Как величайшую ценность, Витька вручил Кате коробку спичек и распорядился:

— Кашу вари! Гречневую.

Обедали кашей и салатом. Пили чай из новых чашек.

— Будем мой дом достраивать, — сказал Большой. — Материала навалом. Крышу деревянную сделаем, на кровлю черепица есть. Подвал тоже деревом перекроем.

Материалов Витька действительно завез много. У него на участке чего только нет — даже пластиковые окна уже лежат, пленкой укрытые.

— Баню тоже подремонтируем, — добавил Большой.

— Такой домище зимой топить замучишься, — как всегда, встряла Катя.

— Печки сложим, дров напилим. Лес рядом, — ответил Большой.

Все правильно, только для печей специальный полнотелый кирпич нужен, а у Витьки на участке есть только керамические блоки, которые со щелями.

— А кирпич? — спросил я.

— Блин… А вроде, у Антохи такой кирпич есть, — нашелся Большой. — Только далековато. А к помоечным, наоборот, близко — не растащили бы. Надо кирпич к дому перетаскивать.

Витька с Полиной опять ушли на промысел, а мы с Катей остались обустраиваться.

Соорудили два отхожих места, огородив их теми же древесными плитами.

Потом сделали настил из брусков, поставили на него треугольником три плиты, в одной из которых я выпилил вход — получилась помывочная. Плиты мы связали синтетическим шпагатом и стянули скотчем, сверху я их скрепил досками, просто сделав пропилы и в плитах и в досках. Накрыли сооружение плитой, а на нее навалили камней, которые достали из подвала. Стоящие плиты я привязал шпагатом к настилу, а его завалил камнями.

Получилось крепко.

Катя, почти не умолкая, что-то рассказывала. Выяснилось, что она вдова: муж-наркоман умер от передозировки. А на панель Катя пошла, потому что ей самой нужны были деньги на героин.

— Только ты не думай, — сказала она. — Я уже полтора года чистая.

— А до этого что, не мылась? — не понял я.

— Чистая — это значит, что наркотики не употребляю. У нас так говорят.

— У нас — это где?

— В анонимных наркоманах. Я, благодаря им, из грязи вылезла. Только они от меня стали нос воротить, когда узнали, кто я такая. А я все равно осталась.

— А что же нормальную работу не нашла?

— А где ее найдешь, если ни опыта, ни образования? Мне есть-пить надо, одеваться и за квартиру платить — раздраженно ответила Катя.

Если честно, она, даже когда злилась, симпатичной оставалась.

Правда, потом Катя смущенно добавила:

— Еще я хотела на права выучиться и какую-нибудь старенькую машину купить.

Интересная все-таки у нее логика: заниматься проституцией, чтобы хорошо кушать и одеваться — нормально; а делать то же самое, чтобы накопить на автомобиль — что-то стыдное.

А какая разница?

Как-то получилось, что и я ей о себе все рассказал, даже о том, что Витька говорил.

Катя смешно пыхтела, когда мы с ней поднимали плиты, порой лукаво смотрела на меня и часто улыбалась. Было с ней удивительно легко и хорошо.

Бывает, оказывается, так: почти человека не знаешь, а разговариваешь с ним обо всем, и любое дело спорится, когда он рядом.

Борщ у Кати получился вкусным, хоть и без мяса.

А после ужина, когда уже стемнело, Витька сказал:

— Наверно, из наших сюда уже никто не придет. Обустроимся чуток — будем команду набирать, а то сожрут нас тут. Еще собаку завести надо, чтоб охраняла.

Кто нас тут может съесть, никто уточнять не стал.

Только Катя, как всегда, словечко вставила:

— Еще кошку надо, а то мыши запасы съедят.

Девчонки улеглись спать в одном шалаше, мы с Витькой — в другом. Я сразу завалился, а он зажег свечку и начал что-то мастерить из веревки и кожи, содранной с сиденья собственного автомобиля.

Проснулся я в одиночестве. Девчонки уже развели костер. Над кастрюлей, стоявшей на кирпичах, вился парок.

— Засоня! — поприветствовала меня Катя.

— Умывайся веселей, скоро завтракать будем, — поторопила Полина.

Почему я так рад их видеть? Знакомы мы не так уж давно, чего-то очень хорошего они мне не сделали, ласковых слов с утра не наговорили. Кто они мне? Товарищи по выживанию — только и всего.

Только Полина мне улыбалась, а у Кати вообще рот до ушей. У меня, похоже, тоже.

Катя, поливая холодную воду из пластмассового ковшика, сообщила, что они не видели, как ушел Витька.

Понизив голос, она сказала:

— Вчера Виктор Сергеевич за Полинку какому-то мужику морду набил, а ей велел никуда без него не ходить.

Вот оно что! Теперь понятно, почему она за ним, как собачонка бегала.

Теплица, в которой мы вчера спали, ночью благополучно развалилась. Удивительно, почему этого раньше не случилось. При ближайшем рассмотрении выяснилось, что каркас у теплицы алюминиевый, а крепеж из нержавейки. Именно болты из нержавеющей стали полопались и стали причиной разрушения.

Красный кирпич, необходимый для печей, действительно нашелся на одном из участков нашего строящегося поселка. Только участок этот оказался далековато — метров за сто.

Девчонкам я сделал носилки из двух черенков от рассыпавшихся лопат и куска древесной плиты: пробил в ней дыры и привязал шпагатом к палкам. Себе из кривой ветки вытесал коромысло и привязал к нему веревкой два пластмассовых тазика.

Когда двое шагают с носилками, идущий сзади тормозит движение, потому что ничего не видит у себя под ногами. Я со своим коромыслом носился, как китаец, которого я видел в каком-то фильме — девчонки ходили раза в два медленнее.

Через полчаса Полина потребовала:

— Дай, я тоже с коромыслом попробую!

Сделав одну ходку, она распорядилась:

— Делай нам с Катюхой такие же! Катя, завтрак собирай — скоро Витя придет.

— Сама собирай! — ответила Катя.

Она отобрала у Полины коромысло и быстро зашагала, с трудом справляясь с болтающимися пустыми тазиками.

Через несколько минут она уже кричала:

— Сереженька, мне эту палку покороче сделай!

Ого! Я уже «Сереженька». Что скрывать, мне приятно.

Витька, действительно, скоро пришел. Снял с плеч неизвестно где добытый рюкзак, поставил на землю две большие клетчатые сумки.

Интересно, как Полина догадалась, что он должен прийти?

Перекусив, Большой достал веревку с пришитым к ней куском кожи, петлю на одном конце надел на запястье, второй конец взял в руку. Потом он вложил в кусок кожи подобранный с земли камень, раскрутил над головой и запустил его, угодив в пластмассовую бочку, стоявшую через участок.

— Праща, — пояснил Витька. — Мы с пацанами в детстве баловались. Вам я тоже сделал. Каждый день по часу тренироваться будете.

— Зачем нам? — немедленно возразила Катя. — У нас ножи и топоры есть.

— Нож отберут и им же горло тебе перережут. Только сначала измочалят так, что сама жить не захочешь, — ответил Большой. — А праща — штука серьезная, но к ней еще и умелые руки нужны.

Каждый из нас получил по праще. Витька быстро объяснил тонкости в обращении с новым оружием и опять куда-то исчез.

Мы с азартом принялись бросать камни. Новое занятие давалось мне с трудом, у Кати вообще ничего не получалось, а вот у Полины дело пошло сразу. Высокая и гибкая, она сразу же стала с пращой единым целым, и камни, пущенные ее рукой, летели далеко и сильно. Полина даже смогла несколько раз попасть в мишень, которую мы нарисовали на куче песка.

Носили кирпичи, выбрасывали обломки из подвала. Девчонки готовили обед, потом ужин. Витька пару раз появлялся, разгружался и опять исчезал.

К вечеру я чуть ноги таскал. Думаю, остальные устали не меньше. Только наши лица часто озарялись улыбками, ведь у нас появился дом.