Я перечитал несколько раз, пытаясь уложить все в голове. Это было вполне в характере Влады - налететь внезапно, поставить все с ног на голову двумя словами и пропасть обратно. Правда, на этот раз она превзошла саму себя; полмиллиона - большие деньги, которых я в руках-то не держал никогда. Откуда у нее такая уверенность, что я смогу достать нужную сумму?
Как-то странно это все выглядело. Но... Черт возьми. Влада никогда, ни единого раза не просила меня о чем-то таком, что я не смог бы сделать. Да и сколько раз она мне сама помогала в разных дурацких ситуациях, где советом, а где и чем-то посерьезнее. Особенно в тот раз, когда ей пришлось бросить все и пролететь через полстраны, чтобы помочь мне во время очередного особенно болезненного разрыва с пассией. А ведь могла бы просто по телефону поворчать на тему «Новую найдешь, чего расклеился?».
Но нет. Отменила все, купила билет на самолет и через шесть часов уже поила меня пивом и подавала бумажные носовые платочки. Такое дорогого стоит; родственников у меня не так много, чтобы ими разбрасываться.
Я перечитал письмо еще раз. Вроде бы ничего такого, никаких подвохов. Стиль письма и правда Владин, почтовый адрес тоже. Теперь нужно будет кое-что прикинуть.
Несколько нехитрых манипуляций с калькулятором и беглый взгляд в мой договор с лечебным центром Клинского и страховой компанией дали все нужные цифры. С учетом моих собственных скромных сбережений, а также потенциальной продажи капсулы выходило как раз около полумиллиона в твердой валюте. Собственно, это и требовалось. Последний кирпичик лег в стену принятия решения.
Домой я отсюда не поеду. Буду бороться до конца, а все полученные от моего участия в эксперименте деньги - переведу Владе. Надеюсь, у нее там все получится.
В списке контактов терминала нашлись все мои доктора, так что я отправил Лермонтовой и Клинскому короткое сообщение из двух слов: «Я остаюсь». Потом без сил откинулся на спинку инвалидной коляски и тупо уставился в потолок. Все эти размышления и метания выпили из меня немало сил; хотелось выпить чего-нибудь крепкого. Часы показывали полночь.
Потом я подумал о Фелиции. Надо будет ей как-то аккуратно сказать, что у меня остался только месяц на игру. Пусть сразу присматривает другого постоянного партнера. Придумаю историю про кредит, и что капсулу в уплату долга заберут, или еще какой-нибудь бред. Лишь бы без лишних соплей обойтись, а то сам себя жалеть начну и вообще руки опустятся.
В последнее время я как-то слишком много думаю о Фелиции Тренч. Нравится она мне, что ли? Пожалуй, да. С другой стороны, придушить ее мне хочется едва ли не постоянно. Такая вот странная дружба.
За всеми этими мыслями я сам не заметил, как задремал.
Разбудило меня ощущение присутствия. В палате кто-то был. Неясная тень в дальнем углу не выглядела похожей на оборудование; приглушенный звук дыхания тоже выдавал в госте человека. Кому понадобилось залезать в мою палату посреди ночи, кроме медперсонала?
Я шевельнулся, моргая и пытаясь разглядеть что-нибудь в полумраке.
- Кто там? - голос охрип и срывался. - Доктор, это вы?
Из угла донесся мелодичный звон колокольчиков, означающий негромкий смешок. Я застыл, словно громом пораженный.
- Теперь тебе пить из двух чаш. В одной яд, в другой - нет, - проговорил знакомый голос моего ангела-хранителя. - Выберешь правильно, и отправишься в страну грёз.
Говоривший так и не вышел из угла, но сомнений в его личности уже не оставалось.
- Я... я видел нечто странное, как ты и говорил, - я перешел на шепот, чтобы не привлекать лишнего внимания. - Название моделей оборудования, иногда производителя или марку. И все это просто... всплывает, словно из воздуха. Как в игре.
- Что наша жизнь? Игра, конечно, - снова рассыпался в воздухе звон колокольчиков. - А в любой игре есть доля пользы и ведро шелухи. Ты готов покопаться в шелухе, чтобы найти зернышко?
- Смотря какое зернышко, сенсей, - хмыкнул я.
Весь этот диалог почему-то отдавал античными кино про восточные единоборства. В них старый учитель главного героя постоянно изъяснялся какими-то метафорами. Ученик половину фильма ломал голову над тем, что же учитель имел в виду, а потом, осознав, вторую половину картины ломал лица плохим парням, вооруженный новым знанием и просветлением.
- Зерно истины кроется под ворохом старых газет и слоем вековой пыли. Снимешь их - найдешь то, что ищешь, - был мне ответ.
- То есть мне надо покопаться в своем прошлом, чтобы разгадать твои загадки, Огнеписец? - я осторожно ощупал свое лицо, пытаясь убедиться в реальности происходящего. - Правильно понимаю?
- Чем глубже уходишь, тем дольше лезть наверх. Копай в нужном месте, и тогда твой колодец не обрушится на голову, когда попытаешься достать воду.
И ночной гость растаял, оставив после себя только звон колокольчиков и едва уловимый запах антисептика. Вместе с ним осталось смятение и куча вопросов, на которые не было ни единого ответа.
Оставленная на ночном столике бутылка с водой долго не хотела открываться. Когда мне удалось победить крышку и плеснуть ее в стакан, на вкус она оказалась словно бумага; во рту пересохло, и сколько бы я не пил, жажду утолить не удавалось. Проклятые тайны. Проклятая мистика. Проклятые доктора, огненные ангелы и вообще вся эта история.
Проклятая опухоль в моем мозгу, которая растет каждую минуту.
Я сдавил стакан в руке. Стекло хрустнуло; ладонь укололо осколками. Я с размаху впечатал кулак в стену, словно та была в чем-то виновата. Мелкие частицы стекла вонзились еще глубже в кожу, но боли я не чувствовал. Вообще ничего не чувствовал, кроме всепоглощающей пустоты и усталости. Сколько еще копаться в ведре с шелухой? На кой мне знать, что аппарат искусственного дыхания в углу сделан компанией «Дженерал Медикалс» и имеет серийный номер 027168-4? Что мне вообще с этим знанием делать?!
Удар. Второй. Третий. Костяшки сбились в кровь; на стерильной побелке стены осталось пятно, темно-красное в неверном свете мигающих лампочек на медицинских машинах. Сине-зеленые перемигивающиеся светодиоды придавали моему временному пристанищу ореол таинственности и загадочности, но мне было плевать. Устал я от тайн.
После дюжины ударов рука, наконец, заболела. Вероятно, я что-то в ней ушиб или повредил, так что сжимать пальцы оказалось неприятно. Стекло хрустело в ладони, мизинец гнулся плохо. К черту это все.
Среди осколков стакана оказался один, достаточно большой, чтобы зажать его между пальцами. Сонная артерия вот тут, слева и чуть дальше середины шеи. Если аккуратно ее проткнуть, то я усну и больше уже не очнусь. Не будет ни Пустоши, ни доктора Клинского с глазами друга и повадками хищного коммерсанта, ни кровавых ногтей Екатерины Лермонтовой. Не будет выборов, дилемм и тикающего в голове счетчика, отмеряющего оставшиеся дни жизни.
Я поднес осколок стекла к шее. Сейчас или никогда. Полмиллиона я не накопил, конечно, но Влада сумеет распорядиться моим скромным имуществом с пользой. Лучше триста тысяч, чем совсем ничего, пожалуй. Она большая девочка и справится. А как я умер - знать и вовсе никому не обязательно.
Стекло коснулось шеи.
Дверь распахнулась, выбитая ударом ноги. В следующую секунду мои руки оказались в плотном захвате Ашота, а коляска чуть не опрокинулась, когда он прыгнул прямо с порога. Я попытался крикнуть что-то, но вторая ладонь зажала мне рот.
- Алексей, не надо, - произнес санитар; в его речи не осталось и следа характерного южного акцента. - Оно того не стоит.
Я попытался возразить, но с закрытым ртом получилось выдать только сдавленное мычание.
- Кричать не будешь? Тогда уберу руку.
Я, как мог, мотнул головой - мол, не буду. Внутри что-то оборвалось; все, теперь меня точно запишут в разряд опасных психов, отберут капсулу насовсем и посадят на лекарства до состояния безвольного овоща. Или еще что похуже придумают. Хотя, может, получится украсть скальпель или какой-нибудь еще инструмент?..
