В какой-то степени было жаль расставаться с Эксми — она спасла мне жизнь и дала кров — но без неё наконец-то за долгое время чувствовал себя по настоящему свободным. Возвращаться обратно в Сендарин — дикая глупость! И я решил ее совершить.

Добравшись до ближайших скал, я полностью изменил свою внешность. Я решил, что должен стать парнем. Я взял нож и решительно укоротил волосы, вырезал челку, почти такую, же, какая у меня была год назад, собрал их в хвост на затылке. Чтобы сделать незаметной женскую грудь, не смотря на холод, я разделся по пояс и плотно обмотал ее куском материи. Надел камзол и штаны, Получилось неплохо. Теперь я почти не отличался от парня. Женскую одежду я с большим удовольствием сжег, заодно и согрелся.

По пути в Сендарин, в ближайшем городке со странным название Козья Пустынь я обменял лошадь и продав одно из украшений, закупился провиантом.

— Куда держишь путь, парень? — спросил меня перекупщик с которым я встретился в в одном из неприметных ломбардов. Мужик средних лет с косматой, нечесаной бородой.

— На Восток, в Синеокую долину, — соврал я, зная, что некоторые из перекупщиков продают информацию местным разбойничьим шайкам.

— Неплохое место, для идиотов. Слышал, там сейчас шастают отряды Южных Гиен?

— Именно туда мне и надо!

Перекупщик смотрел на меня и смеялся в усы. Не верил. От него я вышел сияя от радости и с кошельком денег. Сносно пообедав в ближайшем трактире я скоро покинул город.

Переночевал я на постоялом дворе, до которого добрался поздней ночью. Спал я в эту ночь мало. Боялся, что могут украсть вещи, так как двери в снятую мною комнату не запирались. Не выпускал из рук мушкет. Утром, когда спустился в трактир при постоялом дворе, услышал как мужики оживленно обсуждали последние новости. Стоял крепкий запах едкого арзамизкого табака, дешевого, от того вонючего. Посетителей было всего четверо. Двое бродяг, которые скорее всего искали работу в заношенной одежде. И двое путников вполне прилично одетых, в хорошие вещи. Почти как у меня..

— Недавно ко мне заезжали двое и вот что поведали, — начал толстый трактирщик, разливая пиво по кружкам. — Говорят, наш берт при смерти, а его сынок, будь ему пусто творит бесчинства разные. Налоги повысил торговцам. На востоке анархия. Банды кочевников разоряют деревни, а ему хоть бы что.

— А еще говорят, — добавил низенький и прыщавый тип. — Адриан Хаминг молится не нашим богам и мальчиков **ет.

Кровь у меня резко прилила к лицу.

— С чего это вы взяли! — не выдержал я. — Сплетни!

— Сплетни? А налоги, однако, повысили. На днях мне об этом один из поставщиков поведал, так что скоро и цены поднимутся. А про мальчиков, так об этом мне свояк расказал. Приходил к нему один придворный, интересовался мальчиками рабами, да покрасивше. Мол сам берт желает. Свояк врать не станет! — залился гомерическим смехом трактирщик. — А ты, парень, случаем не в Сендарин едешь? А то слишком смазлив.

Мужики заготали. И те двое, что прилично одеты были ко мне стали присматриваться.

— Если я тебе приглянулся — не значит, что понравлюсь сынку берта! — подмигнул я трактирщику.

“Нельзя привлекать к себе внимание!” — подумал я и засобирался, чтобы убраться прочь.

— Постой, парень, — остановил меня один из мужиков, резким жестом, упершись мне в грудь. Было неприятно осознавать, что он мог нащупать под одеждой. — Возможно, нам по пути! Не желаешь ли составить мне и моему товарищу компанию?

— Убери руки, — злобно завопил. — Мне не нужны попутчики.

— Вместе веселее.

Я отодвинул полу кожаного плаща и показал шпагу. Мужик убрал руки и вернулся на своё место. Не медля ни минуты, я схватил с лавки сумку с вещами и покинул это заведение как можно быстрее.

Половину дня я ехал в одиночестве. Все шло по плану и я радовался этому, пока вдалеке не появились двое всадников. Они не спеша ехали следом некоторое время, а потом стали приближаться. Меня это тревожило и я старался держаться от них подальше. Кто знает кто это?

Ближе к полудню, когда мы отъехали далеко от ближайшего посоелка и вокруг была только безмолвная, покрытая ковылем и подснежниками степь. Они пришпорили лошадей галопом и стали меня догонять. Я тоже пришпорил коня и почувствовал неминуемую опасность.

Холодный ветер бил мне в лицо, я нещадно хлестал по бокам несчастное животное, которое начало уже выбиваться из сил. Гонка Продолжалась около получаса. Вскоре я услышал и увидел, что они почти приблизились и стал вилять, стараясь сбить их с толку. Они были на хороших быстрых конях, вооружены шпагами и мушкетами. Лица прикрыты широкими платками.

— Стой, стой, тебе по хорошему говорят! — крикнул один из них.

Выхватил из-за пояса мушкет. Выстрелил и одним метким выстрелом кажется ранил одного из бандитов в руку. Он пригнулся к луке седла от боли, но удержался в седле. Второй неожиданно и ловко накинул на меня лосо стянул с лошади. Я упал и сильно ударившись о землю с визгливым девичьим криком.

Вот и настал его час. Час волка, а не драной шавки! Где вы теперь сильные мира сего? Кому теперь принадлежат ваши могучие ящеры? Клент сидел в кабинете берта. Клент сидел на кресле берта. Клент сам был почти бертом.

Он ловко избавился от соперника — истинного Адриана Хаминга. Капитан Нойдан, по незнанию, с готовность помог ему в этом, чтобы угодить почти правителю. Еще немного и берт Люциус покинет этот мир и отправится к праотцам. Тогда Клент станет непобедим и всевластен. Сильные мира сего станут гнуть спины перед ним — сыном рабыни. А он будет смеяться и вытирать ноги о их дорогие одежды.

Несколько раз к дверям кабинета приходила бертресса-вдова Дарита Хаминг. Он приказал её не пускать под предлогом занятости. Этот приказ он отдал незамедлительно, чем вызвал возмущение своего теперешнего почти, что советника, капитана Нойдана.

— Месьер, не стоило так обращаться с вашей бабушкой. К её мудрым словам прислушиваются многие, так сказать, “столпы”, на которые опирается ваша будущая власть. Её нельзя не уважать.

Клент лишь раздраженно стукнул кулаком по столу и указал ему на дверь. потом призвал камергера своего отца Леора Рида. Написал ему на бумаге свои пожелания

Взглянув на них Леор побелел.

— Развлекаться изволите, месьер. Ваш отец сейчас не в лучшем состоянии и стоило бы….

Клент мотнул утвердительно головой и показал жест, напоминающий нож приставленный к горлу. Мол если не выполнишь не поздоровится.

Леор закрыл рот и хмуро пошел со списком вон из кабинета.

Тем временем в другом конце дворца Гнездо ящера, библиотекарь мисс Лара ожидала когда ее примет у себя пожилая месьера Дарита. Вертела нервно в руках маленькое портмоне. Оглядывалась.

Двери покоев растворились и из них вышла вышколенная, стройная камеристка Эн.

— Месьера Дарита занята и просит все что вы хотели ей сказать, передать мне, как доверенному лицу.

Мисс лара нервно сглотнула:

— Нет, я не просто поболтать пришла или посмотреть на месьеру, у меня важное сообщение касающееся её внука и внучки. Я не уйду отсюда, пока не поговорю с ней лично.

Эн, сморщила свой прямой нос и посмотрела на неё с укором.

— Я самое доверенное лицо, нашей госпожи!

— И все же… — набралась смелости мисс Лара. — Информация может попасть и в другие руки.

Эн покраснела, капризно и надменно вздернула носик и пропала на какое-то время за высокими дверями покоев вдовы-бертрессы.

Вернулась она бледная и растрепанная.

— Проходите, мисс Лара, месьера ждет вас.

Лара направилась в покои. Камеристка Эн осталась в коридоре и притворила за ней двери. Никогда прежде её не допускали в эти покои. Высокий потолок, обитый тканью с изображением звезд. Старинная мебель вырезанная из такого редкого материала, как дерево.

На одном таком кресле сидела сгорбленная старушка, гладила такого же старого как и она кота. Во вгляде угадывалась глубокая грусть. Лара и раньше видела Дариту Хаминг: гордую, величественную, надменную. Сейчас перед ней была именно бабушка.