— Королю нужно золото.

Одной этой фразой Рожан поставил меня на место. Мечтать я могу о чем угодно, но в первую очередь надо делать дорогу к золотым приискам. Когда у нас руки дойдут до морского порта — одному богу известно. А ведь я хотел там столицу Северных земель основать. Была надежда, что армейские сами дорогой займутся, ведь у Рожана почти двести человек в подчинении. Да и пополнение должно еще подойти — он сам говорил.

Увы, нет. Строить дорогу придется мне.

Представление о золотодобыче у меня было примерно такое: выходит мужик на песчаный берег быстрой реки, насыпает в специальный тазик песок, и промывает его, зайдя в воду. Песок уносит течение, а более тяжелое золото остается в тазике.

Верным оказался только принцип: грунт действительно промывают водой и отделяют золото за счет его большего веса. Остальное оказалось намного сложнее.

Левее, то есть западнее перевала, от основной горной цепи под прямым углом отходит второстепенный хребет. Невысокие горы идут до леса и теряются в нем. Как мне объяснил Мир, скалы переходят в гряду, поросшую деревьями и кустами. Именно эта протяженная возвышенность разделяет долины двух рек, золотоносной и той, на берегу которой стоит деревня лесовиков.

От перевала до истока золотой речки и двух верст не будет, но идти туда надо по каменистому склону, да еще через скалы перебираться, пусть и не слишком высокие. Вообще-то, делать там пока нечего, потому что место для новой крепости Рожан присмотрел в верстах пяти ниже по течению.

Тысячник — мужчина предусмотрительный. Он в первый поход взял проводника из лесовиков и наметил с ним дорогу к будущему поселению. Именно по этому пути, обозначенному срубленными кустами и затесами на деревьях, шагала наша команда из десяти человек. О предстоящей работе знали все, поэтому и разговоры, возникавшие на пути, касались будущей дороги.

— Стенки у оврага крутые, — заметил Десятник. — Придется срывать.

— Внизу ручеек бежит, — добавил один из отставных солдат. — Весной разольется — не пройдешь.

— Из земли, что со стенок, насыпь сделаем, — ответил Мачан. — Только для воды ходы надо делать.

Понятно, что «ходы» — туннели из камня. Интересно, где мы его возьмем? Возможно, придется везти издалека.

С каждой сотней шагов становилось все тоскливее: уж больно здесь работы много. Людей мало, и взять новых негде. Лесовики тоже не помощники, потому что мужчины коз пасут, женщины на огородах пропадают, а дети взрослым помогают и травы собирают.

Недавно Мира с маленьким сыном приезжала, о чем-то с женой Десятника говорила. Теперь та у местной ребятни сушеные цветки, корешки и травки принимает — устроилась на работу к Алло и Кате.

Зато я теперь понял, почему у Мира и Миры имена одинаковые. Замужние женщины у лесовиков носят имена мужей, поэтому и жена Десятника стала Мачаной.

На поляне кипела работа: у поваленных деревьев срубали сучья, несколько солдат пытались выворотить обкопанный пень с подрубленными корнями, еще одна группа строила шалаш рядом с двумя уже установленными палатками.

— По этому берегу частокол сделаем, вышки сторожевые поставим, — Рожан водил нас с Капитаном по будущей крепости. — Мост сделаем обычный, небольшой; лес на том берегу вырубим.

Горные реки текут быстро и порой промывают глубокие ущелья. Водный поток шириной шагов пять медленным не был, но берега имел невысокие. Впрочем, горы уже кончились, так что реку можно было считать равнинной.

Прошли всего шагов пятьсот вверх по течению, а река из быстрой стала стремительной. Еще через сотню шагов начались пороги, где вода уже не текла, а почти падала.

— Удобное место, — сказал Рожан. — Даже плотину делать не надо. Берега сроем, воду по деревянным лоткам подведем, промывочницы сколотим. Только насыпного грунта здесь мало — копнешь поглубже, а там уже камень начинается. Будем его долбить, а потом в песок размалывать.

— А если ниже по течению попробовать? — поинтересовался я.

— Так там воевать придется, — ответил Рожан и с недоумением посмотрел на меня.

Кажется, он посчитал, что я глупость сморозил. А на мой взгляд, армия как раз воевать и должна. Однако у тысячника другое мнение. Осторожничает он, выжидает. А может, прав старый вояка? Сюда-то мы без потерь дошли — стоило только потерпеть чуть-чуть.

Одни солдаты копали ямки в берегу, другие промывали добытый грунт. Песчаного пляжа здесь нет, но специальные тазики есть — их лотками называют. Это мне Десятник объяснил. Только золото мыть будут в промывочницах — деревянных желобах, сколоченных из досок.

Что ни говори, а работы у военных много. Одних досок полно нужно, а ведь их пилить придется вручную. Впрочем, и нам тоже достанется: предстоит строить два моста через овраги, земли надо перебросать изрядно, а уж про кусты, деревья и пни даже думать не хочется.

— Даже не знаю, повысили меня или понизили, — сказал Николаевич. — Оставили мне только лабораторию и небольшую мастерскую. Порох теперь делают на отдельном заводике, пушки тоже без меня льют. Зато я теперь хожу по всему заводу и предлагаю улучшения и изменения.

Василий со вздохом почесал свой знаменитый нос и продолжил:

— Они ко мне, конечно, прислушиваются, только не всегда по-моему делают. Понимаешь, не я определяю, что важнее. Мне кажется, что нужно электричеством заниматься, а они в первую очередь взялись паровые машины делать. Я хочу спирт из древесины делать, а им дикие фрукты и ягоды девать некуда. Сахара в плодах много, растут они на здоровенных деревьях. Лопатами урожай с земли собрать, размять, в емкости загрузить, немножко воды добавить, и через некоторое время получается спиртосодержащая жидкость — гони на здоровье… А если соглашаются и делать начинают, то даже на мелочь какую-нибудь недели уходят. Людей мало, производственная база слабая, и знаний не хватает.

У него та же история: хочет одно, а делает другое; сил и времени на все не достает. Зачем Куратор нас сюда забросил? Боюсь, толку от нашего внедрения совсем чуть-чуть. Разве могут несколько человек со стороны изменить развитие целой страны? Впрочем, мы пробрались на приличные должности, и кое-что у нас получается, но в масштабах планеты наше влияние совсем мало.

— Зато мы катализатор для производства серной кислоты нашли, — поделился радостью друг. — Конечно, наобум: синюю глину смешали с толченым камнем и обожгли. Из чего состоят минерал и глина — понятия не имею, но результат есть, а это главное.

И зачем ему эта кислота?

Мою физиономию непроницаемой назвать сложно. Василий заметил, что я недоумеваю, и прочитал мне целую лекцию. Оказывается, чтобы получить спирт из опилок, требуется сначала обработать их кислотой. А спирта нужно много, потому что Николаевич планирует создавать разные двигатели, работающие именно на этаноле. Еще кислоты нужны ему для аккумуляторов, электролиза, анодной очистки меди. В общем, столько он наговорил, что у меня голова распухла.

Далеко друг заглядывает, очень далеко. А может, так и надо? Все заранее предусмотреть, чтобы потом в затылке не чесать.

Все-таки интереснее Николаевич живет, и многое зависит именно от него. А у меня все совсем не так.

Однако выяснилось, что король думает иначе.

— Везучий ты, — сказал Гурчан. — Я столько лет к Северным землям примерялся — ничего у меня не получалось. А ты за какие-то месяцы не просто зашел, но и обосновался. Золото оттуда уже пошло.

Зачем ему столько золота? Мне Пухлян объяснил: рабочих рук не хватает, потому что Барас намного больше продает, чем покупает. Если так, то деньги должны оседать в стране. Золото от торговли, золото из старого рудника, золото из Северных земель — куда столько?

— Говори, чем тебе помочь, — сказал король.