— Не-а. — Протянул парень, сунув руки в карманы.

Затем я приняла деньги и, пообещав сделать напитки, предложила им сесть. Ребята не стали занимать место за столиком, но парень отошел ближе к друзьям. Они что-то активно обсуждали, срываясь на смех. Я стояла к ним спиной и могла уловить лишь выброшенные чуть громче слова. «Да ты гонишь!». «Да ладно!». «Она?!». Сердце забилось сильнее, руки задрожали, всыпая краш в высокие пластиковые стаканы. Я не могла отделаться от мысли, будто они говорят обо мне. Опять. Опять говорят обо мне.

— С тобой все в порядке? — Тихий голос рядом со мной, глубокий, бархатистый. Ставший таким привычным акцент.

Я кивнула в ответ.

— Может, тебе помочь?

Отрицательно помахала головой.

Наконец все три стакана были наполнены. Я поместила их на стойку бара, желая побыстрее распрощаться с гостями.

— Эй. — Забирая кофе, блондин чуть наклонился, заглядывая мне в лицо. — Мы тут с друзьями поспорили. Ты же Вивея Прей, да? Та самая, которая укокошила своих подруг, а ей за это ничего не было?

— Не на-а-адо, Кич. — Протянул женский голос, а затем этот голос сразу перерос в заливистый женский смех. Она явно не имела в виду то, что просила. Она хотела, чтобы он продолжал.

— Она это, я видел по телеку. — Поддакнул второй мужской голос.

Мое сердце ухнуло вниз. На этот раз в пропасть. Туда, откуда я так тщательно пыталась выбраться сама. И дно ее так глубоко, что я вряд ли могла услышать звуки его падения, то, как оно рассыпается на стеклянные осколки. Но боль, как будто эти осколки вонзились в меня, я почувствовала.

— Эй, что молчишь? Такая неразговорчивая. А я помню, что местной звездой была. Теперь и не узнать. Сгорела, звездочка? А девчонок то как звали? Помню была среди них Эшли, та еще красотка… Еще Эмили и Камилла, так? А шрамы твои — жуть конечно, как ты живешь с ними? Зеркала не боишься? Богатенькие родители не могут что ли убрать это? А глаза настоящие или линзы?

И тут случилось это. Парень наклонился грудью на стойку, но стал ближе ко мне, и я уловила неприятный запах алкоголя. Да, он явно был все еще пьян. Но не это страшно. Страшно то, что я, как в замедленной съемке наблюдала, что он тянет свою руку. Медленно, ужасающе медленно. Она тянулась к моему лицу, к моим шрамам. Меня пронзил озноб, но я просто не могла пошевелиться. Я будто онемела, а в голове билась одна мысль, как молитва: «Никому нельзя их касаться». Нет. Нет!!! Господи, пожалуйста, я прошу тебя, не надо, господи…

В следующую секунду я не поняла, что конкретно произошло. Просто Арчи только что стоял рядом со мной, а в следующую секунду он с невероятной легкостью перемахнул через барную стойку. Еще секунда: визг девчонки, и глухой удар мужского тела, с невиданной силой впечатанного в стойку.

С нее упал диспенсер, раскидывая в полете салфетки, которые красиво, слово снежинки, пикировали на пол. Барный органайзер, наполненный трубочками и палочками и яркими зонтиками для коктейлей полетел следом. Почему я это запомнила?

— Если ты двинешься в нашу сторону, я убью его. — С жутким спокойствием процедил сквозь зубы Арчи. Еще мгновение мне потребовалось, чтобы понять, что угроза была обращена к другу парня, который хотел было прийти на выручку.

— Ты чего, братишка, не знаешь, кто она? — Парень, прижатый Хантом к стойке так, что кулаки последнего, сжимающие ворот его рубашки, упирались ему в горло, говорил очень сипло. Но алкоголь выбил из него инстинкт самосохранения, будто он не видел, как глаза Арчи становятся темными, как ночь. — Ты еще с ней целовался, не противно тебе?! Нашел, с кем связаться. Еще и «спасибо» мне скажешь, если узнаешь…

— Ох, я скажу тебе «спасибо».

Тут рука Ханта взмыла в воздух и стремительно впечаталась в лицо парня, выворачивая его вправо. Из его носа, или губ, или ото всюду — на барную стойку брызнула кровь. Девушка снова взвизгнула и, кажется, заплакала. Парень в бейсболке сделал еще один шаг вперед, но Арчи снова рявкнул:

— Стой, я сказал.

Мне стало страшно. Создалось ощущение, что у него глаза на затылке. А еще, что бешеную ауру вокруг него было видно: она стала черной, с оранжевыми всполохами. Да, это все мое воображение, усталое, напуганное, но все же… Я не могла даже пошевелиться, хотя знала, что должна остановить это безумие.

— Это тебе «пожалуйста». — Еще один ужасный, глухой стук, кажется, я даже слышала еле уловимый хруст.

Посетители, сидевшие в кафе, выскочили из него. Кажется, я слышала слово «полиция», или мне показалось? Или я сама должна была ее вызвать? Я должна была сделать хоть что-то, но не могла вымолвить и слова. Я смотрела на Арчи, завороженная его безумием. Это был будто иной человек. Каждое его слово, каждая фраза была произнесена с циничным спокойствием. Его урчащие тона, его акцент — это выглядело настолько угрожающе… Было бы легче, если бы он кричал, если бы он выглядел рассерженным, но нет. Он был

— Это тебе «не за что». — Удар.

Сердце гулко заколотилось где-то в горле, меня стало тошнить. Девушка зарыдала. Ее друг все-таки плюнул на запрет Арчи и кинулся на него. Англичанин, будто ждал этого, резким разворотом мощно заехал ему с локтя в челюсть. Щелчок или хруст? Что это было? Парня развернуло на пятках, он наклонился и сделал несколько инерционных шагов вперед, с трудом удерживаясь на ногах.

— Это тебе…

— Арчи, стой! — Надрывно, истерично, со всхлипом. Нет, я не собиралась плакать. Верно? Не собиралась?

Рука парня замерла. Его костяшки пальцев были красными, и я не знаю, чья это кровь — его или парня на барной стойке.

— Ты убьешь его, Арчи, остановись… — Я сказала это так тихо, собирая последние силы, но он услышал меня.

Его лицо поднялось, глаза посмотрели прямо мне в лицо. Я сглотнула и еле сдержалась, чтобы не сделать шаг назад. Что это было за лицо? Спокойная маска, будто слепленная из воска, а глаза — два угля. Те угли, на которые надо дуть, чтобы они из черных стали ярко-оранжевыми. Вот откуда его аура в моей голове. Его глаза.

Он с силой разжал левую руку, что сжимала ткань рубашки парня. Также, прикладывая к этом силу, он сделал шаг назад:

— Урок вежливости и хороших манер закончен. — Выплюнул он, глядя на парня.

Я не знаю, что помогало ему оставаться в сознании. Но была почти уверена, что последний удар стал бы для него фатальным. Даже мысли об этом приводили меня в панику.

— Уберите за собой. — Рявкнул Арчи, оборачиваясь к двум другим.

Девушка, с красным и совершенно мокрым от слез лицом, явно испуганная, но все же подошла к другу. Когда она увидела его лицо, на нее снова накатили рыдания. Второй парень тоже очухался и подошел к другу. Вдвоем они вытащили его. Я видела, что этот Кич подволакивал ноги, опираясь на плечи ребят, но все же иногда делал попытки идти сам. Значит не так все плохо. Надеюсь. Прошу. Молю.

Я потерла дрожащими руками лицо, оказавшееся мокрым от пота. Посмотрела на салфетки, лежащие на полу. Затем на барную стойку. Красивая, идеально гладкая поверхность, а на ней — лужицы крови. Они выглядели не красными, а какими-то темными. Грязными.

— Вивея, ты как? — Голос Арчи. Такой спокойный. Тот голос, который так сильно меня поразил. Голос, который мне хотелось слушать, как ночные колыбельные. Голос, который с таким жестоким спокойствием чуть ли не отправил человека на тот свет. Это ужасно. Никто не должен умирать, как он этого не понимает?!

Осознав, что я на грани истерики, Арчи подошел ко мне:

— Вивея, сделай глубокий вдох. Давай. — Я понимала, что он хочет помочь, но слушать его голос для меня сейчас оказалось чем-то ужасным, нереальным. Он просто не укладывался в моей голове. И я не могла вдохнуть. Не могла. — Черт, пожалуйста. Сделай глубокий вдох, давай со мной. Давай, вдох.

Я сделала глубокий вдох.

— Умница, хорошо. Теперь плавный выдох, медленно… Выдох… — Я слышала, как Арчи сам выпускает воздух из легких, и последовала за ним. — Задержи дыхание, так… Так… Вдохни… Ты можешь расслабиться? Можешь улыбнуться?