— Ну, её истинных мотивов я так и не узнал — меня спас Гвейн. Один из самых ловких тинников умудрился распороть ему правое предплечье от верха до самого локтя и продырявить правую ладонь ровнехонько по середине. А он перекинул меч в другую руку и бросился отбивать меня у демоницы. Минут семь он её одной левой теснил, пока она наконец меня не бросила и не кинулась на него. Ну, тут и я очнулся и, подхватив тело ближайшего тинника одной рукой, а шиворот Гвейна — другой, поспешно убрался куда подальше. Пришлось удирать от демоницы и по воздуху, но меня размах крыльев оказался раза в полтора больше, быстро оторвались.
У Конды мелькнула мысль, что Рай, должно быть, очень крупный демон. А какого они вообще размера, высшие демоны? Тут же в голове вспыхнуло непреодолимое желание посмотреть на брата в демоническом облике, а если откажется оборачиваться, то самой как-нибудь спровоцировать его, но эта идея была поспешно задвинута на задний план. Не время сейчас, да и отец грозился, если сын вдруг перекинется без его одобрения, пожизненно сослать того в Хаос. Но от одного вопроса принцесса все же не смогла удержаться:
— А зачем ты с собой мертвого демона утащил?
— Так диплом же надо было сдавать!
— Ты вместо того, чтобы думать о дикой демонице, волокущей тебя в свою нору для спаривания, думал о дипломе? — изумленно выгнул брови Джанго.
— А я все время думал о дипломе, — чистосердечно признался Эзраэль. — Его ж на следующий день уже сдавать надо было.
— Мда, тяжела она, студенческая доля… — выразительно вздохнул кронгерцог.
— Думаю, все убедились, что Гвейн достойный противник для любого, — сухо продолжал лорд Див. — Но даже если предположить, что каким-то феноменальным образом нам удастся не напороться на его клинок и как-нибудь освободить от ментальной сети, то приворот никому не по зубам. Скажите, Ваша Светлость, правда ли, что ваш старший племянник — чернокнижник?
Джанго молча кивнул, у догадываясь, чему клонит демон.
— Значит, у него есть единственная и он не может соединиться с ней. Медленно, но верно Гвейн начнет сходить с ума и в лучшем случае (а может и в худшем, для кого как) потеряет рассудок.
— А в худшем умрет? — догадался Рай.
— Ни то, ни другое, — мрачно проговорил Джанго. — Он просто покончит с собой спустя не очень продолжительное время.
— Дядя, а у тебя есть единственная? — вдруг спросла Конда.
Кандор вздрогнул. Он никогда не думал об этом и почему-то был убежден, что брат все тот же развратный гуляка, каким был в юности. Однако призадумавшись, король понял, что не раз видел представительниц древнейшей профессии на борту кронгерцога-пирата, но никогда ни одна из них не обреталась на коленях самого капитана. Бывший наследный принц не флиртовал с придворными дамами: не красовался перед юными леди, едва-едва вошедшими в брачный возраст и буквально вчера представленными ко двору, и не наставлял рога многочисленным придворным-мужьям. Не слышал Кандор и о бастардах брата.
Джанго упер пронзительный взгляд прямо в племянницу и долю секунды подозрительно щурился. Раю даже показалось, что мысль дяди стала слышимой: "Сообразительная девочка… Неужели во всем мире нашелся-таки кто-то, кому удастся раскусить меня?" Однако уже в следующее мгновение лицо его просветлело, и он, плутовато осклабившись, ответил собственным вопросом:
— А у тебя, Конда, есть возлюбленный?
Боевой настрой девушки улетучился, как по волшебству, и она оторвалась от насмешливого лица дяди, будто бы мельком мазнув взглядом сначала по Раю, потом по Аду. А на неё пристально глядели две пары совершенно разных глаз с абсолютно одинаковым выражением: жадностью и лихорадочной надеждой.
— Отставить лирические отступления, — пресек эти переглядывания Жестокий король. — Значит так, Гвейна не трогать, даже близко не подходить и, если вдруг почуете его рядом, уносите ноги…
Эзраэль не удержался и презрительно фыркнул на последнее указание.
— А особо гордые и оттого недалекие будут не драпать, а тактически отступать, — вставил кронгерцог, словно ни к кому не обращаясь и игнорируя яростную вспышку, исказившую лицо Одержимого принца.
— Далее, — невозмутимо продолжал Кандор. — Ждем известий из Порсула. Если кто и докопается до ответа, то только Лихой. Пока же ты, Джанго, проведешь ритуал призыва тотемов для Ада, Рая и Конда как можно скорее.
— Дополнительная сила и безопасность, — понимающе кивнул кронгерцог. — Все сделаю. На третью неделю луны.
— Поздновато, — недовольно покачал головой король. — План Светлейшей с отравленным гребнем для Конды и проклятым перстнем для Ада провалился, а значит, она скорее всего начнет предпринимать более решительные шаги. Да и на Гвейне уже два покушения и, как ни хотелось бы верить в обратное, новые не за горами…
Из размышлений кронгерцога вырвал вопрос Кандора:
— Слушай, брат, мы с Синдбадом так и не выяснили, что не так с его Дарами. К моему стыду, я понятия не имел, что у моего сына проблемы с магическим резервом. Судя по его поведению, он довольно сильный маг Жизни, — на этом месте Джанго усмехнулся; как же, отличительные черты всех магов Жизни бросались в глаза: едят за троих раз в день, спят по пять часов дважды в неделю, сильны несмотря на внешнюю невпечатляющую комплекцию, выносливы как волы и без женщины могут продержаться дольше трех дней только в случае смертельной опасности или прикладывая титанические усилия, чтобы заглушить зов самой Жизни. — Я вообще не понмаю, как такое возможно, фактически на двадцать лет "продырявить резерв", чтобы из него сила вытекала, стоит к ней только потянуться.
— Конечно, ты не понимаешь, — невесело усмехнулся Джанго. — Ты же у нас е старший в семье и не с рождения наследник, вот тебя и не учили. Дело в печати рода, Кандор. Если коротко и по сути, то ставит старший в роду, причем сковать может только Дары, отличные от его собственного, видит он же, снимает тот, кто поставил.
— А Ад тут при чем? — не понял король. — Не ты же навесил на него эту дрянь?!
— Если бы я навесил, я бы тебе не признался, — фыркнул кронгерцог. — Это дело рук того, кто считался старшим в роду после моего изгнания и сожжения. Его-то я и искал почти месяц и, не поверишь, нашел! — и внимательно глянул на Кандора, пытаясь понять, знает брат о "сером короле" или нет.
Тайно ничего вытягивать не пришлось, Его Величество сам тяжело вздохул и устало растер лицо руками со словами:
— Мог просто у меня спросить, я бы тебе все рассказал.
— И когда же ты узнал про восточного кузена? — спросил Джанго.
— Когда этот самый кузен первый раз попытался бросить мне вызов, предварительно озвучив причину своего намерения: он всем сердцем любит мою очаровательную невесту, свадьба с которой у меня не за горами.
Джанго так и застыл на месте. Он сам был не робкого десятка, но вряд ли бы решился открыто бросить такое признание в лицо своему правителю.
— Да-да, Скоморох всегда отличался искренностью и храбростью, порой перерастающей в отсутствие чувства самосохранения. Тогда он рассказал мне, что участвовал вместе со мной в поединке за "венец" Истинного Наследника и достоин Лилиан не меньше меня. Я тогда замучился растолковывать ему, что ничего против их взаимных чувств не имею, даже наоборот, безмерно рад за них, но свадьбу отменить ну никак не могу. Этот бесстрашный инициативный кандидат в покойники по три раза на дню пытался вызвать меня на поединок, все порывался или вырвать свою возлюбленную из навязанных брачных уз, или с честью сложить голову на поле боя.
— Мда, "любовная лихорадка" — это сила, — пробормотал Джанго, а сам думал, знает ли Кандор о Кандиде.
Король слабо улыбнулся: ему нравилась образность брата. Правда, Его Величество никогда не сравнивал любовь с болезнью, но жизнь порой наглядно демонстрировала, что пресловутые чувства выливаются в легкую форму помешательства.
— Кандор… — тихо позвал брата кронгерцг, решив обходными путями подобраться к щекотливой теме. — Скажи, почему ты назначил учителем Конды именно меня? Ведь в королевстве пруд пруди ученых магов, которые поли бы за честь обучать дочь короля.
