоит, они, как известно, неубиваемые, впрочем, как и маг Жизни в лице Жестокого короля. Единственное, что неприятно царапнуло сердце, так это мысль, что на последний этап могла каким то чудом попасть Конда. Нет, вообще Синдбад не воспринимал в серьез заявление сестрички, что она тоже претендует на победу, однако чем Боги не шутят!… А, ладно! Если её каким то непопутным ветром и занесет туда, значит, из состязания первой ей выбывать. Что, спрашивается, принцесса — менталистка может противопоставить высшему огненному демону или чернокнижникам, чего уж говорить о нем, обладающем и Даром Жизни, и Даром Смерти? Единственное её возможное оружие — аркан подчинения, и то если она его уже научилась плести, то затягивать против воли потенциального раба — совершенно точно нет. Этому годами учатся, а у неё времени было фиг да маленько! Что же касается последнего боя, то прежний план был в силе: бросить в Жестокого короля простенькое бытовое заклинание, на мгновение вывести из строя и, воспользовавшись секундной растерянностью, нанести первый и последний удар в этой схватке. Так что в портал Ад заскочил, даже не дожидаясь, когда тот полностью раскроется…