— Итак, поскольку мой венценосный брат снова ударился в свой артефакторский маразм, — вещал кронгерцог перед всем двором, — я пока за него. Так что имейте в виду, сиятельные лорды и леди, что я не маг Жизни и сущность моя призвана как раз таки обрывать бестолковое существование некоторых не обремененных разумом и моралью существ. Надеюсь, намек ясен и ни у кого не возникнет желания материализовать свои воздушные замки относительно увеличения своей власти и состояния. В противном случае обладатель загребущих ручек будет иметь дело со мной.

Отныне весь дворец стал жить согласно громогласному изречению Джанго: "У нищих слуг нет!" А в категорию "нищих" попали все, от принца крови до хромой клячи. Всюду кипела бурная деятельность: слуги перестали целыми днями зажимать в темных углах миловидных горничных и с остервенением терли всевозможные плоские поверхности, изгоняя пыль из зоны своей ответственности; служанки в свою очередь перестали часами чесать языками и носились по всему дворцу по внезапно образовавшимся срочным поручениям; министры засели за отчеты о проделанной за последний месяц работе и с непривычки уже исчерпали годовой запас перьев и все возможности своей фантазии (знамо дело, Кандор-то предпочитал все доклады принимать в устной форме, а кронгерцог невнятное блеяние выслушивать не намерен!).

Дабы не провоцировать конфликт т вообще максимально развести детей брата, кронгерцог приказал Черной Тридцатке в течение двух месяцев прошерстить все окрестности столицы в поисках тела Лихого, хотя ни минуты не сомневался, что ничего не найдут, а Ада отправил прямиком к отцу. Во-первых, чтобы следил и, если на Кандора вдруг дикая слабость нападет, дотаскивал до кровати. Во-вторых, исследовательский интерес бастард явно унаследовал от короля. Если Его Величество корпел над артефактами, то Ад химичил с зельями и — невероятно! — воссоздавал давно утраченные рецепты и до предела улучшал результаты своих трудов. Ну а в-третьих, Джанго понятия не имел, когда ему удастся разгадать тайну родовой печати на магии Ада. Вопросов было два: кто сковал магию королевского сына и что теперь этим делать? Помочь ему могли только книг и духи. Сперва он обшарит всю библиотеку, а уж потом, если так ничего и не найдет, призовет Рагнара и Веридору, чтобы хоть намекнули, где искать и в каком направлении думать.

Однако самые разительные перемены произошли в жизни Эзраэля. Однажды утром дядя заявился к нему в покои и заявил, что хорош бездарем быть, пора приобщаться не только к правам принца, но и к обязанностям. А обязанности Джанго назначил племяннику такие, что и Кандору грозили только в годы юности, когда из него в спешном порядке лепили наследника. Во-первых, кронгерцог поручил Раю обновить и пополнить знания о Веридоре с учетом всех аспектов: географии, истории, культуры, законодательства, государственного устройства, торговле. Сперва принц попытался возразить, что итак обо всем имеет достаточное представление, на что Джанго, ухмыльнувшись, как выпалил:

— Сколько провинций в Веридоре?

Растерянное молчание.

— Кто из Веридорских правителей ввел "Сольную вольницу"?

Судя по выражению лица Рая, достаточно было задать вопрос, что такое "Сольная вольница".

— На скольких наречиях разговаривают в Веридоре? — продолжал Джанго.

Молчание.

— Система судов Веридора?

И снова нет ответа.

— Прогнозы на импорт драгоценных металлов в Порсул?

— Хреновые, — наконец выдал Эзраэль и на вопросительно выгнутую бровь кронгерцога пояснил. — Восток явно намеревается свергнуть Кандора Х с престола, а это гарантированный конфликт, возможно, и не перерастающий в длительную кровавую войну, но однозначно аннулирующий все предыдущие соглашения, в том числе и торговые.

— Мимо, — покачал головой Джанго. — Отличительная черта Порсула: война войной, а торговля выгодна. Даже во времена открытых столкновений восточные купцы продолжают торговать и буквально вытягивают экономику страны. Так что будешь отвечать мне еще и специфику стран-соседей.

Эзраэль ограничился тем, что помянул про себя родной Хаос, но не нарываться на очередное "внеурочное" задание ума хватило.

За три дня принц набрал такой багаж знаний, что десять лет учебы в Академии теперь вспоминались как беззаботное детство. Да чего уж там, Эзраэль даже познал неуловимую разницу между советниками и министрами! Вроде на первый взгляд все были членами Совета, который вроде задумывался как поддержка королю, только на практике выходило в точности наоборот. Так вот советники представляли собой высшую древнейшую знать Веридора, передающую по наследству не только титул и поместье, но и кресло, собственно, в Совете. Как пояснялось в учебнике истории, советники, а было их ровно столько же, сколько провинций, должны были выступать неким местным самоуправлением и докладывать правителю все относительно вверенной им территории, но жизнь, увы, имела мало общего с замыслами основателя Совета. Повальное большинство советников или просто отсиживали положенные часы собраний, считая минуты до того радостного мгновения, когда можно будет подняться с жесткого родового кресла, или продвигали одну-единственную идею — незыблемость своей власти и увеличение своего благосостояния. Докладывали о благополучии и благоразумно умалчивали о введенных ими "местных сборах", что по законам Веридора каралось лишением титула и конфискацией имущества, так как собирать налоги имело право только государство. И вот однажды, в правление Безумного короля, произвол одного из советников переполнил чашу терпения его людей. Последней каплей стала введенная им пошлина на вывоз и продажу за пределы провинции соли — основной доход местного населения. Разъяренные веридорцы ворвались в особняк советника и учинили над ним расправу. Прибывший на разбирательство король, ознакомившись с отчетной книгой, где советник записывал все введенные им сборы, тут же подписал "Соляную вольницу" — документ, отменяющий все таможенные пошлины внутри страны. Почему "соляную"? Может, потому что началось все именно с соли, хотя версия Джанго показалась Раю более правдоподобной: в связи со всплывшими нарушениями закона внезапно провели проверку всех советников и многих уличили в схожих преступлениях, но не казнили прилюдно, чтобы лишний раз не будоражить народные массы, а по-тихому прирезали в пыточных, а тела сгрузили в бочки с солью, чтобы не воняли и не разлагались, погрузили на корабли, отбывающие в Порсул, и на середине пути выбросили за борт. Тот случай ознаменовался еще и появлением министров и разделением их с советниками обязанностей. Теперь "старая гвардия" занималась исключительно тем, что портила кровь королю, и тешилась осознанием собственной важности. "Пережиток прошлого," — фыркал на это Одержимый принц. На министров же возлагалась ответственная задача претворять деятельность государства в жизнь. Здесь с большей вероятностью можно было встретить трудящегося человека, к тому же не рябило однообразием высокого социального статуса, а все потому, что Безумный король постановил, что назначать на должность министров может только правитель и как-либо "завещать" место нельзя.

Однако на этом не закончились мучения Эраэля. Далее кронгерцог методично заставлял его полюбить столь ненавидимую политику. Демон упорно не желал разбираться в путаницах престолонаследия и обоснованности претензий соседей на пограничные земли Веридора, но он некроманта еще никто не уходил. Да что там не уходил — даже полудохлым не уползал! В итоге Рай даже начал понимать высокопарные речи о неком гипотетическом праве на трон, которую то и дело заводил кто-то из "милых кузенов Монруа".

Узнал он и историю, связанную с появлением Сараты: несколько веков назад наследный принц Веридора влюбился в единственную дочку герцога Монруа, но отец категорически запретил ему жениться, чтобы вновь не повторилась история Седрика Монруа и Пенелопы Безжалостной. Нет, неземную любовь король, конечно же, желал своему старшему сыну, но считал себя обязанным предотвратить возможные междоусобицы. Правитель предложил влюбленному юноше взять свою красавицу, но не в жены, а в фаворитки, даже башню воздвиг на территории дворца только для нее. Несчастную девушку заперли в самой красивой тюрьме и прямо под ее окнами начали приготовления к свадьбе принца и принцессы из-за моря. Долго плакала Монруа и даже порывалась выпрыгнуть из самого высокого окна, но принц, сумевший забраться по отвесной стене на крышу и пробраться в спальню возлюбленной, убедил ее в своей любви и условился бежать в день своей свадьбы. Спустя несколько дней в Веридор прибыла невеста, дочка-красавица Великого султана Порсула. Ее называли жемчужиной Востока, но даже она не смогла затмить любовь веридорского принца. В итоге влюблённые бежали далеко на север, за Великие горы, а оскорбленный таким пренебрежением к прекраснейшей своей дочери Порсул грозил Веридору войной. Восток потребовал казни всех Монруа, развода второго принца, ставшего наследником после побега своего старшего брата, и его женитьбы на восточной принцессе. Однако Веридор предпочёл военное решение конфликта. Спустя пять лет войны установился относительный мир, но Веридор, дабы не провоцировать мировой скандал, оборвал все отношения с «королевским беглецом». Он был изгнан из рода Веридорских и его сын стал родоначальником так называемых «северных» Монруа, создавших новое государство Сарату, порядок престолонаследия как по мужской, так и по женской линии установился тогда же. Сперва оставшиеся в Веридоре Монруа отрицали свою связь с потомками «беглецов», но стоило тем обзавестись короной, стали претендовать на престол что в Сарате, что в Веридоре. Что же со всеми этими Монруа делать? Эзраэль дал своему дяде однозначный ответ: Веридорские и Монруа либо поубивают друг друга, либо все переженятся, объединив два государства.