Ночные гильдии не стали исключением и также поддались скверне. Как никак, а со стражей они общались очень тесно. Вот тогда-то товарищи Генри поверили своему предводителю, да поздно уже было. Заваленные ворота и стены караулили одержимые солдаты. Липовые священники ходили по улицам, кричали что-то о болезни и посещали жителей, заражая их души осколками скверны. Генри с компанией попытался покинуть столицу через канализацию… Попытался… Пути ведущие за стены города охранялись одержимыми из ночных гильдий. Кому, как не им, знать подобные места. Посоветовавшись с остальными, Генри решил прорваться через пятерых охранников. Лучше бы он этого не делал. Пусть скрытая атака и возымела эффект, но смерть трех одержимых ничего не решила. Двое оставшихся за пару ударов сердца убили тринадцать парней и обратили в бегство выживших. Вернувшиеся с неудачей не могли смотреть в лица оставшихся в безопасности девушкам. Благо оскверненные не погнались вслед за ними, а вернулись к охраняемому пути.

— Генри, я думаю, нам нужно вернуться на прежнее место. — сказал один из парней и продолжил: — Там нам будет проще скрываться, да и вообще…

— Нет, Хемт. Если мы не покинем пределы города — сгинем в мучениях.

— Не преувеличивай, Генри.

— Я не преувеличиваю, Хемт. Поверь мне, станет только хуже.

— Не буду тебя переубеждать. — Хемт встал: — Я возвращаюсь обратно. Кто со мной? — поднялось несколько рук. — Тогда идемте. У нас много дел.

Хемт прошествовал мимо Генри и, что самое обидное, более половины, сорок четыре человека последовало за ним. Парень пытался образумить их. Бесполезно. Люди устали, им хочется есть и пить, а ночные кошмары замучили и без того ослабший разум. Они потеряли веру во все, что имели раньше и были готовы идти за тем, кто поведет их.

— Что будем делать, Генри? — донесся сквозь ворох мыслей испуганный, женский голос.

— Надо подумать, Лииса… У выхода осталось двое одержимых. Скрытая атака, бьюсь об заклад, не сработает во второй раз… Они превосходят нас умением и силой, но не могут уйти далеко от охраняемого пути… Стоп. А если попытаться пробежать мимо них? — все заметно оживились и посмотрели на своего предводителя: — Нет, без потерь обойтись не получится, да и уверенности в том, что на другой стороне нет этих одержимых я не имею. — присутствующие снова поникли, зашушукались.

— Генри, — поднял голову Бран: — мы отчетливо понимаем нашу ситуацию и осознаем весь риск. Однако более хорошей идеи нам в голову не пришло. Оставаться здесь нельзя… Нас здесь шестнадцать. Если попробуем, то хоть кому то может повезти. Возьмем девчонок в кольцо, их всего пятеро, а сами по бокам встанем, свяжем боем одержимых, освободив ненадолго путь к спасению и, как только все пройдут вперед, двинуться вслед.

— И кто же это сделает? — спросил Генри и добавил в воцарившейся тишине: — Вот и я о том же. Никому не хочется умирать.

— А давайте кинем монетку? — сказал кто-то и его тут же поддержали.

Генри достал старую, потрепанную временем медную монетку, что блеснула в закатном солнечном свете, прорывающемся сквозь прутья ливневой канализации.

— Какие правила? — спросил Генри.

— Кидаем монетку по очереди. Кому выпадет лето (пшеница вокруг отверстия для веревочки), тот идет дальше, а кому зима (год чеканки и падающий снег), тот задержит врага. — безнадежно сказал один из мальчишек.

Все согласились и стали кидать монетку. Вперед вышел высокий, худощавый парнишка зим восемнадцати. Он взял монетку длинными пальцами и подкинул в воздух. Поймал.

— Зима. — хрипло прозвучало в холодной тишине.

Следующим был мальчонка зим пятнадцати. На грязном, круглом лице читался страх. Монетка вновь взлетела в воздух.

— Лето! — радостно, чуть ли не закричав, сказал он и передал монетку следующему.

Через десять минут жеребьевка закончилась. С результатами никто не спорил. Генри и Бран оказались в числе счастливчиков, как и четверо других мальчишек. Проигравшие с тоской посмотрели на товарищей и отдали тем свои вещи, взяли рогатины и пошли вперед со вселенской грустью на каменных лицах. Сегодня они умрут, чтобы выжили другие. Генри взял медную монетку, покрутил ее в руках и положил в карман. Как бы ему хотелось, чтобы всего этого не было, чтобы знакомые с детства люди не погибали от ударов стали.

"Будь прокляты те, кто отдал Саттар в руки предателей рода людского."

8759 год. Империя Нейгал. Заброшенный город-остров. Вересень (Сентябрь). Морана.

На последнем этаже высотного здания, среди слоев пыли и пустых оконных проемов от пола до потолка, образовалось идеально чистое пространство диаметром пять метров. Из воздуха появился натертый до блеска круглый столик на одной ножке. Также появилась белая скатерть, ваза с прекрасной алой розой, два бокала и бутылка вина с чудом сохранившейся этикеткой: Нейгальское белое вино урожая 1 453 788 года. Учитывая то, что Империя Нейгал исчезло в 7 566 341 году, а после началось новое времяисчисление, вино действительно стоящее. Это был любимый напиток Мораны. Вот заколыхалась от легкого ветерка скатерть и за столом, усевшись в изящные стулья, появились две женщины.

— Ниалис, ты знаешь, что на твоей территории появился демон. — спросила бледнокожая брюнетка в черной рубашке, брюках и туфлях без каблуков. С виду, ей зим двадцать. В насыщенно-синих глазах отражалась ее собеседница, а на черных губах мелькнуло отвращение.

— Да, знаю, Морана. Это не твое дело. — ответила другая девушка в толстовке, джинсах и кедах. Из под капюшона виднелись золотые волосы. Она, не обращая особого внимания на Морану, смотрела в экран гаджета, похожего на телефон.

— Избавься от демона. Он мне мешает. — сдержав усталый вздох продолжила Морана.

— Мне что, заняться нечем?

— Ниалис, у тебя сейчас два выбора. Первый — выполнить мою просьбу…

— Ага-ага, иначе-иначе. Ты уже давно не старшая богиня и помыкать мной не имеешь никакого права. Старуха, у тебя нет власти надо мной. — грубо перебила ее девушка, бросив телефон на стол.

На лице Мораны не промелькнули ни одной эмоции, разве что венка на правом виске дернулась.

— Слушай сюда, малявка, или ты подчинишься, или отправишься в котел душ.

— А голышом к смертным не спуститься? — съязвила Ниалис.

— Если понадобиться, то сделаешь.

— Все, мне надоело. — девушка в толстовке встала и… удивилась.

— Я контролирую это пространство и дать тебе уйти не намерена. — отвечая на незаданный вопрос, объясни Морана.

— Да как ты посмела! — разъярилась девушка. — Ты хоть знаешь…

— Молчать! — тихо сказала старшая и начавшая качать права младшая заткнулась.

— Таких, как ты, младших божков с каждым веком все больше. Мир не резиновый, знаешь ли.

Ниались попыталась что-то ответить, но не смогла.

— Нда, глупая ты. Место своего не знаешь. Что ж, отпускать я тебя не хочу, разговор у нас не идет, да и гонору у тебя ого-го. Не нравятся мне такие. А знаешь, что? Я давно не пополняла свою коллекцию.

На столе появился небольшая коробочка с вертикальными ящиками в пару миллиметров толщиной. Вот одна из них открылась. Ниались побледнела, на ее красивом личике стали появляться капельки холодного пота. Она смотрела на обитую красным бархатом рамку с вертикально натянутыми на ней золотыми, светящимися нитями.

— Все верно, Ниалис. Это души моих “божественных друзей”. Вот эта принадлежала какому-то младшему божку, что посчитал себя ровней мне.

Морана коснулась одной из нитей и по помещению разнесся приятный уху звук. На лице старшей появилась надменная улыбка. Она встала, подошла к Ниалис и положила ей руку между ключицами. Через секунду она вытянула золотую нить из тела пока еще младшей богине.

— Всегда недолюбливала подобных тебе идиоток.

Во второй руке Мораны появился серп, которым она в тот же миг отрезала золотую нить. Ниалис вздрогнула всем телом и застыла. Ее глаза неверяще смотрели на нить в руках мораны, потом тело девушки стало сереть, а потом рассыпалось пеплом вместе с одеждой.