— Не думала, что здесь все так красиво, — рассматривала Бетти гостиничный холл, украшенный лепниной. — Мой дядя навещал меня один раз и останавливался в другом корпусе.

Я сильно волновался перед встречей с Бортисом. Даже почувствовал, как у меня вспотели ладони. Может и в самом деле, лучше остаться в монастыре Луноликой Олди?

В конце холла нас уже поджидал молодой человек в зеленой ливрее и с сильно напомаженными волосами.

— Леди, — он слегка кивнул нам. — Позвольте вас проводить до нужной двери. Господин Мюль ждет вас.

Он проводил нас в гостиную, обставленную красными бархатными диванами. На одном из диванов сидел широкоплечий человек.

Я не сразу узнал Мюля. Он изменился за эти месяцы так, как не менялся за годы: прибавилось седин с морщинами, появились мешки под глазами, лицо стало одутловатым. Похоже дела были так плохи, что старина Бортис в минуты уединения яро прикладывался к бутылке.

Он тоже волновался перед встречей со мной и не сразу меня узнал. Встал с дивана и обдумывал, какая из двух девушек ему нужна. Светлейший Архон, неужели я так изменился?

— Добрый день, сьер Мюль, — поздоровался я, развеев полностью его сомнения.

— Адриан?..

— Да, это я. Вернее теперь Адриана. Ведь мой брат пропал, не так ли.

Бортис побелел и потерял дар речи.

— Я все понимаю, вы с отцом испугались государственного скандала и решили от меня избавиться.

Лицо советника пошло пятнами. Перед ним стояла девица, сильно похожая на сына его господина. Я попросил Бети сделать мне прическу и подогнать платье так, чтобы оно обтянуло мою грудь. Да и волосы у меня подросли за несколько месяцев и теперь можно делать различные женские прически.

Мюль присел на диван.

— Ой, вам плохо? — забеспокоилась Бетти и хотела позвать на помощь.

— Стой, — приказал ей Бортис. — Прошу, юная леди, выйти вас на минутку, нам с Адрианой нужно поговорить наедине.

— Хорошо, я все понимаю, сьер Мюль, — ответила подружка и незаметно пожав мне пальцы вышла из гостинной.

Бортис расстегнул несколько верхних пуговиц сюртука и снова встал.

— Твой отец очень переживает. Недавно у него был удар. Он поправился, но пока был без сил, Сендарину и всем нам угрожала опасность, понимаешь. Теперь он снова полон сил.

— Рад за него, правда, рад, — во мне закипала обида.

— Он хочет, чтобы ты был рядом, — неуверенно сказал Мюль.

— О как… У папеньки проснулась совесть?

— Да, и он решил принять тебя таким, какой ты есть. Помни, теперь ты его дочь.

Теперь его лицо покрылось испариной. Он промокнул лоб платком.

— Адриан, Люциусу тоже нелегко, ведь он отвечает за судьбы многих людей. Кстати, он выполнил твою просьбу и прислал для тебя лучшее кружевное бельё и шоколад.

Он подошел ко мне ближе и хотел меня обнять. Я отстранился.

— Ты и отец предали меня! Похоронили заживо в этом монастыре. А теперь вспомнили неожиданно? Что произошло?

— Полно, Адриан, мы хотели лишь спрятать тебя на время в безопасное место. Мы и не забывали о тебе никогда.

— Знал бы ты, что я пережил, Бортис!

— Я представляю.

— О нет, ты не представляешь, Бортис!

Еще минуту назад я хотел вернуться домой, теперь стал сомневаться. Воспоминания о предательстве переполняли меня. В горле встал ком. Вспомнилось все то отчаяние, которое я пережил в первые дни моего превращения. Я еле сдержал слезы обиды.

Бортис взял себя в руки. Насколько я знал, его мало что могло вывести из равновесия. Человеком он был весьма закаленным жизнью, но в этом случае его самообладание серьёзно пошатнулось. Притом, только от одного моего вида.

— Твой отец, приказал мне доставить тебя во дворец. Приказы берта не обсуждаются. Я очень рад, что наконец смогу забрать тебя из этой богодельни.

Теперь я присел на диван и обхватил голову руками.

Вот уже почти месяц я и Бетти проживали в доме советника отца Бортиса Мюля, большом и просторном, с удивительным садом, украшенным фонтанчиками и статуэтками. В самом доме, несмотря на немалый размер, чувствовался настоящий домашний уют и витала особая доброжелательная атмосфера. Советник Мюль охранял свое личное пространство, свою семью и делал все, чтобы его дочь и супруга не занимались проблемами политики. Милое место, для людей с израненной душой.

Семью советника Мюля я знал с раннего детства. Бывало и гостил в их доме с отцом. Люциюс уважал охоту, а во владениях его доверенного водилось немало дичи. К тому же, у Бортиса был сын Эликс, примерно моего возраста, с которым я, когда был еще маленьким мальчиком, предавался детским забавам и чувствовал себя нормальным ребенком. Во дворце отца детей, кроме сына кормилицы, не было и, если я вел себя как ребенок, это тут же возбранялось моим гувернером и многочисленными учителями.

Когда мы с Бетти приехали в имение Мюлей, Бортис собрал в гостинной всю прислугу, членов семьи и объявил, чтобы все обращались ко мне с пониманием и не иначе, как “сьер Адриан”. Сказать, что домочадцы советника были удивлены — это ничего не сказать.

Особенно тяжелым был первый день. Леди Оливия Мюль и ее дочь Астра приняли меня тепло. Хотя, несмотря на их доброжелательные слова и улыбки, иногда просачивалось напряжение. Эликс Мюль, первые три дня и вовсе избегал меня. Подход к нему я нашел быстро. Заглянул в его комнату как-то вечерком с бутылочкой хорошего вина. Мы напились, разговорились и все стало почти так же, как и в прежние времена.

Теперь я ходил в мужской одежде и слышал привычное к себе обращение. И иногда даже забывал, о своем превращении. Но только иногда.

Мой друг Эликс теперь относился ко мне иначе, с некоторой осторожностью. Хоть и был со мной вежлив и учтив. Но все это было лишь игрой. Театральной маской. Раньше мы откровенно обсуждали с ним некоторые женские прелести. Он описывал своих любовниц, коих у него было не мало. Теперь такие темы мы вряд ли сможем обсуждать.

Миновало пол месяца.

Одним прекрасным утром мы отправились с Эликсом на охоту, и я впервые за много месяцев своего превращения чувствовал себя самим собой.

Погода выдалась приятная для охоты. Иней слегка покрыл землю и сделал ее тверже. Солнце светило нам в темечко и приятно пригревало. Небо было удивительно голубым и безоблачное, словно над головой находилась бескрайняя водная гладь. Эликс рассказывал мне последние новости и внимательно следил за берегом реки. Мы напару взобрались на крутой холм и ожидали, когда на водопой подойдут косули.

— На что ты пялишься? — зло сказал я ему, замечая, как мой друг постоянно задумчиво смотрит совсем не мне в глаза.

Он вздрогнул и немного помявшись спросил:

— Как ты с этим живешь? В смысле с этими женскими… хм.

— А куда мне деваться! — надеялся, что он о чем-то серьезном спросит.

— Может, есть способ? Твоя грудь и правда… — Эликс замялся.

— Да, у меня есть женская грудь. Ты что, больше не о чем думать другом не можешь? — злобно проворчал я.

Мой друг, невольно напомнил мне о моих приобретенных недостатках.

Как только появились косули, мы затихли. Но Эликс продолжал внимательно изучать меня. Он был неплохим парнем и не умел лицемерить, как некоторые. Именно это его частенько подводило. Хотя было и его достоинством.

Тонконогие животные медленно подходили к краю водоема. Одна из косуль навострив уши осматривалась и следила за безопасностью. Остальные животные макнули морды в воды небольшого озерца.

Я медленно начал взбираться на самый верх холма и успел подняться на достаточную высоту. Алекс оставался внизу. Одна нога у меня соскользнула на гладкой поверхности, и я неожиданно свалился с камня и закричал, вернее завизжал и почувствовал, как мой друг остановил моё падение, уперевшись сзади обеими ладонями в мои ягодицы. Потом, постепенно спустил меня вниз, придерживая за талию и случайно схватился за грудь.

— Демонюга тебя задери! — выругался я, заметив, как всю эту нашу возню и крики услышали косули и побежали прочь от водопоя.