— Но ведь отец не может жениться на старшей принцессе Сараты. Или её рождение изменило что-то?

— Изменило, — кивнула Мариана. — Жена короля скончалась в родах, и Его Величество женился заново, кстати, на той самой Верховной. От неё у короля родилась сперва младшая принцесса леди Холия, а потом — сын принц Норман.

— Ну ничего себе игры Богов, — протянула Кандида. — Это надо было, чтобы прежняя королева родила, потом скончалась, чтобы король заново женился и появилась младшая дочь и суженная отца… Так?

— Может быть, и так, — загадочно ответила прорицательница. — Так вот, Кандор будет удерживать меня в Веридоре, пока я не опровергну свое предсказание, а доводы разума, что я всего лишь вижу будущее, а не вершу его, он не слышит.

— А почему вы обратились именно ко мне, а не, скажем, к Эзраэлю? Ну, или попробовали бы убедить Синдбада, — продолжала допытываться принцесса.

— Прошу прощение за то, что я сейчас скажу о ваших братьях, Ваше Высочество, — тщательно подбирая слова, начала Мариана, — но пусть оправданием мне послужит то, что все до последнего слова, что я скажу, — правда. Эзраэль, бесспорно, верный друг Гвейна, но еще он демон и не упустил бы выгоды. Моему сыну он помог бы в любом случае, но, узнав, что я скрываюсь от Кандора, пригрозил бы мне сдачей королю и потребовал бы плату за молчание, а именно — одно-единственное предсказание, которое перевернуло бы ход истории Веридора и поломала многие судьбы.

— Какое такое предсказание? — насторожилась Конда, прикидывая, что же могло бы так потрясти всю страну.

— Я не имею права сказать вам, Ваше Высочество, — пожала плечами Мариана, словно извиняясь. — Просто знайте, что я бы ни за что этого не сделала и согласилась бы на пожизненное заключение. Тогда Эзраэль бросился бы на поиски перстня с фианитом, но не только ради спасения Гвейна, но и ради исполнения своего самого заветного желания. Учитывая то, что Тейша — менталист, все сложилось бы на удивление удачно для принца. То же самое могу сказать и про Синдбада с той лишь разницей, что не уверена, что он помог бы Гвейну. И еще, Ваше Высочество: я смотрела вашу судьбу и хотела бы предупредить вас. Скоро вы узнаете о своих магических способностях. Развивайте их, занимайтесь, сколько будет сил, потому что очень скоро они вам понадобятся. И не только вам. Один из ваших близких, можно сказать, головой лежит на плахе, и только с вашей помощью ему удастся увернуться от топора. Еще я видела, как хоронят принца Эзраэля, но не пугайтесь, вы в силах уберечь его от смерти. И в конце концов, в вашей власти предотвратить преступления, которые может совершить привороженный Гвейн.

— Я? — изумленно воскликнула принцесса. — Я-то что могу сделать? Я понимаю, Рай. Он может вырубить Гвейна. Ад может опоить снотворным. Но я-то?!

— Если увидите, что он покушается на кого-то, — перешла на заговорщический шепот Мариана, — спойте ему.

— Спеть? — еще больше опешила Конда. — Но я не умею петь. Отец вообще запрещал мне заниматься пением.

— Я знаю об этом, Кандор поступил мудро, — согласно кивнула прорицательница. — Более того, желательно, чтобы никто, кроме Гвейна, не слышал твоего пения. На чернокнижника твой голос не подействует в полной мере, но он ослабит ментальные сети, которыми Тейша опутала Гвейна. Не разорвет, естественно, но он с большей вероятностью сможет сдерживаться и даже противиться приказам джина.

— Не скажу, что до конца поняла вас, но можно попробовать, — задумчиво проговорила Кандида. — Не хотелось бы, конечно, чтобы покушения были.

— Боюсь, этого не избежать, — вздохнула Мариана. — Уже очень поздно, думаю, вам пора, Ваше Высочество. Могу я рассчитывать, что наш разговор останется между нами?

— Я сохраню в тайне, что вы в столице, — поднимаясь, сказала принцесса.

— Ваше Высочество! — окликнула девушку прорицательница, когда та уже перешагивала порог комнатки. — Я вижу, вы сочувствуете мне, потому что я вынуждена прятаться на родине. Знайте, вам тоже предстоит бороться за свое право самой строить свою жизнь, а не безропотно покоряться чужой воле. Вы не стремитесь к власти, однако она — сила и гарантия свободы. И чтобы быть свободной, вы должны быть сильней своих соперников и духовно, и магически. Вам будет намного сложнее, чем мне. Я могла сбежать, вам же остается только до конца сражаться за себя. Будьте сильной и помните, что ваш отец, я, Гвейн, когда мы снимем с него приворот, Джанго, Лихой поможем вам и всегда будем на вашей стороне.

Слова Марианы не выходили из головы принцессы всю дорогу. Что-то свербило на душе, но вот что именно, никак не удавалось уловить. И только у задних ворот Конда поняла, что смутило её: прорицательница не назвала среди тех, кто всегда поможет ей, Рая и Ада. Уж не они ли те самые соперники, которых она должна превзойти?

Дорогие читатели, спасибо всем, у кого хватает терпения дождаться конца истории))) обещаю по возможности выкладывать продолжение как можно быстрее)

В четвертой части раскроются некоторые из тайн дворца, а члены королевской семьи покажут свое истинное лицо после того, как обстоятельства или чужая догадливость прольют свет на их секреты. Удастся ли кому-то спасти Гвейна? Найдет ли король Мариану и что ждет её? Кому принадлежат примечательные замшевые сапоги любовника Светлейшей? Что важнее для короля: холодный рассудок и предусмотрительность или горячее сердце и справедливость?

С того самого дня дворцовая жизнь неуловимо изменилась. Если раньше слуги мельтешили то там, то сям только в дни грандиозных балов или торжественных приемов, то теперь коридоры полнились хлопотами и беготней круглосуточно, даже ночью. А все дело в том, что Его Светлость кронгерцог Веридорский вел, как и все некроманты, исключительно ночной образ жизни и разбирался со всеми образовавшимися после принятия его обратно в семью проблемами исключительно после захода солнца. А проблемы заключались в основном в одежде. Вкусы бывшего наследного принца Джанговира не изменили ни потеря титула, ни вынужденные лишения, ни корабельный быт. Джанго по-прежнему носил шикарную пышную смоляную гриву чуть ниже плеч, которой позавидовали бы многие леди, и тщательно ухаживал за своей внешностью (не в пример Его Величеству, которого устраивал любой маломальски опрятный вид, и удостаивалась внешность Кандора только пренебрежительной фразы хозяина: "И так сойдет"). Не раз лорд Див иронизировал на тему чистоплотности некромантов, на что Джанго, придирчиво рассматривая завитые, красиво уложенные локоны и подпиленные ногти идеальной формы, меланхолично заявлял, что он прекрасен везде и во всем: и во дворце, раскланиваясь с придворными на балу, и на кладбище, упокаивая живучих мертвецов. Кстати говоря, Его Величество, отбросив всякую сентиментальность, позволил брату хозяйничать в семейном склепе. "Души предков уже давно в царстве мертвых, и до своих прошлых тел им дела больше нет," — решил Кандор. Чем занимался Джанго среди трупов, никто не знал, а самоубийц подглядывать за некромантом не нашлось. Так вот очередной раз возвращаясь из склепа поздно ночью, он начинал обеспечивать себе "достойные кронгерцога условия существования", от которых через неделю взвыли все дворцовые. Они-то уже забыли, каково это, когда Джанговир Веридорский не корсар, а член королевской семьи. Первыми зарыдали придворные портные. Они уже рады были отказываться от денег, лишь бы не работать сутками, чтобы угодить брату короля, а последнее было ой как непросто, так как все костюмы непременно должны были быть разными, к тому же Джанго не носил один наряд более двух раз. Вторыми взвыли брадобреи, а уж дальше дело и до слуг с поварами дошло. "Совсем у Кандора тут распустились!" — возмущался кронгерцог, принципиально не замечая недовольных шепотков на тему "кто у нас вообще король?!".

После ночных бдений кронгерцог занимался с принцессой, причем последствия практических упражнений, опять же, ложились на нервно вздрагивающие плечи слуг. К слову, Джанго был сторонником того, что болтать, эо, бесспорно, хорошо, но магия хороша и результативна в действии, так что целиком теоретическим было только первое занятие, во время которого Конда сжато и несколько сумбурно излагала свои общие знания по видам магии: