Опять: «Проси, чего хочешь», и снова надо попросить и в меру, и чтобы польза была. Только в этот раз я заранее все продумал. У меня одна забота — дороги, и лучше всего их делать из камня. Можно уложить на песчаное основание большие булыжники, но проще насыпать щебенки и разровнять ее. Однако щебень надо еще сделать, раздробив большие камни на мелкие куски.

— Ветряную дробилку для камня, — сказал я. — Железную, чтобы ее с одного места на другое переставлять можно было.

Во взгляде Гурчана появилось любопытство.

— Думаю, на моем заводе найдутся умельцы, — сказал он. — Десятка тебе хватит?

Пока я размышлял, как вежливо отказаться от такого количества, король продолжил:

— Я распоряжусь. Завтра пойдешь на завод.

Спорить с Гурчаном я не стал. Правда, потом меня сомнения одолели. Людей у меня мало — что я буду с такой прорвой дробилок делать? А если король за них заплатить потребует? Денег, наверно, полно уйдет — жалко.

На следующий день я пошел на завод. Управляющий отправил меня к Николаевичу.

— Везучий ты, Серега! — радовался Василий. — Я об этом только мечтал, а тебе все просто так досталось.

— Что досталось-то? — не понял я.

— Да я им этот проект уже предлагал. Типовые сборно-разборные ветряки. Мне отказали. Сказали, что дорого. Они же привыкли их из дерева делать. А дорого только на первый взгляд, потому что у стальных ветряков срок службы больше. Запчасти будут одинаковые, и менять мы будем только неисправные узлы. Механизмы к ветрякам тоже типовые сделаем: дробилки, мельницы, насосы. Позже можно будет генераторы поставить.

Молодец, Николаевич! Только не пойму, в чем тут мое везение?

Со своими помощниками я общаюсь постоянно, а иногда мы собираемся и приглашаем Рожана с его сотниками — устраиваем общий совет.

Услышав о ветряках, Рожан пришел в восторг.

— Хороших дорог мало не бывает, — заявил он. — По ровному пути даже ночью быстро доедешь. В случае чего, подкрепление враз поспеет… Повезло тебе, Сержан — король такую милость оказал.

Они что, сговорились? И этот меня везучим считает.

Наместник должен заботиться о том, чтобы на его земле торговля шла, ремесла процветали, руды добывались. Ведь от всего этого налоги в казну идут, прибыль королевству получается. У меня же налогоплательщики — Алло с Катей, а больше и нет никого. С лесовиков взять нечего, да и не привыкли они к поборам. Обложишь их каким-нибудь налогом — могут взбунтоваться. Король, хоть и помогает, но тоже не обязан мне деньги давать. В общем, нет пока ремесленников и промышленников в Северных землях.

Впрочем, недавно появились трое — попросили разрешения поташ варить. Пришли они как раз в дело: мы же просеки рубим, и у нас много ненужной древесины остается. А поташ делают из древесной золы: промывают ее водой, а потом раствор уваривают. Получается соль, белая или красноватая.

Если честно, мне эти люди сразу не понравились: взгляды у них злые и хищные, в отличие от лесовиков и солдат. Однако поташ они собирались варить для королевского завода, да и не хотелось прогонять первых добытчиков.

Написал им Пухлян разрешение, я расписался и печать приложил, и начали они работать. Даже помощников найти умудрились. У лесовиков все мужчины в теплое время коз пасут или промышляют что-нибудь, но один бедолага прошлым летом сломал ногу. Срослась кость неудачно, и мужик так охромел, что пастушье дело оказалось ему не под силу. Вот и подрядился он поташникам помогать и дочку старшую с собой взял. Жена же с тремя младшими детьми осталась за огородом ухаживать.

Сначала у добытчиков дело пошло. Моя гвардия каждый день мимо них ходила по дороге к прииску и все видела. Однако через неделю костры перестали дымить, а поташники исчезли. Впрочем, помощников, отца и дочь, нашли в деревне в добром здравии.

Расследование я поручил Десятнику.

— Отец с дочерью говорят, что не поладили с ними и ушли, а больше ничего не знают, — отчитался мой дознаватель. — В лесу, рядом с шалашом, тоже никаких следов нет. Остальные в деревне ничего не ведают, даже моя Мачанка молчит, как рыба.

Так мы ничего и не выяснили. Капитан, ездивший в столицу, попытался узнать хоть что-нибудь о пропавших или их родственниках. Вернулся он ни с чем.

— На заводе их почти не запомнили, документов никаких нет, — доложил он. — Лучше бы не ходил: они теперь поташ с меня спрашивают.

В общем, не все безоблачно во вверенных мне землях: три человека пропали, а у лесовиков, похоже, круговая порука — своих они не выдают. Я думаю, что пришлые мужики на дочку хромого позарились, но это только мои подозрения.

А поташ варить не перестали: бывшие помощники самостоятельно за дело взялись. Только теперь с хромым лесовиком не одна дочь работает, а две. Бывает, и третья на помощь приходит.

Одинокие женщины из деревни продолжают тесно общаться с моими подчиненными и солдатами. Пухлян популярен невероятно. Интересно, что в нем такого, что лесовички за ним толпами ходят?

А вот новые семьи не появляются. Я понимаю, что солдатам жениться не с руки, но ведь и мои отставники не теряются, а среди их подруг есть молодые и симпатичные. Почему бы не сойтись на постоянной основе?

Просветил меня Пухлян:

— Лесовички сами не хотят. Замуж вышли те, которые влюбились.

— Но ведь тут не одна приятность — могут и дети появиться, — заметил я.

— Так они для этого к нам и ходят, — ответил Пухлян. — Племени новые люди нужны. А вырастить детей общество поможет.

Ну и порядочки у них здесь! А может, у замужней женщины просто жизнь тяжелее?

Не знаю, как Рожан в бою солдатами командует, но хозяйственник он замечательный. Ничего лишнего его подчиненные не делают, поэтому и дело спорится. Доски они вручную пилить не стали, а завезли готовые в старый гарнизон. Там сделали промывочницы, водяные колеса и по частям переправили их на прииск.

Единственное, что меня удивляет — их стремление все делать из дерева. Могли бы те же водяные колеса из металла сделать. Говорят, они совсем недавно даже барабаны для мельниц из плах собирали. А долго ли проживет деревянная вращающаяся бочка, если в ней чугунные шары перекатываются?

В этот раз привезли толстые стальные пластины, из которых на болтах собрали барабаны. А ведь резьбовых соединений у них раньше не было! Уж не Николаевич ли тут руку приложил?

Водяное колесо крутит лежачую железную бочку, внутри которой тяжелые чугунные шары размалывают золотоносную породу — ее через окна в торцах загружают. Песок и мелкие камешки высыпаются через щели между пластинами и падают прямо на землю.

Мельница изрядно облегчает работу — попробуй вручную расколоти камень на песчинки! И без этого у солдат много работы: породу на тачках к мельнице подвезти, барабан загрузить, полученный песок к промывочным желобам отвезти. У промывочницы тоже человек стоит и песок лопаточкой переваливает. А главное, приходится скалу кирками долбить. Техники, которая сможет это за людей сделать, здесь нет, а порох слишком дорог.

Впрочем, камень можно не только киркой откалывать, ведь стальными клиньями и кувалдой можно намного быстрее породу добыть. Однако при этом слишком большие куски получаются — их дополнительно измельчать придется, прежде чем в мельницу загружать. Вот тут как раз дробилка для камня и пригодилась бы. Только что-то не везут нам ни ветряков, ни дробилок, хоть и времени прошло немало.

— Третий ветряк уже делаем. Куда первые два подевались? — удивился Николаевич.

Любому подчиненному не стоит лишний раз выяснять отношения с начальством, поэтому к управляющему отправился я.

Встретили меня как должно: в кабинет вежливо пригласили, сам хозяин из-за стола поднялся. Управляющий улыбался открыто и разговаривал уважительно.