Трое суток Лихой валялся в горячке и бредил, но умирать все не желал. А когда на четвертый день проснулся абсолютно здоровым, подумал, не привиделось ли ему все это. И он поверил бы, что братский укус — плод воспаленного воображения и от чумы его спасло вмешательство Богов, если бы не два маленьких, оставшихся на шее после той кошмарной ночи шрама, о которых Лихой так и не решился спросить у брата…

— Гвейн, какие, в Хаос, "свои"?! — подскочил, как ужаленный, атаман. — Какие такие, к демонам крылатым, твари могут грозить нам в море, где и магия практически никакая не действует?!

— Она одна, — все так же спокойно сказал чернокнижник, не обратив никакого внимания на то, что его предков приравняли к тварям. — И еще другие… надо немедленно убираться куда подальше.

— А вот это верно! — раздался со стороны лестницы до абсурда бодрый и оптимистичный голос дяди Джанго. — Ну что, племяши, если не хотите прогуляться на дно, так и не вызволив из султанского плена наших леди, то ноги в руки и бегом на палубу! Доводилось ли вам путешествовать по открытому морю в шлюпке?

Пока "Туманная бестия" три недели блуждала вдоль невероятно тщательно охраняемых в последнее время порсульских берегов без возможности пришвартоваться, а её трюм был безмолвным свидетелем льющихся потоков вина и признаний, роковых тайн и воспоминаний о делах давно минувших дней, Веридор жил своей жизнью.

Воистину, неподражаемый кронгерцог Джанговир обладал многими примечательными качествами, и одно из них явило себя во всей красе в то сумасшедшее "утро разоблачений и воскрешений", а именно — умение буквально в трех словах изложить свежие невероятные факты, на поверку оказывающиеся сплошь правдой чистейшей воды, и, не объясняя ровным счетом ничего, с немыслимой для человека скоростью смыться в неизвестном направлении. Закончив толкать речь перед народом и оставив людской гомон воспевать "помилованного и очищенного Небесами" принца и "чудесницу" принцессу, Его Светлость без зазрения совести направился прямиком к задним воротам, напоследок крикнув младшему брату, что теперь у Синдбада сразу два сильнейших Дара с соответствующим резервом, больше королевского примерно в два раза, и что он, Джанго, искренне верит в Кандора как в педагога, даром что Его Величество его нанимал заниматься магией с племяшкой. Крикнул, скрываясь за углом… и так и пропал.

И ладно бы он один пропал! Вместе с Джанго таинственным образом испарились Светлейшая и Нелли. Никогда Кандор не думал, что будет так страстно желать возвращения неофициальной дочки Отче. Что ему теперь делать, в Хаос?! Так Отче и отписать: "Чадо ваше святое и непогрешимое испарилось куда-то в одной ночной сорочке с территории моего дворца, но администрация в моем лице тут никаким боком и, соответственно, ответственности не несет, так что извольте понять, простить и Священный поход не устраивать, а то у нас в последнее время, а то у нас не так давно казна прохудилась: крыс, видать, много развелось, и они своими советнико-министерскими зубами пожрали весь государственный бюджет. Пришлете инквизицию для отлова грызунов — буду благодарен, даже дворцовые пыточные и Большую площадь для показательных казней предоставлю". Так, что ли?! Кстати, о зубастых и хвостатых, а еще рогатых и когтистых впридачу…

К обеду Его Величество, так и не натолкнувшись на лорда Дива ни в коридорах, ни в тронном зале, ни на подходе к его рабочему кабинету, заподозрил что-то неладное. В пользу последнего нерадужного предположения говорило то, что ближе к полудню дворец наводнился советниками и министрами в количестве, не присутствующем на общих совещаниях даже во время дележки казны… то есть во время разработки сезонного плана и распределения бюджетных средств. Все они сновали туда-сюда на полусогнутых и усердно гнули спины, прижимая к груди кипы испачканных неровными строками и испещренными алыми росчерками пергаментов. Это что за несанкционированная бурная деятельность?!

Ответ отыскался в кабинете первого министра, правда, доносился оттуда вовсе не голос лорда Дива.

— И во сколько же слоев вы планируете положить кирпич, раз вам нужно столько денег?! Что?… Что вы там блеете, лорд?

— В три слоя, Ваше Высочество… — расслышал Кандор Х из-за двери жалобный писк министра финансов.

— Что? — язвительно выплюнул Эзраэль.

— Три слоя, Ваше…

— Что?

— Три…

— Вы полагаете, я глухой?! — продолжал измываться над несчастным подданным Одержимый принц.

— Ваше Высочество… — кажется, министр уже готов был выть, но Жестокий король не спешил вмешиваться.

— Лорд! Я лично мерил шагами расстояние от Трюмона до портового Голэ и могу с уверенностью сказать вам, что вздумайте вы вымостить дорогу кирпичом высшей пробы, за такую сумму вы выложите мост высотой в два человеческих роста! Так и докладывайте мне, что вы решили построить не дорогу от города до порта, а мост через поле! Переделать!

В следующую секунду министр вылетел из кабинета, чуть не сшибив с ног Его Величество, и от испуга выронил отчет о затратах, исполосованный алыми полосами. У бедняги, напуганного больше чем в день казни Одержимым половины его коллег, язык не ворочался, даже чтобы поприветствовать короля, поэтому он просто упал пред ним на колени, поцеловал челом пол под ногами венценосца и чуть ли не на четвереньках потрусил подальше от логова первого министра. "Как это я раньше не догадался, кто может нагнать больше ужасу, чем лорд Див," — подумал Кандор Х, заходя в кабинет.

За массивным рабочим столом, заваленным договорами и сметами, действительно обосновался Эзраэль Гневный, в данный момент с лихвой оправдывающий свое прозвище. Бросив взгляд на вошедшего, Рай неожиданно приветливо улыбнулся и приветственно кивнул папе, но не заговорил, а продолжил просматривать бумаги, время от времени марая и… кровью?!

— Сынок, а что это? — король выразительно посмотрел на перо в руке принца, на остром кончике которого зависла красная капля, вместо черной чернильной.

— На кухне черника попортилась, я приказал не выбрасывать, а надавить и заливать в чернильницу…

— И ни в коем случае не предупреждать об этом советников и министров, — понимающе кивнул Жестокий король, однако счел своим долгом пристыдить сына. — Эзраэль, такие шутки жестоки, уверен, ты и без помощи порченной черники можешь довести наших уважаемых поданных до белого каления. Да лордов советников инфаркт обнимет, стоит им увидеть, что ты подписываешь приказы "кровью".

— Переживут! Не хватил же их удар, когда они подсовывали мне вот это! — Одержимый яростно взмахнул какими-то документами. — Мало того, что эти дармоеды решили нам стену возвеси вместо дороги, так они меня еще и убеждают, что я идиот близорукий, не способный на глаз различить две мили и двадцать две! Кстати, о дорогах. Южане мне все уши прожужжали, что у них все по-старинке мостят кирпичом, как завел еще Безумный король. Ничего не имею против нашего ученого предка, но я тут прикинул, что дорога из гранитных плит, хоть и выйдет дороже, но прослужит в разы дольше, чем кирпичная. Во-первых, гранит намного прочнее…

Далее последовала длинная, логично построенная аргументация относительно материала для этой многострадальной дороги из Трюмона в портовый Голэ, а Жестокий король, слушая этот длинный подробный доклад, почувствовал где-то глубоко укол совести. Сам он, будучи правителем, мало внимания уделял внутренним делам Веридора. Оно и понятно, если на протяжении тридцати лет его либо пытались женить, либо пилили необходимостью немедленно завести наследника, да и Отче не оставлял попыток подмять под себя соседнее государство, во главе которого так неудачно на смену слабовольному отцу пришел Кандор Х. Но это не отменяло того, что Жестокий король так и не удосужился за все свое правление провести ни одной внутренний реформы, кроме того что поставил на учет все приюты и открыл Академию, где наравне обучались военному делу законные дети и бастарды, аристократы и крестьяне. А сын, которого Его Величество до сих пор считал неспособным отличить одного министра от другого, вникнул во все детали строительства дорог, лично проверил участок под строительство, сам посчитал, чего и сколько следует закупить… В общем, ответственно подошел к делу, которое Кандор, несмотря на то, что и его в свое время муштровал лорд Див, подписал бы не глядя. Кажется, даже Синдбад не был таким дотошным.