Берт растянулся на лежаке в предвкушении. Сегодня он наконец захватил южный Батистан.

— Это служительница храма Армата. Все артефакты мы сожгли, и она теперь не боле чем обычная баба. Хорошенькая баба. Волшебницы, они знают какие-то там способы сохранять красоту, — Бортис вытер рукавом губы.

— Мне нравится необычные женщины, — ответил берт. — Оставь меня, потом за ней заглянешь.

Бортис ухмыльнулся и прежде чем выйти из шатра добавил:

— Будьте аккуратны, хозяин, всё же магичка.

Люциус не услышал его. Сейчас его мысли были заняты иным. Он подошел к девушке и рывком за шиворот поднял ее с колен. Она встала, глянула на него синющими большими глазами и закусила губу. Берт чувствовал её страх и трепет. Его пальцы больно сдавили её соски, виднеющиеся из-под разорванной одежды. Девушка вскрикнула от боли и дернулась.

— Слышал, что все последовательницы культа Армата хранят неприкосновенным для мужчин своё тело в течении всей жизни. — Люциус почувствовал неодолимое желание проверить свои слова на деле.

— Не делай этого, — простонала девушка и снова глянула на него своими завораживающими синими глазищами. — Ты пытаешься взять то, что по праву принадлежит богу. Он накажет тебя.

Лициус отпустил грудь девушки, рванул со всей дури и содрал с нее остатки платья. Пленница зажмурилась и теперь стояла перед ним обнаженная и вся тряслась от страха, но не кричала и не билась в припадке, как другие приводимые ему на потеху девицы. И это завораживало, притягивало еще больше.

Берт отошел в сторону и осмотрел её. Да это действительно красавица. Белоснежная бархатная кожа, плоский живот и хорошая фигура.

Пленница вдруг бросилась бежать, но он быстро поймал её у выхода, схватив за волосы и притянув к себе.

Изнывая от желания, он повалил ее на свой лежак, спустил штаны, раздвинул коленки, навалился и вошел в неё, встретив ту самую девственную преграду. Пленница вскрикнула несколько раз, обмякла и залилась слезами. Она отвернула лицо от своего насильника и извивалась всем телом, пытаясь стряхнуть его с себя. Связанные за спиной руки сильно сковывали её движения.

Лициус наконец-то насытился. Издав рык от накатившего на него удовольствия и выпустив семя, он откатился в сторону и теперь лежал рядом с пленницей. Она вздрагивала от безмолвных рыданий.

Потом повернулась к нему лицом и решительно сказала:

— Ты заплатишь за всё, что сделал. Будь ты проклят!

Девушка вдруг дернулась к нему и зубами вцепилась в мочку уха берта и откусила её. Её обидчик взвыл как раненый лев и вскочил на ноги хватаясь за окровавленное ухо.

Поруганная и изнасилованная служительница храма, выплюнула мочку уха, сверкнула яростно глазами и произнесла какое-то заклинание.

В шатер влетел Бортис и ударил пленницу по лицу со всего маха. Она упала и потеряла сознание. Лицо её все было вымазано кровью берта.

— Тварь, сучка, — ревел насильник, хватаясь за обезображенное ухо, — отрубить ей голову.

Его приказ не смогли выполнить. Сначала девушке прижгли язык каленым железом, чтобы та больше не могла сказать ни единого заклинания, а потом люди барона насиловали её до самого утра по очереди. Когда в пьяном угаре и насытив свою похоть о ней забыли, она сумела вырваться на свободу и сброситься с обрыва на скалы.

***

Берт Хаминг схватился за левое ухо, ощупал шрам и отсутствующую мочку и грязно выругался.

— Как же я сразу не догадался, в чем тут псина зарыта. Похоже их божок любит девственниц побольше меня! Эта девка изуродовала меня и поплатилась. К тому же вся округа знает, что я разворотил их богадельню до основания.

— Ради сохранения вашего имени и рода придётся поговорить с ними и признать свои ошибки.

Люциус рассвирепел, подлетел с кресла, тряхнул Бортиса за ворот его серого мундира так, что пуговицы отлетели и посыпались на пол.

— Вот ты и пойдешь к ним, упадёшь в ножки, предложишь денег, да хоть свой зад, лишь бы вернуть Адриана!

Лизабет помогала примерять одежду своей новой приятельнице. Похоже платье Адриане совсем не понравилось. Она смотрела на него с нескрываемым отвращением. Её можно понять. Абсолютно все воспитанницы пансиона одевались одинаково. Правда девушки умудрялись привнести свои детали: пришивали кружева, или прикрепляли броши на отворот белого воротничка, кто-то экспериментировал с шарфиками. Жителям обители по уставу не очень-то полагалось выделяться среди остальных. Монахини и вовсе носили одинаковые серые балахоны до пят с капюшонами, чёрные сандалии летом и ботинки на меху зимой. Особенно долго и пристально Адриана рассматривала и примеряла на себя розовые панталоны и лиф. Бетти решила, что наверняка дочь берта носила раньше нижнее бельё побогаче и из более дорогих тканей, а тут ей предложили неизвестно что. Правда сняли-то с неё мужские кальсоны… Надо же так с ума сойти.

— Столько всяких причуд в этих нарядах? Как тут разобраться? И зачем всё это придумали? Лямочки, завязочки, — Адриана застегнула пуговки лифа. — А вот эта штука, очень кстати!

— Тебе нужно нарядиться, подруга, каждая девушка мечтает быть интересной. Жаль, что в Арг-Горанде это не приветствуется.

Когда юная леди Хаминг надела платье и посмотрелась в зеркало, на лице у неё промелькнула целая палитра эмоций. Сначала это было удивление, потом разочарование и грусть, а потом ирония.

— Вот что значит сменить сюртук на дамские рюши! — она сделала неуклюжий реверанс и чуть не грохнулась с каблуков и засмеялась. Правда смех был совсем невеселый. Потом надела и чепец и совсем сникла.

Бетти обняла её. Она почувствовала, что сейчас Адриане необходимо немного тепла. Похоже раньше девушка не сильно баловали ласками.

— Ну что, пойдем я покажу тебе комнату.

— Пойдём, — согласилась дочь берта и, покачиваясь неуклюже на каблуках, пошла следом.

Бетти смотрела на её походку и удивлялась:

— Впервые встречаю девушку, которая не умеет ходить на каблуках.

— Как видишь, тебе повезло.

Препятствием для неё стали не только каблуки, но и длинный подол платья. Эндрю запиналась за него, ругалась, иногда даже нецензурно. Нет она точно тронутая на всю голову.

Подружки вышли из термы вместе с тремя сестрами и теперь отправились в корпус, где находились спальни воспитанниц пансиона. Адриане выделили отдельную комнату, подальше от остальных и с запором снаружи дверей: всё же сёстры опасались, что девушка снова может впасть в безумие или сбежать.

Желание сбежать у неё действительно было и это Бет поняла сразу, как они вышли во двор монастыря и проходили мимо главных ворот. Адриана всё время смотрела в ту сторону и похоже оценивала шансы проскользнуть мимо охраны. Правда бежать некуда. Вокруг Арк-Горанда простиралась бескрайняя степь, усеянная скалами. Воду и пищу найти трудно. Особенно чистую воду, пригодную для питья. Рядом с монастырем протекала Желчная река. По её берегам произрастали лиственные деревья, и трава, ну а дальше, в стороне от реки начинались бескрайние просторы, покрытые сухостоем, колючками и жухлой низенькой травкой. Дороги, конечно были, но бродить по ним в одиночку никто не решался. К тому же дочь берта-правителя прекрасная нажива для всевозможных врагов Сендарина.

Осмотрев свою скромную комнату, Адриана похоже осталась ей довольна. Живо скинула туфли и упала на кровать.

— О, как же давно я не спала на нормальной постели. Как давно! — она стянула чепец и положив голову на подушку прикрыла глаза. Русые волосы длиной чуть ниже плеч разметались по подушке.

Бетти с сестрами решила оставить Адриану и дать ей возможность отдохнуть.

Утро следующего дня застало Бетти неожиданно. Похоже прошлый день был для неё слишком насыщен событиями и хлопотами. Она спала в общей спальне вместе с еще двумя воспитанницами пансиона. На соседней кровати сопела Флоя, девчонка лет тринадцати не больше, дочка рыцаря и капитана Недмира. У девочки не так давно умерла мать, а отец, сэр Теодор Недмир, капитан одного из военных корпусов берта Хаминга, всё время находился в разъездах и на боевых заданиях. Появлялся в пансионе за год пару раз с гостинцами. Флоя прижилась в монастыре очень быстро, словно всегда жила именно здесь.