Вот это дела. Да после такого не то, что встать - жить вообще должно быть невозможно! Видимо, эти мысли отразились на моем лице, потому что Клинский хмыкнул и развернул ко мне планшет с несколькими страницами документов.

- Я переправил вам договор об участии в программе «Ви-Жизнь», а также более подробную информацию о ней. Планшет справа на тумбочке, ознакомьтесь, как сможете. Чем быстрее вы примете решение, тем лучше будет для вас. А если вы предоставите для нашей программы свою капсулу «Вириалити», то еще и поспособствуете тому, что мы сможем получить спонсорские гранты от ее производителя, когда программа выйдет на свет. Естественно, внакладе никто не останется, включая вас. Как вам? Шанс вылечиться, фактически играя в игру, да еще и с возможностью заработать на этом денег на жизнь после завершения терапии.

Это был переломный момент во всех смыслах. Частенько мне приходилось принимать в жизни сложные решения, и всегда древний способ с подбрасыванием монетки меня выручал. Смысл не в том, чтобы поступить так, как подсказали выпавшие орел или решка. Просто когда ты подбрасываешь монетку в воздух, ты уже знаешь, на какой исход ты надеешься.

Монетки под рукой у меня не было, но я и так знал, что именно ответил бы в любом случае.

- Я изучу все подробно, доктор, - хрипло выдал я. - Но предварительно примите мое согласие на участие в программе.

- Прекрасно, мой дорогой, просто прекрасно. Вы не пожалеете о сделанном выборе, я надеюсь. Наука вас точно не забудет, - Клинский наклонился и пожал мне руку. Я ответил в меру своих слабых сил. - Навещу вас завтра, и мы приступим к нашей терапии. Могу я распорядиться о доставке капсулы?

Сил хватило только на то, чтобы кивнуть. Разговор с врачом отнял весь тот невеликий запас энергии, что у меня был.

Кажется, моя жизнь только что сделала свой самый крутой поворот - и я почему-то совсем не боялся этого.

- Вот и все, теперь ты наш, - Клинский изобразил зловещий хохот, забирая у меня планшет с подписью, поставленной под договором об участии в исследовании. - Шучу, не пугайся. Капсулу твою привезли и подключили. Сейчас придет санитар и перевезет тебя в другую палату. Кстати, ты так и не сказал, что нужно привезти из дому. Я пошлю стажера, он доставит.

Этот вопрос заставил меня задуматься. Мысли все еще разбегались, как рогатые кролики в глазах у пьяного норвежского лесника, но я уже привык. Что может быть нужно, кроме чистой одежды? Все равно мои пожитки умещались в невеликих размеров чемодан и пару коробок от настольного терминала.

- Я подумал, что мне стоит просто забрать все свои вещи сюда, доктор, - ответил я через несколько секунд раздумий. - Раз уж я остался без средств к существованию, то и за аренду квартиры платить не смогу. Придется жить тут, пока лечение не закончится... чем бы оно не закончилось.

Клинский серьезно кивнул.

- Рад, что ты понимаешь - я не могу дать тебе стопроцентного прогноза. Твоя идея хороша; первая неделя лечения пройдет здесь, в госпитале, а потом мы тебя перевезем в наш исследовательский центр. Оборудование оттуда потребуется нам на новом этапе.

- Вам виднее, доктор, - отозвался я, пытаясь переместиться на подушках поудобнее. Спина уже онемела от бесконечного лежания, в голове гудело, а чувствовал я себя как после хорошей попойки. Разница была только в том, что после попоек обычно не отнимаются ноги.

Клинский ушел за санитаром. Я же попытался сфокусироваться на том, что мне дали прочитать накануне по вопросу витоника и всей этой экспериментальной терапии.

Проект «Ви-Жизнь» был детищем Клинского, его любимым и единственным ребенком. Разработанный на основе цитоплазмы стволовых клеток препарат являлся, если верить документации, практически панацеей от всех известных человечеству болезней. При попадании в нервную ткань, он заставлял клетки начинать делиться заново, стимулируя полную регенерацию. Еще он улучшал восприятие реальности и делал добрую сотню других мелких, но чрезвычайно важных дел, необходимых калекам вроде меня.

Фармацевтическое обоснование, занимавшее львиную долю объема всего пакета документов, я пропустил. Все равно ничего в этом не понимал даже с нормально работающей головой, а сейчас и подавно. Чтобы читать, приходилось напрягаться, и шум между ушей заставлял меня поглощать информацию небольшими порциями. Иначе начиналась жуткая мигрень с ощущением того, что мир сейчас взорвется.

Самым важным было то, что витоник совершенно не работал без погружения пациента в среду, отличную от привычной. Длинное и запутанное объяснение сводилось к тому, что попадание в новую стрессовую обстановку активировало необходимый минимум рецепторов и мозговых центров, за которые формула цеплялась и начинала работать. Фактически, чем больше ощущений испытывал пациент, тем лучше и эффективнее лечил препарат.

Исследовательская группа долго пыталась понять, как же найти достаточно подходящую среду для активации лекарства. Возить калек в экзотические страны и там оставлять на произвол судьбы? Эффективно, но противоречит самому смыслу лечения. Заставлять прыгать с парашютом? То же самое.

Наконец, кто-то из молодых лаборантов нашел ответ прямо под носом, притащив на работу любимый ви-ар шлем, чтобы поиграть в какую-то ММОРПГ в обеденный перерыв. Ради интереса он подключил к себе оборудование, замеряющее активность мозга, и случайно зашедший в кабинет Клинский просто ахнул, увидев показатели, намного превышавшие требования витоника. Проект переименовали в «Ви-Жизнь», и начали испытания на первых двух пострадавших. Я стал третьим.

- Гринцев, просыпайтесь! - жизнерадостный Клинский вернулся в палату в сопровождении дюжего санитара. - Пора вам на новое место жительства. Ашот, будь добр, аккуратно вези. Это теперь мой личный пациент и новый участник нашего проекта.

Молчаливый медбрат, напоминавший шкаф с антресолями комплекцией, кивнул и принялся отключать от меня оборудование. Пока он отсоединял разные шипящие трубки, щупы и прочее диагностическое железо, я успел заметить под его задравшимся рукавом татуировку в виде крылатого меча и римской цифры IV. Интересно, что это? Какой-нибудь клуб или секта?

- Из полиции так никто и не пришел, - сказал я Клинскому, чтобы немного отвлечься от ломоты во всем теле. - Странно, да?

- Более чем, - Клинский заинтересованно поднял голову от своего планшета. - У меня был запрос на беседу с вами от Центрального Управления еще вчера вечером, и я думал, что они придут с утра. Уточню.

Он сделал себе пометку. С планшетом доктор, казалось, не расставался никогда - постоянно что-то писал, или читал, или отвечал на сообщения. Как у него находилось время что-то исследовать, было загадкой. Мне же такое поведение полиции и правда показалось странным. Крупный теракт, больше дюжины трупов, и никто не рвется побеседовать с чудом выжившим свидетелем? Неужто есть дела поважнее?

Почему-то с этой мыслью накатила волна дурноты, и я закрыл глаза. Перед веками плавали цветные пятна, словно в калейдоскопе. Они сливались, разделялись, моргали... И вдруг сложились во вполне четкую надпись.

«ПРИВЕТ».

Я сначала подумал, что уснул. Но нет, вот же Ашот рядом отключает последние трубки, с кем-то негромко говорит в углу палаты по коммуникатору Клинский... Не сплю. Открыл глаза, несколько раз моргнул, прогоняя наваждение. Это начинает попахивать совсем плохим кино.

Огненная надпись пропала после моих манипуляции, и слава Богу. Еще не хватало с собственным подсознанием общаться через цветные пятна. Достаточно с меня на ближайшую неделю страшных открытий - одно то, что шеф был кому-то должен крупную сумму денег, чего стоит! А ведь никогда не был похож на человека, у которого есть за душой такие грешки...

С другой стороны, что я вообще знал о шефе? И, если на то пошло, о Викторе, Лин, всех остальных коллегах? Да толком и ничего, кроме каких-то обрывков и кратких обмолвок в обеденный перерыв или в курилке. В душу ко мне никто не лез, и я отвечал взаимностью. Так уж родители воспитали.