— Возможно. — Глухо ответила я.

Я не должна чувствовать обиду. Я не имею на это право. И даже ничего такого не произошло, чтобы… Но черт возьми, сердце упрямо отстукивало свою мелодию, назвав ее «Симфония Ревность». Просто от того, что Арчи с кем-то смеялся, своим красивым бархатистым смехом, меня уже уничтожало. То что я не знаю, что с его рукой, а она знает… Как же бесит! Бесит то, что это так сильно на меня влияет.

— Вея, глупый вопрос, но… Ты в порядке?

Я провела руками по лицу, будто убирая липкую паутину и кивнула:

— Более или менее.

— Ваш чай, желаете что-нибудь еще?

Мы с Берри синхронно посмотрели на вспотевший высокий хайбол, поставленный на стол официанткой, и также синхронно переглянулись. По глазам Сью я поняла, что она и забыла про свой экстренный, да что там, истеричный заказ.

Не выдержав, я расхохоталась. Нервно, но от души. То, как Берри пыталась отвлечь мое внимание от окна было столь комично, и совершенно не вязалось с образом девушки, который я нарисовала в своей голове очень давно, что смех буквально рвался из меня. Да и вся ситуация явно ударила меня по нервам.

Я откинулась на спинку, обтянутую кожзаменителем и прикрыла рот руками. Но мои подрагивающие от смеха плечи выдавали меня с головой.

— Нет, спасибо. — Выдавила из себя Сью, притягивая напиток и стараясь не смотреть на девушку. Также она метнула в мою сторону агрессивный взгляд, призывающий меня заткнуться, но от этого смех еще сильнее стал прорываться из моей груди.

Как только официантка отошла, Берри перегнулась через стол и зашипела:

— Чего ты ржешь? Она подумает, что мы ненормальные!

Я потерла глаза:

— Ой… Ох… Серьезно, Сью? То есть твои вопли путника, умирающего в пустыне Сахара: «лимонада мне, лимонада!», ее на такие мысли еще не навели, да?

— Я действовала по ситуации! — Девушка угрюмо впилась в трубочку, втягивая очередную порцию лимонада. — Может, ты все же расскажешь, что случилось?

— Что, настолько любопытно? — Сказала я более резко, чем хотела. Черт, да мое настроение скачет, как нестабильная кардиограмма. Кардиолог от такой картинки точно был бы в шоке.

Девушка поджала губы:

— Нет, просто я считаю, что если держать все в себе можно взорваться. Или начать срываться на окружающих, как делаешь ты. А раз уж друзей у тебя нет, то почему бы тебе не поговорить со мной?

— А ты не церемонишься со словами. — Заметила я.

— А зачем? Тебе от этого легче станет? Если хочешь, чтобы с тобой посюсюкали, я могу позвонить Саше. — Проворчала девушка, впрочем, последнее предложение она выдавила из себя совсем уж без желания. — Ну, или в случае чего, он может набить Арчибальду морду. Ну, или попробовать.

Девушка задумчиво посмотрела за окно, на место, где не так давно стоял Хант. А мысли ее явно витали вокруг сцены драки после концерта — место, где она видела парня в действии. И к сожалению, если на мысленный ринг поставить англичанина и моего школьного друга (ее нынешнего парня), то последний падал в нокаут уже в первые секунды раунда.

Мысли о том, какие слова стали истинной причиной взрыва Ханта: правдивое и меткое замечание о том, что мой папа платит ему за встречи со мной, побудило меня на откровенность. А может, мне просто нужна была подруга. Хоть какая-то. А может я просто окончательно свихнулась, если выворотила душу Сью Берри.

Через часа пол моего монолога, прерванного заказом двух капучино у все еще настороженной официантки, Берри со звоном поставила чашку на блюдце, отчего чайная ложечка громко звякнула и обиженно упала на стол:

— Вот дерьмо! Чертово дерьмо!

Я хмыкнула:

— А я все думала, как описать ситуацию? Ты это очень метко сделала, Берри. И емко.

Стоит отметить, что моя «история любви», рассказывалась мной совершенно монотонно. Я будто пересказывала девушке напротив заученную лекцию. Блонди же, напротив, выражала свои эмоции всеми возможными способами: яростным сопением, восклицаниями, полным набором известных междометий и непечатных слов в адрес Ханта под конец повествования.

— Нет, я просто в шоке. Такое вообще бывает? Черт, если тебе понадобятся деньги — продай историю какому-нибудь сценаристу. Сериал выйдет покруче бразильских, феерически закрученный. Если в конце окажется, что вы с Хан… Или как там фамилия Арчибальда… Если вы с ним родственники — я даже не удивлюсь, честное слово.

— Ну, спасибо. Ты умеешь утешать. — Я глотнула капучино. Почувствовав на языке корицу, я провела им по небу, растирая пряность. Вот такие у меня причуды.

— Ну, по крайней мере, дело не в другой девушке… А то я уже думала предложить тебе охоту на ведьм. На наглых, рыжих ведьм. — Намекнула на увиденную нами знакомую (девушку, любовницу, еще одну сестру?!) Сью.

— Я не знаю, была ли у него девушка, Сью. В смысле, помимо меня… Да что там, я ничего о нем не знаю.

— Ну, знаешь, Арчибальд может и выглядит как плохой парень и вся эта история, мало сказать, мерзкая, но он вовсе не смотрится изменщиком. И он почти все время проводил с тобой, вряд ли у него оставались силы на… Эм… Других.

Я вскинула брови:

— Погоди, то есть ты была первая и единственная из тех, кто сказал, что Арчи держит в омуте целый выводок чертей. А теперь ты его защищаешь? Серьезно?

Берри медленно покачала головой и обрисовала тонкими пальцами круг блюдечка:

— Нет. Точнее, не совсем. Просто не надо вешать на него все ярлыки сразу: «предатель», «подлец», а вот тебе сверху еще и «изменщик»… Но это, конечно, не сводит на нет все, что он успел сделать. Просто… — Девушка подняла на меня глаза и уставилась исподлобья, будто ожидала, что я наору на нее или смертельно обижусь. Ей явно трудно давались следующие слова: -

— Позволь дать тебе совет… — Берри откинулась на сидении, пристально посмотрев на меня и добавила: — Даже не один, а набросать парочку, я сегодня щедрая на мудрости.

Я сделала царское движение рукой, улыбнувшись:

— Позволяю, о, мудрейшая из носителей блондинистых локонов.

Берри фыркнула, но, осмелев, все же продолжила:

— Во-первых, не смей хоронить себя в стенах. Опять. Санта-Луи это уже проходил, поэтому ничего нового ты миру не подносишь. А еще, мне это неприятно, потому что Саша точно поползет к тебе, как в башню Рапунцель и будет бросаться грудью на баррикады.

— Берри, твоя ревность…

— Это не ревность! Честное слово, я приняла то, что он считает тебя чем-то вроде сестры, причем возраста начальной школы. Ну, почти приняла. — Я вскинула бровь и Сью смиренной протянула: — О-у-кей, я работаю над этим. Но не сбивай мою мысль.

— Прости-прости, как я могла… Знаю же, с каким трудом ты собираешь слова в мысли и такие длинные предложения. — Шутки, или их подобие — мое оружие. А прямо сейчас, под странным натиском доброты моего врага, я неожиданно почувствовала желание надеть панцирь.

— Когда-нибудь, я тебя задушу и суд меня оправдает. — Едва ли не пропела девушка. — Так вот, Прей, если тебя не волнует то, что ты своим поведением заставляешь переживать окружающих, то… Пожалей себя.

Берри выразительно посмотрела на меня и желание плеваться сарказмом или хотя бы слушать ее, сидя через бетонную стену, а не глаза в глаза, стало очень сильным. Я сжала зубы, ожидая дальнейших нравоучений.

— Да, я представляю как это больно… Хотя нет, я совсем не представляю насколько тебе больно. Произошедшее с тобой… Это… Это чудовищно. И я даже восхищена тем, что ты сейчас все-таки сидишь рядом со мной, смеешься и шутишь, ведь кто знает, может я бы давно загремела в психушку. Но то, что ты делаешь попытки замкнуться в себе и оградиться от мира — плохое лекарство. Тебе сейчас как никогда нужно показать всем, насколько ты сильная. Отцу, матери, Арчибальду и, конечно же, себе.

Перед моими глазами возникла привычная картина: темная комната, единственным источником света в которой является экран компьютера. Вечно незаправленная кровать, на случай, если моя истерика настигнет меня внезапно и мне придется забраться под спасительное одеяло. И потолок со звездами, которые совсем не грели.