Она поставила бокал на столик и поднялась с дивана.

Ты найдешь ответ на свой вопрос и боги потребуют плату.

Её голос стал холодным. Зрачки расширились, как у совы. По моей коже пробежал холодок. Мафкта хоть и была служительницей культа Луноликой Олди, покровительницы женщин, но я подсознательно остерегался её. Жрицы могли наслать порчу на своих обидчиков.

— Найдя ответ, ты не найдешь избавления. Найдя избавление, ты не найдешь ответа.

— Если вопрос только в деньгах, Мафета…

— Ты глупец!

Жрица подошла ко мне вплотную и казалось смотрела своими бездонными зрачками прямо в самую глубь моей души. Я был выше ее на целую голову, но сейчас почувствовал себя маленьким и беспомощным мальчиком. Её взгляд пугал.

Что могу я, жрица и приемная дочь Луноликой богини Олди. Что я могу, провидица сущности, — она сделала глоток ликера. — Я могу только предупредить, а что делать решать тебе

Любят эти женщины иронизировать, даже если они жрицы.

От негодования я чуть не проглотил язык. Я что должен терпеть её капризы!

Ты снова и снова смеешься надо мной, Мафета. Я прикажу посадить тебя в один из подвалов дворца, поверь, они очень глубоки, с крысами, а охрана любит молоденьких девушек, — я хотел напугать её, но жрица не испугалась.

Ха, — сказала она и легкой кошачьей походкой подкралась ко мне. — Я нужна тебе. Особенно сейчас. Ищи ответ на свой вопрос в этом дворце. Он сокрыт в сокровищнице, которую никто не ценит. Найдя её, найдешь и ответ.

Вы, жрицы, всегда загадками разговариваете? — я чувствовал как меня начинает захлестывать волна гнева. Она играла со мной словно кошка моей бабушки с бабочками в Зимнем саду. Нет, будь моя воля, я приказал бы её вывалять в дерьме.

Какой ты забавный, — рассмеялась Мафета. — Любая женщина загадка. Мы девочки.

Последняя фраза была сказана с яркой интонацией.

Знаю, — раздраженно вздохнул я и сел в мягкое кресло, положив ногу на ногу по старой привычке. Когда я посещал мужской элитный клуб, там все так сидели. Если бы меня сейчас увидела Астра, начала бы недовольно фыркать и высказывать “Эта поза неприлична. Так девушка сидеть не может…” — Мафета, хотя бы маленькую подсказку? Дворец большой. Что ты хочешь взамен на подсказку?

Я говорю лишь то, что что знаю сама, что слышу, чувствую, — она приблизилась, провела своими тонкими пальцами по моим волосам.

Я увернулся от её прикосновения, Мафета не сильно расстроилась и вернулась за столик, на котором ее ждали угощения.

А если твои чувства — всего лишь чувства. Нельзя полагаться только на них. Тебе не кажется?

Я рассказала все что смогла, Адриана.

Помнишь, ты говорила, что я расплачиваюсь за грех отца, — напомнил я.

О, да, так и есть. Такие проклятья встречались ранее. Но я с ними не встречалась. Я так еще молода, — Мафета лизнула засахаренное яблоко и промурлыкала: — Восхитительно!

***

На этот раз берт и его наследник отправились в путь в карете. Клент сидел вжавшись в жесткое сиденье. В карете было душно и когда он начал терять сознание Люциус разреши снять маску.

Ты не мой сын. По сути своей ты так и остался презренным рабом, — размышлял вслух берт, рассматривая сырое от пота лицо своего подставного сына. — Ты умеешь держать оружие в руках?

Клент положительно помотал головой. Он был сыном рабыни и крестьянина, работал в поле мотыгой. Хорошо работал. Теперь по риказу берта его учили убивать. Он брал уроки фэктования и быстро учился. А раньше за то, что он просто бы прикоснулся к оружию без спроса, ему бы отрубили фаланги на пальцах.

Берт поморщился.

Ты мне нравишься только тем, что не болтлив, — Люциус приблизился к двойнику и потрепал его словно собаку по светлым волосам. Клент терпел это только потому, что боялся стражей снаружи. — Если ты подведешь меня, я вырву твои патлы и начищу ими свои сапоги, парень.

Берт небрежно откинул его голову и вытер руки платком.

Ненависть вскипела у парня в груди, застилала глаза, но он терпел, безмолвно терпел, ожидая своего часа. Прошла минута, прежде чем красные пятна сошли с его лица. Парень понемногу приходил в себя. Перед глазами витали зеленые круги. Страх перед персоной берта сковывал его, не давал отомстить и Клент не мог преодолеть этот страх никаким усилием воли. Кто он? Да никто. Ничтожный раб вещь в руках свободных и имеющих власть людей.

Ты помнишь своих родителей, парень? — поинтересовался берт.

Неужели ему действительно волновала судьба родителей Клента? Конечно помнил. Своего отца фермера он люто ненавидел. Ведь он насиловал его мать и еще несколько его сводных сестер. Кормил дрянью и держал как скот в сарае, завставляя работать с утра до вечера. Но Клент хоть и нем, не глуп и силен. Он вернет долг отцу. Вряд ли берт спрашивал из-за вежливости. Даже имя Кнета правитель запомнил с большим трудом и только потому, что так же звали когда-то одну из собак.

Клент угрюмо покосился на Люциуса и отрицательно мотнул головой.

Славненько, — равнодушно сказал берт. — А то пришлось бы их убить.

Клент сглотнул слюну, чтобы смочить пересохшее горло. Указал бы на ферму отца, да там его мать и сестры. Голова у парня кружилась так же, как она закружилась, когда он впервые игристое попробовал вино во дворце.

Мой сын не такой как ты, Клент. Из него получился бы неплохой правитель Сендарина. Ты по сравнению с ним ссаная вонючая тряпка, — теперь голос берта был наполнен сожалением и горечью. — Мой сын лишился члена, отрастил сиськи и щеголяет в юбках. Но я сомневаюсь что он потерял яица.

При этих словах Люциус сильно сжал губы. Так сильно, что они посинели.

Я люблю его и ненавижу. Когда он стал таким, я хотел его задушить, но что-то внутри екнуло и я… отпустил.

Наверное, если бы ему позволяло его положение, Люциус проронил бы несколько скупых слез. Клент наблюдал, слышал как сильно билось сердце берта. Когда ты нем, начинаешь слышать луше остальных. Его бледное лицо покрывалось испариной от одной только мысли, что его снова облачится в душную маску и выставят на общее обозрение.

Карета дернулась и остановилась. Дверка открылась и внутрь заглянул человек из охраны берта.

Месьер, мы приближаемся к тому месту, где решено разбить лагерь по вашему плану.

Надевай маску, — приказал Люциус.

Клент неуверенно мотнул головой.

Я сказал, надевай маску, — рявкнул берт. — Иначе я прикажу ее пришить к твоему лицу.

Клент нехотя подчинился. Ему снова предстоит быть куклой этого властного господина. Да и вообще всю свою сознательную жизнь он оказывался чьим-то запасным стулом. Ну ничего, придет и его черед сесть на теплое местечко.

Мои ноги без конца путались в длинном подоле платья. Музыка гулом звучала в моих ушах, которые за пол года монастырской жизни привыкли к тишине. Бальный зал был наполнен блеском. Горели и сияли, отражаясь в зеркалах свечи. Блестел стеклярус на платьях дам и кафтанах господ.

Осенний бал — это одно из ярких событий в Сендарине. Те, семьи, которые были приглашены ко двору, не жалели денег и сил, чтобы предстать во всем великолепии. И не смотря не на что, самые лучшие наряды были у представителей семь берта. И эти наряды обсуждали потом во всех закоулках Сендарина.

А за пределами столицы в это время гремела война и шли дожди и снег, а иногда и то и другое. Люциус Хамиг совершал снова свой военный подвиг, отбивая малые плодородные земли от от орд голодных и быстрых степняков с помощью пушек. Иногда в Гнездо ящера приходили новости и письма от берта. Дарите Люциус писал регулярно, а вот мне не пришло за три месяца ни единого письма от отца. Я должен был находиться с ним там, на поле битвы, а не здесь, среди этих надушенных неженок. Даже дядя Гротер с сыновьями месяц спустя после отъезда отца, отправились на войну. Похоже дело обстояло серьезно.

О том, что творилось в нашем маленьком и тесном мире, среди степей и стервятников я узнавал только благодаря юркому прощелыге Маньену. Приласкав его и своевременно подкупив, я получил доступ к необходимой мне информации. Приходилось продолжать платить и спускать на это немалые суммы. Никто особо мне не докладывал и не сообщал о новостях и содержании писем с войны. Бабуля почти не разговаривала со мной, но пристально наблюдала. Притом из всех денег, выделяемых на это Маньен брал только половину, вторая шла на подкуп нескольких соглядатаев имена которых он держал в строжайшем секрете.