Жестокий король ничего не ответил, только прижал ее крепче. Взгляд его, скользнув над черной макушкой, наткнулся на приказ о престолонаследии, до сих пор одиноко белеющий на подоконнике. Надо бы заново спрятать, а то ещё углядит эта новоиспечённая Монруа. Единый, а он и не подозревал, что его решение окажется настолько верным! Право, изменить порядок престолонаследия — вариант, который не привиделся бы самым либерально настроенным придворным даже во сне, а ярым консерваторам — в жутчайших кошмарах. А уж перенять что-то из враждебной Сараты — немыслимо! А как по его мнению, так если соседнее государство придумало что-то стоящее, не грех это перенять. Отныне и впредь власть в Веридоре, как и в Сарате, будет передаваться как по женской, так и по мужской линии, а на мужской трон сядет Истинный Наследник, которого благословят сами Боги. Если же среди претендентов нет достойного, у власти все равно останется его Конда. Ее Величество великая королева Веридора Кандида Кровавая. О том, как будут делить власть великий король и муж Конды, думать пока рано. Очень может быть, что это окажется один человек, особенно если дочка узнает правду своего рождения и решится обнародовать. В любом случае, решать будет в праве только она, никто не сможет силой или властью склонить ее к браку. Право выбора — вот что подарил Жестокий король своей названной дочери, тем самым лишив своих родных сыновей главного, самого желанного приза.

***

У этого знаменательного разговора был ещё один, четвёртый свидетель, притаившийся за скрытой дверью в тайный коридор. Точная копия Жестокого короля, только без шрама через все лицо и не прихрамывая, задумчиво проворачивала изящный перстень с фианитом — пристанище джина. Что бы мог Лихой сделать с этим! Стать властелином мира как минимум! О, если бы Лотти знала, что ее отвергнутый ухажёр, вняв принципу «я дал — я взял» или в его интерпретации «я своровал и подарил — я и обратно сворую», накинулась бы на него, видят Боги! Это же мощнейший рычаг давления и источник силы, а соответственно и власти.

Но Лихой не собирался ни на кого натравлять джина. Вместо этого он, поднеся перстень ко рту, прошептал:

— Я, твой хозяин, повелеваю тебе уснуть, и распечатать тебя сможет только воля единственной Гвейна, — и воззрился на перстень.

Боги, как же горячо он молился по себя, чтобы печать легла на перстень. Приказ не сработает, если условие невыполнимое. Та девочка, она должна была выжить! У него не хватило сил отнять ее жизнь собственными руками, поэтому он бросил ее в объятия волн. Боги, черти, люди — да кто угодно! — должны, обязаны были ей помочь! Спасти ее, чтобы потом она спасла Гвейна! Только бы жива, остальное не важно, найдёт где угодно, хоть в Хаосе! Только бы жива!

Камень засиял ярко, так, что глаза резало от фиолетового света… и потух! Да! Печать легла! Жива…

Все, теперь можно хватать уже свободного от ментальных пут Гвейна и пускаться в дорогу. Вокруг света за призрачной тенью единственной! Что же до отца и Лотти… он не откроет Жестокому королю правды, что у неё нет козыря в рукаве. Хотя бы потому, что изгнанная Лолита не заберет с собой дочку и даже изредка не будет ее навещать. Видят Боги, никакие политические игры и престол не стоят слез его малышки!

Эта ночь выдалась бессонной и для ещё одного представителя славного королевского рода Веридорских. Принцесса Кандида Кровавая, облачённая в соответствующее прозвищу алое платье, и не думала ложиться спать. Перед ней на столе раскинулась колода карт, так что со стороны вполне могло показаться, что девушка раскрадывает пасьянс. Но нет, из всех кресей, червей, пик и бубен царственного внимания удостоились только четыре короля. Принцесса поочередно поднимала каждого и, задумчиво рассматривая венценосного, думала о тех, чьё имя «закрепила» за карточной рубашкой.

Первым пред очами Ее Высочества предстал король крестей. Мужчина много старше ее, чьё сердце занято. Дядя Джанго. Насколько она поняла, он собирался каким-то образом подстроить «смерть» Светлейшей, а самому отплыть вместе с ней навстречу счастью. До тех пор никто не должен узнать, что Эзраэль на самом деле не покоится в саркофаге под защитой прочных стен фамильного склепа. Дядя не желает трона, это хорошо, но помогать ей он не станет. В конце концов, ее задумка может не сработать, и тогда у него не останется другого выхода, кроме как водрузить на голову корону. Но будет ли дядя сражаться на последнем испытании? Для того, кому артефакт отбора вручили не Боги и кто прошёл испытание, есть только один шанс избежать финальной битвы — смерть. Подействует ли на дядюшку ее магия Обольщения? Как ни крути, одни вопросы.

Следующим в изящную ручку принцессы попал бубновый. Ад. Ну хоть с ним проще, он, судя по всему, не смог пройти испытание Богов, потому что поддался внушению артефакта и не смог совладать со своей темной стороной. Значит, он имеет право отказаться от участия, осталось только договориться с ним. Что может быть для Ада так же заманчиво, как и королевский престол? На ее брате с рождения стояло клеймо бастарда. Герцогский титул и полагающиеся ему земли, чем не награда? Более того, брат, несомненно, талантлив как государственный деятель, а наивысший дворянский титул даст ему право стать во главе Совета. Он станет ее правой рукой, самым влиятельным мужчиной в Веридоре. Гарантированное высокое положение за один-единственный отказ от возможности побороться с высшим огненным демоном, сильнейшим магом Смерти, неубиваемым атаманом всего Пограничья и лучшим воином Чёрной Тридцатки и соответственно всего королевства.

Далее взгляд Кандиды упал на червового короля, и сердце беспокойно трепыхнулось. Рай… Самый простой и в то же время самый сложный выбор. Казалось бы, она придумала самый логичный выход из положения, в конце концов самой ей не справиться с Жестоким королём, а значит, кто-то должен принести ей победу. А то, что придётся воспользоваться уязвимым местом Одержимого принца… Так а что в этом особенного? Если она откажется от задуманного, велика вероятность, что Эзраэль победит, а в таком случае можно прямо сейчас спуститься к нему, привести в чувство и объявить: «Я твоя!» Конда не обманывалась насчёт брата, стоит Богам признать его Истинным Наследником, даже королю будет трудно противостоять ему и, как следствие, она в ближайшем будущем окажется с ним в храме или в сразу в постели. Глубоко в душе очень хотелось верить, что Рай хотя бы для вида спросит ее согласие. Но даже слабую надежду душило осознание того, что демоническая натура сметёт все в стремлении получить желаемое. Разве не замыслил Одержимый принц дворцовый переворот, когда отец запретил ему даже думать о сестре. Демон, да и никто, не сможет неволить королеву, отчасти поэтому она и приняла окончательное решение побелить на этом отборе. Так тому и быть, принц Эзраэль будет столь любезен и беззащитен перед ментальной магией, что завоюет для неё корону.

Ну, и последний король. Тот, с кем она не знала, что делать. Чёрный, пиковый, самый непредсказуемый и неподкупный… Лихой.

— На жениха гадаешь? — раздался у самого ее уха знакомый, чуть хрипловатый голос легендарного разбойника, про которого шептался весь Веридор, что он обуздал саму смерть. Сколько раз Лихой обманул свою судьбу? Поговаривали, что таинственная предсказательница и сестра Великого султана Порсула Мариана-эфенди предсказала, что виною смерти непобедимого атамана станет любовь, и жизнь ему оборвёт рука кого-то из Веридорских.

— Нет, — покачала головой принцесса, вставая из-за стола и привычно ластясь к его руке. Никто не знал, что три года назад, в день ее семнадцатилетия, Лихой забрался к ней в полночь и подарил свой подарок — ее первый «взрослый» поцелуй. Когда же она попыталась вырваться из его крепких объятий и возмутилась, что он целуется со своей сестрой, как с любовницей, он на ушко поведал ей «страшную тайну». Несколько лет назад, узнав от матери, кто его отец, мальчишка-Изменчивый забрался во дворец и отыскал в покоях Жестокого короля его дневник, где и прочитал о том, что она, Конда, на самом деле дочка маршала Веридора без имени, но с прозвищем Скоморох. Лихой отвёл ее на его могилу, показал живой портрет в «Сильных мира сего», на который она была невероятно похожа. Сколько смешанных чувств от горечи до счастья выплеснулась тогда вместе со слезами. А он все это время был рядом и нашептывал, что если бы у Кандора Х была родная дочь, он не любил бы не сильнее чем Кандиду, потому что это невозможно. Никто, кроме Лолы, не знал, что Лихой, стоит ему появиться в Веридоре, ходит к ней. Каждый раз он целовал ее и прижимал к себе так естественно, словно она уже была его женой. Однажды она спросила у Лихого, любит ли он ее, на что атаман криво улыбнулся и, словно извиняясь, признался, что да, любит, только не так, как в романах, а «по-западному». Только спустя несколько месяцев Конда поняла, что это значит. Западники не признавали чувств и браков, мужчины не чурались брать силой женщин, те же отдавались нескольким за день, и никто даже не помышлял о нравственности. Все правильно, Запад — вотчина Лихого, он живет, как принято там. И его прямое признание в «западной любви» прямо намекало на то, чего он хочет от неё.