Наверно, я все равно не уснул бы. А уж когда в комнату вбежала Катя, об отдыхе пришлось забыть.

— Гулька сама себя взорвала! — выпалила она. — Гранатой.

Катя села рядом, уткнулась лицом мне в грудь и тихо заплакала. Я сидел, ничего не думая, обнимал любимую, понимал, как ей плохо, но не знал, чем ей помочь.

Проплакавшись, Катя неожиданно уснула, а я, уложив ее, вышел из дома.

Уже давно стемнело, на безоблачном небе горели звезды, морозило все сильнее.

В мастерской горел свет. Савельевич, Николаевич, Василий Васильевич и Максим сгрудились вокруг стола, рассматривая принесенные арбалеты и стрелы.

— Плечи где-то усиленные нашли, — удивился Максим. — Спусковой механизм, похоже, из латуни или бронзы.

— Вручную вытачивали, — заметил Савельевич. — Это сколько же терпения надо!

— Крепеж латунный, — обратил внимание Николаевич. — Наши сколько ищут — никак не найдут, а эти где-то отыскали.

— У стрел наконечники тоже латунные, — сказал Васильевич. — А собаку из этого убить можно?

Василий Васильевич давно мечтает поохотиться на одичавших собак, которые стаями носятся по округе. Причем, насколько я понял, интересует его мясо этих животных.

— Тебе говядины мало? — строго спросил Николаевич. — Шамиль нам целого бычка дал.

— Так нет уже говядины — кончилась, — ответил Васильевич. — И за бычка мы плуг отдали, да гвозди с подковами, а тут мясо дармовое получится.

— Пожалуй, три арбалета мы соберем, — подвел итог Савельевич. — Больше не получится: некоторые детали осколками посекло.

Первый генератор мы делали втроем.

К моему удивлению, Савельевич все чаще с уважением смотрел на Катю.

В конце концов наш руководитель сказал мне:

— Мне кажется, Сергей, ты недооцениваешь свою супругу. Дело не только в том, что у нее очень чуткие и правильные руки — она большая умница. Еще у нее чрезвычайно развита интуиция, а ее целеустремленности можно позавидовать.

Признаться, ошарашил меня Савельевич. Я всегда считал свою Катеньку милой симпатичной болтушкой, а тут — и ум, и интуиция, и целеустремленность.

Впрочем, что такое целеустремленность? Наверно, умение добиваться своего.

А ведь прав Савельевич! Захотела Катя пойти с нами в поход — пошла. Решила стать моей женой — стала. Даже кроликов завела: упросила Витьку, и он ей принес пару от вентиляционщиков. А сарайчик для них меня заставила к конюшне пристроить.

Ну и что из того? Я все равно люблю ее, какая бы она ни была.

Принципиально наш ветряк отличался от обычных только конструкцией ротора, в котором стальные пластины мы заменили железным порошком, смешав его с бакелитом. Работой первого изделия Савельевич остался доволен. Пусть длина каждой из трех лопастей едва превышала полметра, но все исправно крутилось, а аккумулятор подзаряжался.

— Василий Николаевич, — как-то спросил Савельевич. — Вы не пробовали расплавить стальной порошок?

— Была такая мысль, — Николаевич почесал свой нос-картошку. — Только сначала в тиглях не был уверен, а сейчас не знаю, удастся ли добиться нужной температуры.

Два небольших керамических стакана заполнили стальными опилками, закрыли крышками и нагрели в кузнечном горне. Порошок спекся — стальные комки не разваливались. Один из кусков Николаевич нагрел и выковал из него вполне прочную железку квадратного сечения.

Савельевич сказал только одно слово:

— Интересно.

Зато Николаевич пришел в восторг.

— Теперь можно нормальный инструмент делать — надо только стальную труху собрать, — говорил он, размахивая сильными руками. — На металлобазе трубы из нержавейки есть, они почти все целые. Их только нагреть докрасна — они опять прочность наберут.

Савельевич сказал еще одно слово:

— Подождем.

Два дня спекшийся стальной порошок и квадратная железка оставались крепкими, а на третий день рассыпались от первого удара.

Савельевич впал в раздумье.

— Я могу предположить, как это происходит, — поделился он с нами. — Летает на орбите спутник и каким-то излучением разрушает стальные предметы. Допустим, первый раз они разрушили здания и технику, попутно уничтожив значительную часть населения. Но зачем они это делают повторно? Ведь уже все разрушено, а люди от повторной обработки не гибнут.

Сомнения — сомнениями, но стальной порошок мы решили собирать.

— Пора подумать об обработке металлов, — сказал Савельевич. — Для начала нужно сделать простейший токарный станок.

Тут уж я оказался в своей стихии:

— А патрон, а суппорт, а резцы где взять?

— Все правильно, — ответил Савельевич. — Что-то отольем, что-то вручную сделаем. А для резцов нам нужны победитовые напайки… Только где их взять?

— Знаю! — чуть не заорал я. — Надо сходить на мой завод и забраться в инструменталку.

На этот раз Катя проводила меня спокойно, лишь сказала напоследок:

— Аккуратненько там — не лезь, куда не надо!

Неужели она чувствует, когда будет опасно, а когда — нет? Может, не зря Савельевич говорил о ее интуиции? Если так, то можно идти со спокойной душой.

В этот раз в поход пошла только дружина, да меня взяли как проводника. Получилось человек тридцать, зато теперь у нас еще и арбалеты появились.

Мой завод построили в стародавние времена. Делали здесь узлы и агрегаты к военной технике и автомобилям, инструмент, оснастку, металлическую фурнитуру. Ковали, штамповали и вытачивали здесь много чего — в общем, механический завод.

Конечно, и ремонт здесь был, и реконструкцию проводили, но три больших цеха из серого кирпича оставались неизменными. Увы, сейчас один из них развалился полностью, а у двух других стены тоже местами обрушились. Зато кирпичный забор сохранился, и, судя по деревянным заплатам на месте ворот, у завода имелись хозяева. Да и тропу к фанерной калитке местные жители протоптали широкую.

— Эй, хозяева! — закричал Большой. — Разговор есть.

Витька снял с пояса небольшой топорик и принялся колотить по древесным плитам, загораживающим проход.

— Чего надо? — отозвались из-за забора.

— Поговорить. Не слышали что ли?

— Всей оравой разговаривать будете? — спокойно спросил невидимый собеседник.

— Двоих впустите, а там видно будет, — ответил Большой.

Мы сидели вчетвером в теплой комнате, пол которой был выложен плиткой, а стены отделаны пластиковыми панелями.

Говорил один из хозяев, белобрысый мужчина лет тридцати пяти:

— Кирпич и пиломатериалы здесь были: тут как раз склад строить собирались. Остальное — из магазина стройматериалов. С лакокрасочной фабрики растворителя в бутылках натаскали. Смешиваем его с моторным маслом и этой смесью топим.

— Как? — уточнил Большой.

— В ведро наливаем, туда же кирпич опускаем. Он смесью пропитывается и горит потом долго и жарко… Думаю, топлива у нас еще на пару зим хватит.

— А что делать планируете?

— Да ничего особенного, — ответил белобрысый. — Весной картошки и овощей насадим. Семена уже запасли. Часть газонов уже вскопали, а снег сойдет — еще расчистим… Крупы у нас много, сахару вообще на десятки лет: здесь целый склад был.

— Значит, хозяйство вести и потихоньку завалы разбирать, — сказал Витька. — Что откопаете, и сахар на обмен предлагать будете?

— Ну, да, — пожал плечами хозяин. — А вы что ищете?

Большой, как обычно, превратился в добродушного и улыбчивого рубаху-парня.

— Ты, Никита, не спросил главного, — сказал он. — Что мы можем дать вам? А мы предлагаем дружбу.

Витька положил на стол бронзовые пассатижи, потом добавил к ним ножницы из того же материала.

У сидевших напротив мужчин хватило выдержки, и они даже не прикоснулись к инструментам. Только совсем спрятать свою заинтересованность они не смогли: взгляды их выдавали с головой.