Эва вовремя одумалась, и не ответила первое, что пришло на ум. Губернатор был прав. Меньше всего ей нужны враги за спиной.

— Да, это было неосмотрительно, — сказала она, — и поблагодарите от моего имени господина Хайса. Он буквально спас положение.

— У Хайса свой интерес. Точнее, интерес Храма, будьте с ним осторожны.

— Не понимаю, как стихи о смирении и предопределенности можно использовать против меня?

— Эва, вы следуете книге?

— В какой-то мере…

— Тексты можно толковать по разному. И пока Храм на вашей стороне, все сделанное вами будет преподносится, как знамение свыше. И если вы начнете проигрывать, слова о предназначении и предопределенности приобретут зловещую окраску. И Храм найдет иного избранного и иной путь. К этому вопросу мы еще вернемся, сейчас важнее другие, — господин Вилридж подвинул к Эве большую черную папку с тиснением в виде символа патрульного корпуса: сабли на раскрытой книге. — Вы взяли на себя смелость принять решение — отвечайте и за его последствия. Они уже начинаются, Эва. Если вы ещё не поняли, я выскажусь конкретнее: вы начали войну!

— Но разве не генерал…

— Нет, генерал совершил переворот и захватил власть. И предложил её признать. Войну начали именно вы — отказавшись и объявив себя правительницей севера.

Эва не стала спорить. Она открыла папку и пробежала глазами по строчкам.

— Что это?

— Опись того, что мы имеем или предполагаем получить. Из вооружений, морских и воздушных судов, поездов. Последние вскоре станут бесполезны, но не упомянуть их мой секретарь не мог. С момента образования Союза йенцам не с кем было воевать. Порядок поддерживал Патрульный корпус. Вы, Эва, — Вилридж усмехнулся, — стали его верховным главнокомандующим. Но я предлагаю назначить на эту должность господина Норди. А первым советником сделать меня. Господин Брайс, что вы об этом думаете?

Эва кивнула. Она не могла никого предложить — она не знала никого из старших офицеров, кроме Норди, своего брата и господина Халлеса из Крессильна. Но южный порт принял сторону генерала, а ее брат, даже будь он жив, не годился в главнокомандующие.

— Офицеров венси все равно нет, — усмехнулся отец Мора. — Так что на этом посту все равно оказался бы кто-то из ваших людей. Кто-то же должен превратить сторожевых собак в бойцовских.

— Это вряд ли получится за короткий срок, которым мы располагаем. Диверсионные группы понадобятся, безусловно. Но армию нам создать не удастся. На том провианте, который поступит из округов, население Стены дотянет в лучшем случае до весны. Я расскажу вам об Адмее, господин Брайс. О сердце мира, о том, почему мистри победили в Тихой войне и пришли к власти. И попробую убедить вас, что такое положение вещей, хоть и с поправками, должно сохраниться.

Эвакуация оправдала худшие ожидания Бо. Спешка сделала свое дело — вместо организованного переселения случилось хаотичное бегство. И генерал нанес удар как-то слишком уж быстро, несмотря на то, что телефонную связь оставили только губернаторам и их доверенным лицам.

Сначала патрульные лично обходили все дома, показывали людям листовки и отвечали на вопросы. Горожане не спеша собирали вещи, грузили их в паромобили, повозки, коляски и телеги. Жадность, конечно, правила балом, и перегруженный транспорт часто ломался. В маленьких городишках это проблем не создавало — ну, подумаешь, возок на повороте раскорячился, а вот в крупных приводило к заторам. Хуже всего со сборами обстояло дело в Ане. Порт располагался слишком далеко от Стены, и туда пригнали несколько длинных пассажирских составов. А вот с багажными вагонами вышла промашка, и к вечеру на вокзале вспыхнули беспорядки, окончившиеся перестрелкой из-за чьего-то рояля. Пострадали, конечно, в первую очередь люди. Но за стекла и обшивку вагонов, пробитую пулями, Железнодорожная компания выставила правительству счет. Бо сложила из него самолетик и запустила в чашу вотерклозета.

В Шеде и Галате под перевозку зерна и овощей из хранилищ у населения отобрали почти весь транспорт, и беженцы добирались до Стены пешком. Коляску владельца мебельной фабрики, который решил отогнать людей с дороги кнутом, скинули в канаву, а самого дуралея едва не растерзали вместе с сыновьями. И он еще требовал найти расшитую шелком шаль своей жены, а так же наказать виновных!

По Оссену к вечеру поползли слухи о дирижабле, который кто-то видел над яблочными садами Гаута. Паника не заставила себя ждать: повозки и коляски на улицах едва не сбивали прохожих. Группа женщин на вокзале пошла на штурм поезда с зерном, закидывая на горы мешков свои узелки и маленьких детей. Патрульные оттесняли дам лошадьми, тогда на их защиту примчались мужчины. Стычку удалось прекратить только пожарному расчету, который облил разгоряченных участников ледяной водой. В воцарившемся хаосе кто-то успел ограбить банковский вагон.

Над Монитом ночью бушевала гроза. С одним из раскатов грома железнодорожный мост через неглубокую речушку в паре миль от города провалился. Это могло быть чистым совпадением, но люди уже сочинили историю о диверсантах генерала, что вовсе не способствовало поддержанию порядка в городе. Третий поезд с провиантом, так и остался стоять на вокзале. Не хватало рабочих рук для перегрузки мешков на телеги, и тогда на помощь монитцам пришли женщины-венси из Инно, городка, который обслуживал газовую скважину. Патрульное управление выделило два фургона, служившие ранее для перевозки заключенных, и теперь они сновали между городом и Стеной, управляемые лихими рыжеволосыми девицами, вооруженными ломиками и разводными ключами. Если Эва решит учредить какую-нибудь награду за отвагу, то Бо подскажет ей первых претенденток.

Постепенно города все же пустели. Патрульные уходили в Стену вместе с населением, и в покинутые жителями дома приходили мародеры всех мастей. Они обшаривали все гардеробные и кладовые, погреба и чердаки, и набивали мешки всем, что имело хоть малую ценность. Бо не удивлялась, в отличие от Эвы. Неважно, умрешь ты завтра или нет, главное — успеть пожить сегодня. Это же так естественно для людей, у которых еще вчера ничего не было.

Не обошлось и без пожаров, которые некому было тушить: в Берне выгорела вся знаменитая пивоварня. Ее владелец уже прислал письмо с требованием по окончании войны восстановить производство за счет государства. Бо сунула конверт в корзину для бумаг — напишет еще раз, после победы, а сейчас не до него.

Ганф, Оссен, Галата, Гусс, Монит, Шэда, Берн, станции у Стены и мелкие городки, вроде Ридаса, Инно и Кора, превратились в призраки за первые сутки. Большинство жителей небольших деревень и отдельно стоящих ферм отказалось оставлять свои дома и хозяйства. Их нетрудно было понять, и даже стоило поддержать: скот сам себя не прокормит, а восстанавливать поголовье после войны будет проще, если у северян останутся коровы и лошади. И вряд ли генерал станет тратить бомбы на три-четыре строения.

На рассвете второго дня эвакуации, когда над центральной равниной развеялся туман, дирижабли генерала сбросили бомбы на Алуму. Список погибших, в котором было несколько тысяч имен, начинался с Фердинанты Эдоллеа. Отважная женщина решила остаться в городе до отъезда последнего экипажа. Поступок губернатора заслуживал глубочайшего уважения, так как остальные командовали не показывая из Стены носа.

Поток пострадавших, которым удалось добраться до Стены, заполнил все лазареты сектора. Перевязочную организовали так же и в помещении библиотеки.

— Я напишу вам список докторов, с которыми нужно немедленно связаться. Не знаю, как это оформить — придумайте сами, но мы обяжем их приехать и помочь, — произнесла Эва дрожащим голосом, и ушла к себе.

Больше она в этот день никого не принимала, но на следующий держалась молодцом, только опухшие глаза выдавали ее переживания.

Два дирижабля зашли на верфи летной школы, которая располагалась в секторе, еще один улетел на север. Гигант «Блистательный» сгорел вместе с ангаром, впрочем, его и негде было прятать.